Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть третья)

На другой день, утромъ, повѣренный Змѣйкина привезъ къ Аглаеву подписать закладную. Послѣ того тотчасъ отправился онъ въ домъ къ дядѣ. Тетушка Лукавина приняла его по прежнему, очень дурно. Дядю нашелъ онъ въ томъ-же бѣдственномъ положеніи, и въ совершенномъ разслабленіи; однакожъ, казалось, что дядя какъ будто узналъ Аглаева, смотрѣлъ на него быстро, но безъ неудовольствія, и не отвернулся отъ него, какъ это было въ первый разъ.

Старый каммердинеръ дяди ненавидѣлъ Лукавину; онъ увѣрялъ Аглаева, что можетъ быть духовная и сдѣлана въ ея пользу, но купчей точно не было. Однакожъ совѣтовалъ онъ справиться у стряпчаго дядюшки, Гна Фрипоненкова, сказалъ, гдѣ отыскать его, и вмѣстѣ съ тѣмъ взялся тотчасъ увѣдомишь, ежели въ отсутствіе его вздумаетъ тетушка, какими нибудь каверзами, прибрать, по купчей, или по векселю, родовое имѣніе. Каммердинеръ былъ самъ въ этомъ дѣлѣ ревностнымъ участникомъ: онъ боялся достаться Лукавиной, а Аглаевъ обѣщалъ ему, со всѣмъ его семействомъ, дать отпускную.

"Кажется мнѣ" -- продолжалъ каммердинеръ -- "что тетушка уже хваталась за это дѣло, и, можетъ быть, успѣла-бы, если-бы баринъ не впалъ вдругъ въ разслабленіе. Выздоровѣть ему нельзя, но онъ еще можетъ прожить года два, или три, въ этомъ положеніи. Такъ при мнѣ говорилъ Докторъ."

Аглаевъ поѣхалъ тотчасъ отыскивать стряпчаго. Съ начала Фрипоненковъ былъ очень скроменъ; но когда Аглаевъ подарилъ ему сто рублей (выигранные на канунѣ у Змѣйкина, въ бильярдъ), то онъ сдѣлался словоохотнѣе, и увѣрялъ, что ни купчей, ни векселей Лукавиной не дано. "Развѣ" -- прибавилъ онъ -- "сдѣлано это очень тайно; но, кажется, дядюшка: вашъ не такой человѣкъ, чтобы, при жизни своей рѣшился разстаться съ имѣніемъ... или дать, на себя, векселя, которые онъ самъ любилъ, брать, а отъ себя никому не давалъ. Если-же что Лукавина, сдѣлала во время его болѣзни и совершеннаго разслабленія, то это можно, опровергнуть законами."

Такимъ, образомъ. Аглаевъ получилъ, опять нѣкоторую надежду выйдти изъ-затруднительнаго положенія, какъ должно, честному человѣку, и еще разъ далъ себѣ слово -- въ карты, больше никогда не играть! Въ тотъ-же день получилъ онъ. милое письмо отъ доброй жены своей; она просила его поскорѣе возвратишься домой, описывала: затѣи Сонички, какъ она ищетъ его по комнатамъ, кричитъ: Папа! и прочія подробности, которыя могутъ быть драгоцѣнны только отцовскому сердцу. Въ такомъ прелестномъ видѣ представилась тогда Аглаеву домашняя его жизнь, что ему страстно за -- хотѣлось, какъ можно поскорѣе вырваться изъ Москвы. Софья также приписывала; въ письмѣ, звала его домой, сообщала, что жена его груститъ, хочетъ казаться веселою, но потихоньку плачетъ, и что пріѣздъ его возвратитъ радость, и общее удовольствіе всѣмъ. "И такъ", думалъ Аглаевъ, сотъ меня, именно отъ меня, зависитъ счастіе милой, доброй, прелестной женщины, а я поступалъ противъ нея, какъ извергъ, какъ ожесточенный злодѣй -- я подвергалъ ее и невинную дочь мою совершенной погибели! Но, благодаря Бога, есть еще надежда избавиться, и выйдти изъ бездны, въ которую я, по безразсудности моей, и непростительной слабости, вовлекъ себя и ихъ!" Аглаевъ въ душѣ своей благодарилъ Радушина, за благоразумный совѣтъ его. Какое адское мученіе претерпѣвалъ-бы онъ теперь, если-бы не имѣлъ надежды выпутаться изъ бѣды!

Змѣйкинъ самъ чрезвычайно хлопоталъ, чтобы закладная поскорѣе была совершена., въ надеждѣ, что деньги свои не замедлитъ онъ получитъ обратно отъ Аглаева, извѣстными ему средствами. На другой-же день далъ онъ знать Аглаеву, что все готово, и чтобы онъ пріѣзжалъ къ нему обѣдать. Въ это время привезутъ бумагу, и Аглаевъ можетъ получить деньги.

Вампировъ явился также обѣдать къ Змѣйкину. Закладная была кончена. Аглаевъ, получивъ деньги, заплатилъ тотчасъ Вампирову. Обѣдъ былъ чрезвычайно роскошный; была и уха изъ стерлядей, и устрицы; Шампанское лилось. Аглаевъ любилъ хорошо покушать; голова у него точно такъ-же кружилась, какъ и въ первый разъ. Но онъ имѣлъ твердость настоятельно исполнить намѣреніе свое: не игралъ, ни въ бильярдъ, ни въ карты, и вскорѣ послѣ обѣда уѣхалъ, говоря, что ему крайняя нужда. Змѣйкинъ звалъ его на вечеръ, и Аглаевъ, чтобы отдѣлаться отъ него, не отказался рѣшительно. Тотчасъ отправился онъ къ своему заимодавцу, заплатилъ по закладной, и хотя остался самъ почти безъ копѣйки, но чувствовалъ на душѣ своей величайшее облегченіе. "Что будетъ впередъ, Богъ знаетъ," думалъ онъ -- "по крайней мѣрѣ, теперь дышу я свободнѣе. Погибель моя, и семейства моего, хотя на нѣкоторое время -- отсрочена.". ..

