Дмитрий Дмитриев - Русский американец

-- Я напишу письмо и попрошу вас передать ей. Я напишу, чтобы она вам доверилась, и вы проводите ее из Москвы.

-- А куда должна она ехать?

-- Куда хочет; только, разумеется, не в ту местность, по которой пойдет Наполеон со своими полчищами.

-- Но неужели ему удастся взять Москву, так же как он взял некоторые другие столицы?

-- Едва ли... Москва -- сердце России, и Наполеона не допустят до этого священного города. О, это будет ужасно, если Москва попадет в руки ненасытных завоевателей! Итак, господин Тольский, вы завтра же выедете в Москву. Денег на расходы я вам дам, сколько хотите... Только поспешите! Наполеон быстро идет к Москве, и вам непременно надо опередить его...

-- Я выеду завтра, ранним утром.

-- Да, да... пожалуйста... Лошадей не жалейте, загоните одну тройку, берите другую, тратьте мои деньги не жалея, только своевременно предупредите жену об угрожающей опасности. Вместе с письмом к моей жене вы получите и письмо к графу Растопчину.

На другой день Тольский с неутомимым Кудряшом скакал на лихой ямщицкой тройке из Питера в Москву. Старик алеут не поехал в Москву, а остался в Петербурге у Смельцова.

Ехал Тольский на перекладных, останавливался только для ночлега, и то часа на три, на четыре, не больше.

Усталым и разбитым он подъезжал к Москве. Навстречу по большой петербургской дороге тянулись многочисленные обозы с имуществом и горожанами, покидавшими Москву.

Наполеон угрожал Москве, находясь в нескольких десятках верст от нее. После славного для русского воинства и кровопролитного Бородинского сражения русская армия отступила к Москве. По ее стопам шел гордый своими победами Наполеон.

Приуныли и опечалились москвичи, когда узнали, что наши солдаты отступают. В Москве началось сильное волнение и переполох: все лавки и другие торговые заведения, а также фабрики были приостановлены, рабочий народ распустили -- мастеровые и фабричные остались без дела.

Бедные и богатые горожане спешили скорее выехать из Москвы. Народ тысячами покидал город. Крики, плач детей, шум, ругань, громкий говор, ржание лошадей, рев коров, собачий лай -- все это смешалось вместе и создавало какой-то хаос.

Дряхлые старики, едва передвигая ноги, шли, окруженные своими семействами, матери с плачем несли на руках грудных младенцев. Ехали всевозможные кареты, тарантасы, повозки, набитые подушками и перинами, сундуками, укладками, чемоданами, картинами и другим домашним скарбом. На лицах жителей, покидавших Москву, застыла неподдельная скорбь, великое горе. Многие громко плакали, припадая к земле. Целовали ее, брали горстями и завязывали в чистые платки и тряпицы.

Тольский, видя все это, не мог сам не прослезиться, а шедший с ним Иван Кудряш плакал навзрыд. Въехать Тольскому в Тверскую заставу из-за тесноты не было никакой возможности; он рассчитался с ямщиком и вошел туда пешком.

XXVII

В России войны с Наполеоном ждали и приготовлялись к ней; собирали солдат, ратников; многие из военных, находившихся в отставке, снова вступали в ряды русской армии, готовые за спасение родной земли жертвовать своей жизнью.

Секунд-майор Гавриил Васильевич Луговой, несмотря на свои пожилые годы, тоже записался в ополчение и выставил ратников из своих крепостных. Жаль старому майору было расстаться с Настей, но любовь к родине превозмогла его отцовские чувства.

Многие молодые дворяне, занимавшие места на гражданской службе, тоже движимые любовью к родине, попираемой Наполеоном, переменили гражданскую службу на военную. Алеша Намекин не хотел отставать от других и поступил в один из полков, отправлявшихся из Москвы навстречу врагам-французам. О своем намерении вступить в полк он предварительно сказал отцу. Старик генерал обнял его и растроганным голосом произнес:

-- Спасибо, спасибо, Алексей!.. Ты и впрямь из Намекиных, которые всегда были верными слугами царя и земли русской. Я дам тебе письмо к главнокомандующему... Когда-то с Михаилом Илларионовичем Кутузовым мы были в дружеских отношениях... В письме я попрошу, чтобы он зачислил тебя в свой штат ординарцем.

-- Батюшка, мне не хотелось бы состоять при штабе! Мне хочется служить в рядах армии, наравне с прочими солдатами; мое желание -- поступить в полк рядовым.

-- Дело твое -- не хочешь в штаб, иди в солдаты.

-- А вы что намерены делать? Оставаться в усадьбе вам опасно. Наполеон движется к Москве... и нашим Горкам грозит опасность.

-- Я здесь не останусь, хоть опасность ты и преувеличиваешь. Наша усадьба в стороне, и едва ли французы заглянут в нее. Да за себя я нисколько не боюсь, Алеша, и, если ко мне пожалуют незваные-непрошеные гости, я сумею встретить их. Но я сильно опасаюсь за Машу: что будет с нею, если меня убьют?

-- Я советую вам, батюшка, как можно скорее уезжать отсюда.

-- Это не так легко сделать. У меня есть намерение отправить Машу куда-нибудь в безопасное место, а самому составить из крепостных ополчение и принять начальство над ним.

-- Прекрасная мысль, батюшка!

-- Да... Но куда я отправлю твою сестру?.. Я думал -- в Петербург, но не знаю, с кем ее послать...

-- Анастасия Гавриловна, дочь майора Лугового, на днях уезжает в Петербург; вот бы с нею отправить сестру Машу, -- тихо промолвил отцу Алеша Намекин и при этих словах густо покраснел.

-- Ты говоришь про свою невесту?..

-- Настя была моей невестой... но вы...

-- Что же... я... я согласен. Дочь майора -- девушка благовоспитанная... Маше с нею плохо не будет... Только как Маша? Согласится ли?

-- Маша согласится, я наверное знаю, батюшка.

-- Ну и прекрасно, пусть едут... А как же сам майор?

-- Он поступил в ополчение.

-- Вот как? Благородный поступок.

-- Майор -- очень хороший человек, батюшка.

-- А его дочка много лучше?.. Ведь так?.. Ну, что покраснел? -- с добродушной улыбкой сказал Михаил Семенович. -- Вижу, любишь ты ее крепко. Я запрещал тебе жениться на ней, а теперь это запрещение снимаю и благословляю тебя на брак с нею. Но он может состояться только тогда, когда прекратится война с французами и они с позором для себя оставят пределы нашего отечества...

-- Батюшка, добрый батюшка, так вы дозволяете мне? -- радостно воскликнул Алексей Михайлович.

-- Да, да!.. Если Бог сохранит тебя во время войны, то ты будешь мужем Насти. Пусть твоя невеста завтра приедет к нам со своим отцом; я благословлю вас, и на войну ты пойдешь обрученным женихом... Я не думаю, что война с Наполеоном будет продолжительна! Поверь мне, гордый завоеватель раскается в своем необдуманном поступке... Против него встанет вся Русь, и ему ли бороться с Русью?..

В тот же день Алексей Михайлович, счастливый и довольный согласием отца, поспешил в Москву; ему хотелось поскорее обрадовать невесту.

Ни Настя, ни ее отец никак не ожидали, что генерал Намекин наконец даст свое согласие на этот брак.