Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть третья)

Бесѣда Радушина сдѣлала сильное на него впечатлѣніе, но, къ несчастію, онъ смотрѣлъ на вещи не въ настоящемъ ихъ видѣ. Ему казалось, что нѣтъ другихъ средствъ выпутаться изъ бѣды, кромѣ игры карточной. Можетъ быть, Фортуна мнѣ послужитъ -- думалъ онъ. Выиграю, расплачусь съ долгами, и никогда не стану больше играть, буду во всемъ себѣ отказывать, стану безвыѣздно жить въ деревнѣ, смотрѣть за хозяйствомъ, а въ часы досуга заниматься Литтературою. "Вы составите мое утѣшеніе, вы, нѣжные чада ума, чувства и воображенія! Съ вами я богатъ безъ богатства, съ вами я не одинъ въ уединеніи. Хотя живу на краю Сѣвера, въ отечествѣ грозныхъ Аквилоновъ, но съ вами, любезныя Музы! съ вами вездѣ долина Темпейская. Осыпанный вашими благами, дерзаю презирать блескъ тщеславія и суетности. Вы и природа, природа и любовь добрыхъ душъ -- вотъ мое счастіе, моя отрада въ горестяхъ!" -- Слова сіи, изъ Сочиненій Карамзина, написаны были у Аглаева въ его библіотекѣ золотыми буквами, на особой доскѣ; онъ часто читалъ ихъ, и зналъ наизусть. Теперь пришли они ему на память, и онъ на то время рѣшительно расположился быть знакомымъ съ однѣми только Музами, былъ увѣренъ, что его Пріютово обратится въ долину Темпейскую, тѣмъ болѣе потому, что у него милая, добрая и прелестная жена, дѣти, насущный кусокъ хлѣба, хорошіе родные, и множество книгъ. Въ самомъ дѣлѣ чего болѣе желать на свѣтѣ? Потомъ, какъ-то нечаянно, пришли ему въ голову сочиненія Флоріана и Геспера, жизнь пастуховъ, простота сельской жизни, и пр. и пр. Онъ воспламенился, находилъ, что ничего не можетъ быть счастливѣе этого состоянія, что всего лучше пасти свое стадо, имѣть небольшой садикъ, въ которомъ-бы заключалось все владѣніе.... Въ сихъ, и подобнымъ тому мечтахъ, онъ заснулъ. Но ему и въ голову не приходило употребишь самое ближайшее и удобнѣйшее средство выпутаться изъ затруднительнаго положенія своего, а именно: сбыть все, что у него было лишнее, продашь женнино, или свое имѣніе, и остаться, хотя съ небольшимъ состояніемъ, но безъ долговъ, жить скромно и умѣренно, не проживать болѣе своего дохода, и заняться хозяйствомъ, или вступить въ службу. Все это гораздо ближе и скорѣе привело-бы его къ предположенной цѣли.

На другой день, утромъ, пріѣзжалъ къ нему съ визитомъ Змѣйкинъ, вмѣстѣ съ Вампировымъ. Сей послѣдній пригласилъ Аглаева къ себѣ обѣдать. Время до обѣда провелъ онъ очень скучно, съ пустымъ и развращеннымъ дядюшкою, который разсказывалъ ему всякій вздоръ, и смѣялся надъ Радушинымъ, называя его педантомъ, и человѣкомъ, извѣстнымъ во всей Москвѣ за глупца.

Передъ обѣдомъ, у Вампирова, Аглаевъ сыгралъ на бильярдѣ нѣсколько партій съ Змѣйкинымъ; на тотъ разъ Змѣйкинъ былъ въ ударѣ, и не только отыгралъ прежній проигрышъ, но захватилъ довольно много изъ числа резервныхъ денегъ, которыя Аглаевъ столь премудро расположился употребить на игру, для поправленія дѣлъ своихъ, и уплаты долговъ.

Обѣдъ былъ роскошный. Шампанское лилось рѣкою, и у Аглаева жестоко закружилась голова. Онъ только одинъ, съ Змѣйкинымъ, обѣдалъ у Вампирова; виста составить было не льзя, и они сѣли играть втроемъ въ экарте, въ довольно большую игру. На этотъ разъ, и Змѣйкинъ и Вампировъ были гораздо счастливѣе, чѣмъ прежде; козырные короли какъ-то безпрестанно приходили къ нимъ, когда они играли противъ Аглаева. Онъ удивлялся, горячился, сердился, проклиналъ Фортуну, перемѣнялъ нѣсколько разъ карты, но все тщетно: козырные короли не шли къ нему, а то и дѣло являлись у его соперниковъ.

