Юрий Устин - Лабиринты свободы

И хотя русская армия входила в поверженный город как победительница, русские солдаты по инерции с опаской поглядывали из-под своих густых бровей на крыши домов — вдруг какой-нибудь сумасшедший поляк выстрелит в колонну из-за печной трубы.

аршава пала, и постепенно Польское восстание стало затухать. Вавржецкий с остатками повстанческой армии направился на юг к Кракову. Он отступал, преследуемый русскими войсками, и, наконец, остановился у Радошиц вблизи Кельц. Генерал не долго терзался сомнениями, как ему поступить с армией, которая была морально подавлена и небоеспособна. Он снял с себя обязанности главнокомандующего и своим последним приказом распустил солдат и офицеров. С этого момента каждый был предоставлен своей воле. Сам же Вавржецкий вместе с Игнатием Потоцким и другими организаторами восстания вскоре попал в плен.

Где-то в регионах Речи Посполитой вооружённые отряды, называвшие себя армией Костюшко, ещё пытались оказывать сопротивление небольшим русским армейским подразделениям. Однако серьёзного значения такие выступления уже не имели. Это была лишь агония того патриотического настроения и вооружённого движения народа Речи Посполитой, которое так быстро распространилось по её территории в начале 1794 года.

Невысокого роста, щуплый русский генерал-аншеф Суворов стоял перед генералом польской армии Яном Домбровским, который, в отличие от Суворова, отличался высоким ростом и богатырским телосложением. Они некоторое время смотрели друг на друга: маленький победитель на большого побеждённого.

«Хорош, чертяка, хорош, — восхищался Суворов статью и выправкой Домбровского. — Такому и армию доверить можно. Но не наша птаха, не наша...»

Первым нарушил молчание Суворов:

— Присаживайтесь, генерал, — пригласил любезно он польского роённого к столу.

Домбровский не заставил себя долго уговаривать и грузно опустился на небольшой венский стул, который под его весом заскрипел от напряжения своими деревянными суставами. Через минуту денщик Суворова поставил перед ними самовар и какую-то выпечку.

В такой благожелательной обстановке Суворов начал разговор.

— Генерал! Я с уважением отношусь к вашим взглядам и к вашей доблести. Наша государыня также своей милостью готова забыть то, что вы воевали против русской армии.

Домбровский отставил свой стакан в сторону. Он понимал, что Суворов пригласил его не просто попить чаю и поговорить по душам.

— Вы пригласили меня к себе, граф, чтобы вы разить своё отношение ко мне? — спросил Домбровский генерал-аншефа, желая быстрее услышать, что от него хотят, и, возможно, узнать дальнейшую свою судьбу.

Суворов понимал, что перед ним сидит генерал вражеской армии, который не падок на любезности и лесть, а эти качества нравились Суворову.

— Я предлагаю вам службу в русской армии и готов ходатайствовать перед российской императрицей о присвоении вам соответствующего чина, — прямо заявил он.

Домбровскому достаточно было несколько секунд, чтобы принять решение, и Суворов услышал ответ, который и предполагал услышать от этого австрийца с польскими корнями.

— Я присягал в верности служить в армии Тадеуша Костюшко и бороться за независимость своей родины. Вы же понимаете, что в связи с этим я не могу служить вашей императрице.

Суворов вскочил со стула, за ним поднялся и Домбровский.

— Ну что же, вы не поверите мне, генерал, но я удовлетворён вашим ответом, — сообщил удивлённому противнику Суворов. — Скажу больше, вы свободны и можете покинуть пределы Польши в любое время. Но... — Суворов сделал паузу, — советую сделать это в кратчайшие сроки и никогда, помните, никогда не воевать против России. Ступайте и прощайте, генерал.

Домбровский откланялся и вышел из комнаты.

Суворов задумался о том, кого бы из пленных генералов и офицеров ниже чином пригласить к себе на следующую беседу. Он взял в руки список пленённых офицеров и внимательно прочитал следующее имя: «Князь Иосиф Понятовский».

Вскоре в Варшаву от императрицы Екатерины II прибыл фельдмаршальский жезл, которого Суворов так долго добивался, одерживая одну победу за другой. Потёмкина уже не было в живых, и никто не мог помешать насладиться ему полученной наградой. Новоявленный фельдмаршал расставил в ряд несколько стульев и, перескакивая через них, устроил странный хоровод.

— Репнина обошёл, Салтыкова обошёл, Прозоровского обошёл... — приговаривал при этом стареющий полководец, ещё раз выражая детскую радость от получения высшего воинского звания, которое в то время в России имели только два военачальника — Румянцев и бывший фаворит покойной императрицы Елизаветы I граф Разумовский.

Ещё почти год после победы над восстанием Суворов во главе армии находился на территории побеждённого государства. Его личное присутствие диктовалось в тот момент простой необходимостью: надо же было побеждённую страну держать в страхе и повиновении. Имя же Суворова и его «слава», которую он приобрёл после штурма Праги, как раз соответствовала требованию времени и сложившейся в Польше ситуации.

Многие офицеры и генералы, попавшие в плен к русским, отказавшись от предложения перейти на службу в русскую армию, выехали из Польши во Францию или в другие европейские страны. Поступив на службу в армии тех монархов, которые не входили в союз с Россией, они ждали новых войн, чтобы отомстить за подавленное восстание 1794 года. В их сердцах ещё была жива надежда, что с помощью штыков враждебных России армий можно восстановить государственность своей родины.

Вот как определились судьбы лишь некоторых известных генералов — участников восстания под командованием Костюшко, которые остались живы после поражения.

Ян Домбровский выехал в Пруссию, а затем во Францию и уже в ноябре 1796 года сформировал польский легион, с которым участвовал в кампании 1796 года, в чине дивизионного генерала возглавлял 1-й и 2-й польские легионы итальянской армии. С февраля 1800 года Домбровский в чине дивизионного генерала был принят во французскую армию, где и служил до разгрома армии Наполеона союзниками. Вернувшись в 1814 году в Королевство Польское (вошедшее в состав Российской империи), бывший генерал французской армии получил чин генерала от кавалерии и был назначен в Польский сенат, где и служил до выхода в отставку в 1816 году.

Генерал Иосиф Зайончик, тяжело раненный во время штурма Праги, после капитуляции Варшавы был отправлен в Австрию, где находился в качестве узника в городе Ольмюте. Освобождённый в 1795 году, он перебрался во Францию и поступил на службу в наполеоновскую армию. В чине генерала в её составе Зайончик участвовал во многих сражениях, как победоносных, так и бесславных.