Дмитрий Дмитриев - Русский американец

-- А разве дураков-то мало на свете?

-- Теперь поведай нам, с какой целью вы людей пугали?

-- Ничего я тебе не скажу, да и недосуг: меня барыня дожидается. Я пойду... -- И Фекла быстро направилась к двери, но дворецкий так же быстро загородил ей дорогу.

-- Ты отсюда не выйдешь до тех пор, пока не объяснишь нам всего! -- проговорил он. -- Я дворецкий, и мне подобает знать и ведать все, что в этом доме происходит.

-- Ну и знай, только меня выпусти! Ведь мне надо на базар бежать за провизией.

-- Если ты не расскажешь мне, придется в полицию тебя отправить, -- постращал дворецкий.

-- Да ты никак рехнулся? За что про что отправлять меня в полицию?

-- А за то, что ты честной народ пугала, за ведьму себя выдавала, за нечистую силу.

-- Ты вздумал меня полицией стращать? Так вот я что тебе скажу: я и полиции не больно боюсь, отправляй хоть сейчас. Только помни: узнает об этом наш барин, достанется тебе от него!..

Так и пришлось Ивану Ивановичу, ничего не узнав, отпустить вздорную старуху.

-- Ну и баба!.. Сущая ведьма, -- проговорил ей вслед старик сторож. -- С такой бабой, чай, невесело живется нашей барыне.

-- А знаешь, Василий, как-нибудь нам нужно проникнуть в мезонин, -- задумчиво проговорил Иван Иванович.

-- Да ведь не пустят, не отопрут двери.

-- Ключ теперь у Феклы; надо ждать, когда она вернется с базара, и идти следом за нею.

-- Так она и пустит нас!

-- Да неужели мы вдвоем не сладим с Феклой?

-- Поди-ка сладь с нею, чертовкой. Драться с ней, что ли, прикажешь?

-- Зачем драться? Можно обойтись и без этого! Пойдем мы к калитке и дождемся Феклы: она скоро должна домой вернуться с базара.

-- Пожалуй, пойдем, только из этого едва ли что выйдет.

Ждать старикам пришлось недолго. Фекла возвратилась с базара с большим мешком за плечами и узлом в руках; провизии она брала дня на три. Калитка была заперта; Фекла отворила ее, вошла на двор и подошла к двери, ведущей в мезонин. Спустив с плеч мешок и положив узел, она отперла дверь, но, едва опять взвалила мешок на спину, взяла узел и приготовилась идти по лестнице, ей преградили дорогу дворецкий и сторож.

-- Вы... вы зачем? Кто вас звал! -- заслоняя им дорогу, сердито проговорила старуха.

-- Мы без зова, пропусти! -- решительным голосом произнес Иван Иванович.

-- Мы к барыне... к Надежде Васильевне, -- сказал сторож Василий. -- Мы должны видеть ее.

-- Едва ли увидите: я не пущу вас.

-- Как бы не так!.. Ну что стоишь как пень? Пусти с дороги! -- строго промолвил дворецкий и оттолкнул старуху так, что та чуть не полетела.

Старуха разразилась бранью, но Иван Иванович, не обращая никакого внимания на это, быстро поднимался по лестнице в мезонин, а за ним поспешно следовал сторож.

Возня и крик Феклы на лестнице донеслись до Надежды Васильевны, и она послала Лукерью узнать, что сие безобразие означает.

Девушка торопливо вышла на лестницу, и крик удивления и испуга вырвался у нее из груди при взгляде на двух людей, ворвавшихся в сени силою.

-- Лукерья, это ты? -- спросил у нее старичок дворецкий.

-- Я... я... -- робко ответила молодая девушка.

-- Барыня изволили встать, да? Так поди доложи, что дворецкий этого дома и сторож просят дозволения видеть ее.

-- Не смей, Лукерья, докладывать, гони их, разбойников, в шею... Возьми полено и гони! -- закричала на лестнице стряпуха.

Однако Иван Иванович поторопился войти в переднюю; за ним вошел и Василий.

С бранью и криком вошла туда же Фекла.

