Дмитрий Дмитриев - Русский американец

-- Что вы услыхали?

-- Нельзя ли немного хладнокровнее, господин капитан! Пожалуйста, не заставляйте меня напоминать, что я -- не солдат, не матрос. Если бы я не услышал, как вы произнесли мою фамилию и слово "ответ", я не вошел бы к вам. Вы обвиняете меня? Должен же я знать, в чем и чего от меня требуют?..

-- Да, если хотите, я обвиняю вас, черт возьми!.. Вы восстанавливаете против меня команду.

-- Вот что? А далее, господин капитан? -- насмешливым тоном спросил Тольский и, сев без приглашения на стул, положил ногу на ногу.

Это совсем взбесило капитана Львова.

-- А далее вот что: я выброшу тебя за борт, дьявол! -- в ярости крикнул он и со сжатыми кулаками ринулся на Тольского.

Но тот нисколько не потерялся, быстро встал, еще быстрее вынул из кармана небольшой пистолет и, крикнув: "Прочь руки!", прицелился.

Старичок доктор, бледный, встревоженный, бросился между ним и капитаном, уговаривая обоих:

-- Господа, господа... что вы?.. Опомнитесь! Ну что за ссора. Протяните друг другу руки... помиритесь!

-- Я... я не могу более переносить этого человека на моем корабле, не могу, не могу! -- закричал капитан, показывая на Тольского.

-- А я вас... Как видите, наши чувства обоюдны. Вернитесь, господин капитан, в Петербург, мы тогда расстанемся навеки, -- насмешливо произнес Тольский.

-- Я... я постараюсь раньше отделаться от вас. Вы доведете меня до того, что я высажу вас на первый попавшийся остров.

-- Этого вы не сделаете, господин капитан. Вам отвечать придется.

-- И отвечу, зато от вас избавлюсь...

-- Вернитесь и ссадите меня хоть в Швеции.

-- Я ссажу вас, но только не в Швеции. А теперь прошу оставить мою каюту!

-- Охотно, господин капитан, подчиняюсь этому. -- И Тольский вышел.

Иван Иванович послал ему вслед отборную брань.

Однако эта сцена не образумила московского вертопраха. Действительно, он и его камердинер Иван Кудряш задались мыслью посеять вражду между капитаном и матросами. Почва для этого была благоприятная: многие матросы были недовольны строгим и требовательным капитаном и рады были чем-нибудь насолить ему.

Особенно доволен был старик матрос, прозванный Волком за свой мрачный и нелюдимый нрав; никто из матросов никогда не видел улыбки на его хмуром лице, не слышал от него веселого разговора или смеха.

Волк был опытным моряком, аккуратным и исполнительным; в своей жизни побывал он во многих экспедициях и отличался необыкновенной смелостью. В обращении со всеми, даже со своим начальством, Волк был груб. Однако на корабле его терпели как незаменимого матроса, и на его грубость капитан и другое корабельное начальство смотрели сквозь пальцы.

Но как-то Иван Иванович, выведенный из терпения наглым ответом Волка, ударил его по лицу. Волк побледнел; его глаза сверкнули страшной злобой, но он все же сдержал себя и молча отошел от капитана, затаив в своем сердце жгучую к нему ненависть.

Враждебное отношение Тольского к капитану Львову было известно всем матросам; недовольные капитаном радовались этой вражде и поощряли Тольского. К недовольным пристал и Волк.

-- Ты, барин, положись на меня, я буду хорошим тебе помощником и слугою, -- хмуро сказал он Тольскому.

-- Ты тоже недоволен капитаном?

-- Разумеется... Кто же будет доволен таким зверем? Я никогда не забуду, как он меня ударил... У меня, барин, и сейчас горит лицо от того удара. Надо же, при всей команде стукнул... Ведь в моряках-то я служу тридцать лет, и вдруг оплеуха! Суди, барин, легко ли мне?

-- Да, да... Капитан к тебе, старина, несправедлив.

-- Я за этот удар отплатил бы ему ножом, да боюсь греха, а не того, что за убийство меня самого предали бы лютой казни.

-- А ты знаешь, Волк, что я затеваю у вас на корабле?

-- Нет. Товарищи болтали, что ты сам хочешь быть капитаном, но я этому не верю.

-- А если это -- правда? -- тихо выговорил Тольский, оглядываясь, чтобы кто не подслушал.

-- Право же, барин, чудной ты. Ну какой ты капитан? Не знаешь команды.

-- Научиться не трудно. Да, наконец, мы другого поставим капитаном, человека опытного.

-- Вот это -- другое дело. А со Львовым ты что задумал сделать?

-- Ничего особенного. Он будет служить на корабле, только уже не капитаном, а вот хотя бы в твоей должности.

-- Вот это хорошо, больно хорошо. Пусть он послужит простым матросом, пусть и над ним покомандуют. Тогда можно будет и его по лицу ударить, как он меня ударил! -- злобным голосом произнес Волк, потирая от удовольствия свои мозолистые руки. -- А когда ты, барин, расправу с капитаном учинишь? -- спросил он.

-- Когда на нашей стороне побольше будет людей.

-- Их и так немало. Большая часть команды стоит за нас.

-- Хорошо, Волк, если бы все матросы захотели сменить капитана.

-- Подождем, барин, немного -- и нашего полку еще прибудет.

-- Что же, подождать можно. Только надо остерегаться, чтобы капитан как-нибудь не пронюхал про наш заговор.

-- А ты, барин, думаешь, что он ничего не знает про твою затею?

-- Он знает, да только далеко не все.

Тольский с Волком стали усердно подготавливать смуту; они решили во что бы то ни стало отнять у капитана Львова его должность. Недовольных капитаном набралось порядочно.

Однажды утром капитан Львов, выйдя из своей каюты на палубу, обратился к команде с обычным приветствием и не получил никакого ответа.

-- Что это значит? Вы, ребята, не хотите отвечать мне? -- удивленно спросил он.

Матросы молчали, хмуро посматривая на своего начальника.

-- Вы... вы недовольны мною, так, что ли? Ну, говорите, чем недовольны?

Матросы наперебой стали кричать.

-- Недовольны и есть. Голодаем мы на корабле, водки совсем не дают, а если дают, то водой разбавляют.

-- Есть не дают, а службу спрашивают! За всякую провинность бьют. Разве это жизнь? От такой жизни хоть в море бросайся.

-- Не хотим такой жизни! Не хотим служить! Не вперед, а назад повернем корабль.

Однако эти крики и угрожающие жесты нисколько не испугали мужественного капитана. Он сделал шаг вперед к возмущающимся матросам и грозно крикнул:

-- Молчать! Смирно!

И матросы, грозно кричавшие, вдруг, как по мановению волшебной палочки, смолкли.

-- Если вы недовольны мною, то пусть каждый из вас говорит поодиночке... Ну, выходи кто-нибудь первым.

От кучи матросов отделился Волк и сделал несколько шагов к капитану.

-- А, Волк... Так я и знал!.. Так это ты настроил против меня команду и, наверное, не один, а вот с ним? -- сказал Иван Иванович, показывая на безмолвно стоявшего на палубе Тольского.

-- Прошу, господин капитан, меня не припутывать,-- резко произнес вертопрах, делая вид, будто он ни при чем.

-- С вами я после разберусь, господин Тольский, а теперь мне надо поговорить со старым Волком. Ну, отвечай, чем ты недоволен?

-- Не я один... Все мы недовольны, -- пробурчал старый матрос.