Леонид Рахманов - Повести разных лет

К магистру, надменно оглядывающему с высоты холма свое войско, подскакал из леса молодой рыцарь.

— Великий магистр! Показались русские… Ландмейстер ордена рыцарь Герман фон Балке уже завязал с ними бой.

Лицо магистра выражает азарт и удовлетворение. Он приказывает ближайшему военачальнику:

— Продолжайте движение! Я отрежу путь русским, если они успеют спастись бегством от ландмейстера. — Повернул коня.

Трубит горн. Реют знамена. Большой отряд рыцарей сворачивает по боковой дороге вслед за магистром.

По замерзшей реке отступают русские. Их преследуют рыцари. Кто-то из русских кричит:

— Домаш, впереди тоже немцы!

— Скачи вбок. Туда! Расскажи князю! — велит седоусый Домаш Твердиславич. — Я их задержу…

Пятерка русских конников кинулась поперек реки и исчезла на берегу, в зарослях ивняка. Остальные продолжают стремительный бег вдоль речного русла. Еще минута — и они сталкиваются с вылетевшим из леса отрядом магистра.

Лед завален телами русских воинов. Со связанными руками стоят перед рыцарями полтора десятка пленных. Магистр тонко улыбается:

— Они слишком разгорячились в битве. Проявим к ним милосердие… Остудите их!

Пленных одного за другим бросают в прорубь.

К магистру подскакал новый гонец.

— Великий, могущественный магистр! Александр отступает со всем своим войском…

— Поздно опомнился! — В голосе магистра злорадство. — Я догоню его, пока он не спрятался за крепостными стенами.

Под лед бросают последних пленных.

Широкая снежная гладь замерзшего озера. Кое-где чернеют рыбачьи шалаши из веток. Впереди видны нагромождения льда, справа — валуны на отмели.

Тот самый остров, который видел с берега Александр, когда приезжал сюда осенью. Остров порос лесом. В низменной южной части — начатые постройкой избы, лежат приготовленные свежевытесанные бревна. На севере острова — большая скала с редкими деревцами. На скале стоят старшие дружинники Александра, его воеводы, брат Андрей и он сам. За спиною их, за прибрежным лесом, восходит солнце.

— Воевода Домаш Твердиславич со своими людьми выманил немцев из Дерпта, — говорит Александр. — Спасибо ему и вечная память!

Все обнажают голову. Александр продолжает:

— Конная наша сторо́жа увлечет их за собой на озеро. Здесь их встретим. Что скажете, воеводы и старшие дружинники?

— Места привольные, — одобряет Павша Онцифорович, оглядев озеро, прихотливо изрезанный берег с выступающим мысом. — До поры спрячем вон в тех лесах (показывает на берег) полки́ правой и левой руки. На острову — засада. Всё, как ты объяснил. С-одним не согласен: чело ослабил. Прорвут, прижмут наших к берегу и раздавят. Крестоносцам того и надо… А нам для чего?

— По старинке мыслишь, Павша Онцифорович, — отвечает князь. (Павша Онцифорович обиженно засопел.) — Прорвут чело немцы — в обрыв упрутся. Главное — свинье нос завязить… Не забыли рыцарский строй — свиньей, клином? Вперед свинье ходу нет: берег, лес, в лесу рыцарям несподручно драться. Задом наперед не пойдут: зад-то у них пустой, обозный. А тут другие наши полки подоспеют. С боков вы с Андреем, позади я с засадой… Мы их в пяток зажмем! — Александр крепко сжимает кулак.

Сходя с камня, он улыбнулся брату:

— Помнишь, Андрюша, как вепря били: сперва по узкому рылу, потом в бок или в брюхо. Так и теперь попробуем… — Приостановился, строго оглядел помощников. — Но чур не спесивиться! Враг — сильный, трудно его пересилить. Трудно, но н а д о! Не то позор и смерть Новгороду!..

Дружинники молча идут за ним, проникаясь силой и убежденностью его напутствия. Вдруг слышат стук топора. Смотрят: крестьянин обтесывает бревно.

— Рано плотничать, Кузьма, начал, — говорит ему Александр. — Еще битва будет, кабы нас с тобой не прогнали…

— Делу время, потехе час, Александр Ярославич, — отвечает Кузьма. Оглядел топор. — Небось и там помахаем.

Поплевал на топор, опять полетели щепки.

Александр объезжает полки, укрытые в лесистых лощинах. Из каждой лощины удобный, пологий спуск к озеру.

— За русскую славу, за вашу волю, суздальцы! — говорит Александр, останавливаясь перед владимирской конницей. — Сегодня — немцев, а завтра, бог даст, и татар погоним!

— За славу, за волю! — дружно кричат в ответ воины. Затем один из них осторожно спрашивает:

— Не подведут новгородцы? Не усомнятся?

— Вы первыми начинаете, — отвечает князь. — Кто после вас усомнится?

Александр перед пешим ополчением.

— За русскую славу, за нашу волю, новгородцы!

— За славу! За нашу волю!

Кузнец Вавило, стоящий в первом ряду, покачал головой:

— Думка одна: не оплошали бы суздальцы…

— Не захотят они перед вами срамиться! — успокаивает его князь.

Князь подъезжает к землянкам, в которых живут псковские рыбаки, спешивается и видит выбежавшую ему навстречу жену. Она боязливо замедлила шаг, умоляюще на него смотрит:

— Не утерпела я, Саша! Приехала из Пскова…

— Вижу, — сдержанно отвечает Александр. С укором оглядывается на старого Ратшу, который держит в поводу двух коней. — Поддался?

Ратша развел руками:

— Сама коня оседлала! Одна прискакала бы…

Александр быстро обнял жену, прошептал:

— Не уедешь в Псков — разлюблю навеки!

На вершине скалы у дерева стоит Александр. На самой верхушке сосны веет княжеский стяг. По ветвям спускается паренек, встречавший осенью князя.

— Эка сила валит! — восклицает он, показывая на озеро, по уже посиневшему льду которого приближается войско Тевтонского ордена. — А кто перед ними скачет?

— Наша сторо́жа, — коротко отвечает князь, всматриваясь туда и явственно различая боевой порядок рыцарей, уже заранее построившихся в заостренную колонну. Углом нацелились они на пеший русский полк, который, растянувшись в прямоугольник вдоль отмели, изготовив щиты и копья, ждет противника. Перед пешцами гарцует владимирская легкая конница, вооруженная луками.

— Лед-то выдержит, Александр Ярославич? — тихонько спрашивает паренек. — Уж пятое апреля сегодня!..

— Н а с выдержит, — отвечает Александр. — За н и х не тревожься.

Войско ордена. В первом ряду с в и н ь и́ — восемь рыцарей, во втором — двенадцать. Количество рыцарей растет до шестого ряда, далее — прямая колонна. В з а м к е́ свиньи́ — сам магистр и его помощники. Дальше — железная коробка из рыцарей по два в ряд, а внутри нее — как начинка в пироге — пешие кнехты.

— Вам не кажется, великий магистр, — спрашивает один из комтуров, — что русские нас нарочно за собой увлекают?

— Нам только это и нужно, — отвечает магистр. — Они подставят под наш беспощадный удар всё свое рыхлое, слабое, собранное из дрянных кусков войско. Оно как вот этот лед… — Пеший слуга на ходу подает обломок талого льда. Магистр берет и сжимает его рукой в железной перчатке. Лед рассыпается в мелкую крупку.