-- Что это все значит, Фекла? Что ты кричишь, кого ругаешь? -- выходя в переднюю, с беспокойством проговорила Надежда Васильевна; это беспокойство увеличилось еще более, когда она увидала в передней каких-то двух незнакомых стариков. -- Кто вы... и как сюда попали? -- испуганным голосом спросила она.

-- Я... я -- дворецкий этого дома, а это -- сторож, матушка-барыня; оба мы -- крепостные вашего супруга, Викентия Михайловича, -- с низким поклоном проговорил Иван Иванович.

-- Что же вам надо?

-- Пришли мы, сударыня наша, справиться, как вы здесь изволите жить, не имеете ли в чем нужды.

-- Ишь подъезжает, старый леший! Гони их, барыня, вон... Что на них глядеть-то! -- крикнула стряпуха вне себя от злобы.

-- Замолчи, Фекла! -- остановила ее молодая женщина. -- Так ты дворецкий? -- спросила она у Ивана Ивановича. -- А ты сторож? -- обратилась она к Василию.

-- Так точно, барыня, -- с низким поклоном ответили оба.

-- Что же вас привело сюда, ко мне? И как вы узнали, что я живу здесь? Как проникли сюда?

-- Да эти два старых лесовика подстерегли меня. Я с базара возвращалась... Они, проклятые, и набросились, точно разбойники! -- опять крикнула Фекла.

-- Прикажите, барыня, этой злой бабе умолкнуть, и я все, с вашего барского дозволения, объясню вам, -- промолвил старик дворецкий и, когда Смельцова велела Фекле уйти, рассказал ей о том, как он и сторож принимали "добрую барыню" за привидение или пришелицу с того света и, наконец, как им удалось выяснить, кто находится в мезонине. -- Как узнали мы, матушка-барыня, что вы в мезонине проживаете со своими прислужницами, так у нас и отлегло от сердца, точно гора с плеч. И думаем мы с Василием: есть теперь нам кому послужить, есть о ком позаботиться, -- закончил Иван Иванович свой рассказ.

-- Спасибо... Теперь я припоминаю: ты, кажется, прежде лакеем служил в усадьбе?..

-- Так точно, барыня, выездным лакеем...

-- Да, да... припоминаю... Тебя, старик, я тоже знаю... видала, -- обратилась Надежда Васильевна к Василию.

-- Как же, сударыня-барыня!.. Имел честь и я служить вашей милости.

-- С нынешнего дня мое затворничество наполовину кончается. Я уже не буду скрываться от вас или выдавать себя за привидение. Но это только для вас, для других я по-прежнему не существую на свете... Никто не должен знать, что я живу здесь... Надеюсь, ты меня понимаешь? -- обратилась молодая женщина к дворецкому.

-- Понимаю, матушка-барыня, понимаю.

-- Квартиру отдавать жильцам больше не надо.

-- Я и не сдаю: с жильцами-то одни хлопоты да неприятности... Вот хоть бы последний жилец, господин Тольский...

-- Это тот, который хотел проникнуть ко мне в мезонин и ломал двери?

-- Он самый. Отчаянный человек... В тюрьму его посадили, а он убежал... Картежник, дуэлянт...

-- О нем ты как-нибудь расскажешь после... Он заинтересовал меня... Ты пишешь мужу за границу? -- меняя тему разговора, спросила у дворецкого Надежда Васильевна.

-- Пишу, сударыня, только редко.

-- О том, что я буду жить теперь несколько по-другому, а также и о том, как ты и Василий узнали, что я обитаю в мезонине, ты барину писать погоди...

-- Слушаю, как прикажете...

-- Теперь ступайте; когда будете нужны, я позову...

Дворецкий и сторож с низким поклоном оставили жилище своей госпожи.

XXI

Корабль "Витязь" уже несколько недель шел по Северному Ледовитому океану. Немало перенес он бурь с того дня, как выбрался из Кронштадта в открытое море, а там и в океан. Немало натерпелись страху и находившиеся на корабле. Тольский, всегда отважный, не признававший никаких опасностей, не раз смело глядевший в глаза смерти, очутившись в Ледовитом океане, струсил, когда морские волны стали бросать "Витязь", словно щепку или ореховую скорлупу. Ни во что не веровавший и ничего не признававший, он в тяжелую минуту опасности усердно молился, прося Бога о спасении.