Вечеръ Аглаевъ провелъ опять очень пріятно въ обществѣ Радушина, простился съ нимъ, и на другой день расположился непремѣнно уѣхать изъ Москвы. Но онъ такъ хорошо устроилъ себя, и такъ удачно исполнилъ обѣщаніе -- не тратить по пустому денегъ въ Москвѣ, что ему должно было новое платье свое, и бездѣлки, купленныя въ Косметическомъ Магазинѣ, на выигрышныя деньги, продать, хоть за безцѣнокъ, потому, что у него на дорогу не оставалось почти ничего! Къ счастію, въ тотъ день утромъ, дядя Аристофановъ заплатилъ ему въ число должныхъ денегъ сто рублей; съ этимъ могъ онъ добраться домой.

Аристофановъ былъ не очень доволенъ своимъ племянникомъ. "Богъ знаетъ, братецъ, какъ ты провелъ свое время въ. Москвѣ! Дался тебѣ этотъ Радушинъ" -- говорилъ онъ -- "пріятное общество: очень весело съ педантомъ и извѣстнымъ глупцомъ ! Когда въ другой разъ пріѣдешь въ Москву, я -- просто, не пущу тебя къ нему."

"Cbe importa а me di certi pompi, di cerli

divertiraente, se in casa mia goddofa sere

pace, che il maggior pia cere di qvesto mondo.

Goldioni.

"Къ чему великолѣпіе и увеселенія, ежели въ

домѣ моемъ нахожу спокойствіе и тишину --

сіе истинное е наслажденіе въ здѣшнемъ мірѣ?

Гольдони.

Аглаевъ ѣхалъ день и ночь, нигдѣ не останавливался, и скоро открылся глазамъ его домъ, гдѣ заключалось все, что было для него" драгоцѣннаго въ мірѣ. Онъ обѣщалъ извощику на водку, и во весь опоръ скакалъ къ крыльцу. Жена, увидѣвъ издали коляску его, бросилась бѣжать на встрѣчу, но не успѣла дойдти далѣе крыльца. Со слезами радости устремилась она въ его объятія. Маленькую Соничку стали было поскорѣе одѣвать, чтобы также нести къ нему на встрѣчу, но и она, на рукахъ Софьи, встрѣтила его въ сѣняхъ, протягивала къ нему ручонки и кричала: Папа! Всѣ въ домѣ обрадовались его пріѣзду -- разумѣется, по разнымъ причинамъ: жена потому, что страстно любила его; Софья потому, что видѣла радость сестры; няня и кормилица маленькой Сонички, также и старая мама самаго Аглаева, отъ ожиданія, по обыкновенію, подарковъ отъ него изъ Москвы.

Тотчасъ послали къ старой Холмской, и она, съ Натальею, поспѣшила пріѣхать. Весь день провелъ Аглаевъ въ какомъ-то неизъяснимомъ удовольствіи. У дочери его вышли глазные зубы, во время его отсутствія; безъ него начала она понемногу ходить. Катерина нарочно не писала къ нему въ Москву объ этомъ, чтобы сдѣлать ему удовольствіе нечаянностью. Напившись чаю, и выкуривъ трубку табаку, Аглаевъ удивился, видя, что Софья сѣла за фортепіано, и заиграла Русскую, плясовую пѣсню, а жена его принесла Соничку, одѣтую въ сарафанъ, поставила посрединѣ комнаты, и Соничка начала, такъ называемую, пляску, т. е. кое-какъ переступала по полу, манила ручонками, и проч. Мать безпрестанно поддерживала ее, чтобы она не упала. Надобно быть отцомъ, и тогда можно въ полной мѣрѣ понять восхищеніе Аглаева. Со слезами схватилъ онъ дитя свое на руки, и цѣловалъ поперемѣнно, то его, то жену свою. Катерина сама была въ полной радости. Одни приготовленія къ сюрпризу: шитье сарафана, мысль, какъ удивится, и въ какомъ удовольствіи будетъ отецъ, увидѣвъ дочь, притомъ-же еще первую и единственную, въ такомъ нарядѣ, который -- разумѣется -- казался матери удивительно къ лицу ей -- все это уже дѣлало Катерину счастливою. Бабушка и Софья были также въ восторгѣ, и поперемѣнно цѣловали и брали Соничку съ рукъ на руки. Наталья всему этому удивлялась. "Что за радость, а думала она, "смотрѣть на выпускную куклу, которая ничего не понимаетъ, и кривляется на полу?" Однакожъ, и она нашла, что голубой сарафанъ, и красная лента на головѣ, ей точно къ лицу. Вѣроятно, нѣкоторые читатели будутъ одного мнѣнія съ Натальей), и обвинятъ насъ, что мы обременяемъ вниманіе ихъ такимъ вздоромъ; но мы смѣемъ надѣяться, что найдутся и такіе, которые отдадутъ намъ справедливость, и скажутъ, что мы описали собственныя ихъ ощущенія. Такимъ образомъ прошелъ незамѣтно весь день. Аглаевъ былъ совершенно счастливъ; доброе сердце его, способное къ мирнымъ, истинно достойнымъ человѣка наслажденіямъ, было полно радости.