Игра кончилась тѣмъ, что Аглаевъ, не только проигралъ выигрышныя деньги, и всѣ свои, которыя привезъ съ собою изъ деревни, но такъ завлекся, что, не имѣя никакихъ способовъ заплатить, еще остался долженъ -- пять тысячъ, на честное слово, до завтра!

Съ растерзаннымъ сердцемъ, въ совершенномъ отчаяніи, возвратился онъ домой; проклиналъ Фортуну, и даже день рожденія своего. "И такъ судьба непремѣнно хочетъ вовлечь меня въ мошенничество!" думалъ онъ. "Нѣчего дѣлать:

Un sort plus fort, que le crime

M'entraоne vers cet abоme....

"Жребій, сильнѣйшій преступленія, влечетъ меня въ сію бездну! "

Эти слова врѣзались въ его памяти при чтеніи Путешествія Карамзина, и онъ очень кстати вспомнилъ ихъ, для оправданія своего передъ самимъ собою, въ замышляемомъ имъ плутовствѣ. "Предопредѣленія своего избѣгнуть нельзя," думалъ онъ, и въ эту минуту вѣрилъ фатализму.

У него было вѣрющее письмо отъ Елисаветы, на приданое ея имѣніе, которое, еще при сватовствѣ, предложилъ Князь Рамирскій уступить Катеринѣ. Аглаевъ тогда-же вступилъ во владѣніе онымъ, но утвержденіе его Формальнымъ актомъ откладывалъ Князь Рамирскій день за день. Наконецъ, въ послѣднюю бытность въ Никольскомъ, вмѣстѣ съ тещею своею, Холмскою, Аглаевъ настоятельно требовалъ, чтобы Князь Рамирскій, или далъ настоящую бумагу, или взялъ-бы имѣніе назадъ, потому что -- говорилъ Аглаевъ -- не имѣя никакой даже довѣренности на управленіе, онъ встрѣчаетъ безпрестанныя затрудненія. "Вѣрющее письмо на управленіе можно дать сей часъ," отвѣчалъ Князь Рамирскій, "но купчую иначе совершить не льзя, какъ въ Москвѣ; надобно подождать, когда мы поѣдемъ туда." Настоящая цѣль отклоненія выдать формальный актъ Аглаеву, была скупость. Князь надѣялся, какъ нибудь, отдѣлаться, и не исполнишь своего обѣщанія, а давая вѣрющее письмо, думалъ онъ, что ни чѣмъ не рискуетъ, имѣя все право тотчасъ его уничтожить. Князь Рамирскій позвалъ къ себѣ конторщика, и велѣлъ ему написать довѣренность, давъ для формы книгу: Всеобщій Стряпчій; но того не посмотрѣлъ онъ, что въ отысканной имъ формѣ сказано было, не только объ управленіи, но и о продажѣ и залогѣ имѣнія. Самъ Князь послѣ того поѣхалъ по хозяйству, за нѣсколько верстъ, въ другую деревню, приказавъ конторщику дать подписать довѣренность Княгинѣ, и тотчасъ потомъ отправить въ городя" для засвидѣтельствованія. Гербовая бумага всегда была въ конторѣ, и все очень скоро совершилось тому, что Холмская и Аглаевъ расположились въ тотъ-же день, послѣ обѣда, ѣхать домой. Уѣздный городъ былъ недалеко; немедленно явился оттуда Надсмотрщикъ съ книгою; Елисавета росписалась, и Надсмотрщикъ попался Князю уже на обратномъ пути. По пріѣздѣ домой, Князь захотѣлъ посмотрѣть вѣрющее письмо, и, увидѣвъ, что дано право продать и заложитъ имѣніе , взбѣсился, призвалъ конторщика, не смотря ни на какія оправданія, прибилъ его, и даже, въ горячности, имѣлъ неосторожность, въ присутствіи Аглаева, упрекать конторщика, что онъ вѣрно подкупленъ, и нарочно написалъ такое вѣрющее письмо. Тщетно оправдывался бѣднякъ, показывая данную ему форму; справедливый помѣщикъ не внималъ ничего , и давъ ему еще нѣсколько пощечинъ, выгналъ его изъ комнаты.