Юрий Устин - Лабиринты свободы

— Здравствуйте, пан генерал, — еле смогла вымолвить она. — Спасибо за приглашение. Я никогда не была на таких светских вечерах, — честно призналась Тэкля, растерянно оглядываясь вокруг.

— Так разрешите пригласить вас на следующий танец? — спросил Тадеуш, надеясь в танце обнять эту юную особу.

— Я-то с удовольствием, но готовы ли вы со мной танцевать, когда вокруг столько великосветских дам, которые только и мечтают быть вашей партнёршей? — уже немного освоившись, вдруг дерзко ответила девушка, заметив устремлённый на них завистливый взгляд стоящих рядом красивых паненок.

Костюшко посмотрел вокруг себя, потом, повернувшись снова к Тэкле, ответил:

— Милая Тэкля, когда я стою рядом с вами, то для меня другие дамы не существуют, я их просто не замечаю.

Этими словами генерал Костюшко совершенно обезоружил Тэклю, и она, торжествующе и гордо посмотрев на своих потенциальных соперниц, молча подала ему руку, когда начался новый танец.

Тадеуш нежно поддерживал в танце лёгкое тело Тэкли и, не отрывая свой взгляд, смотрел на её раскрасневшееся лицо. В какое-то мгновение Тадеушу показалось, что он смотрит не на Тэклю, а на Людовику, но видение в его сознании испарилось так же быстро, как и возникло.

Тэкля же наслаждалась движением под музыку и с трепетом ощущала под своей рукой сильную мужскую руку генерала. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, тем более танец на балу. Костюшко проводил девушку до колонны, но не отошёл от неё, а предложил Тэкле прогуляться по дворцовому саду. Взволнованная танцем и немного уставшая от нахлынувших на неё эмоций, Тэкля сразу согласилась, и через минуту они уже прогуливались по тенистой аллее, оставив участников бала обсуждать будущее нового командира дивизии.

— Вот так меня и гоняла судьба в этой жизни по разным странам и континентам, а в итоге живу один, без семьи, и мечтаю встретить ту единственную, которая заполнит пустоту в моей душе и в моём доме, — откровенничал Тадеуш перед юной особой. Сам он и не помнил, кому так много рассказывал о себе в последний раз. Наверно, только Томасу Джефферсону когда-то очень-очень давно да родному брату Иосифу, когда долгими зимними вечерами они рассказывали друг другу о своей жизни за восемь лет разлуки.

— Я думаю, что многие девушки этого города были бы счастливы, если бы вы сделали им подобное признание, — искренне удивилась Тэкля рассказу генерала. Она не ожидала таких откровений от человека, который видит её лишь второй раз в жизни и годится в отцы.

— Понимаете, милая Тэкля, я стараюсь уходить на службу пораньше и приходить домой как можно позднее, чтобы оставалось время только на сон и еду, — продолжал изливать накопившуюся в душе горечь Костюшко. — Чем больше свободного времени, тем острее ощущаешь своё одиночество в этом мире.

— Ну, вы ведь такой известный человек, герой, неужели вы не смогли до сих пор найти себе спутницу жизни? — заикаясь от волнения, спросила Тэкля, ожидая, что вот-вот генерал скажет сейчас самое главное, ради чего они уже около часа гуляют по парку.

— Раньше не мог... Но надеюсь, что я её уже нашёл, — Костюшко остановился после последней фразы, осторожно взял Тэклю за плечи и повернул к себе лицом.

— Посмотрите на меня. Вы видите, я уже не молод, но полон сил и желания создать семью. Я хочу сделать вам предложение стать моей женой, дорогая Тэкля, — наконец произнёс Костюшко и понял, что Рубикон перейдён. Теперь или уже никогда...

Тэкля ожидала подобного разговора, но всё равно не нашлась, что ответить. Она была в полном смятении от того, что это всё-таки произошло и теперь ей надо отвечать, а вот эта задача была для неё пока не по силам. Смущаясь ещё больше от того, что Костюшко ждал от неё ответа и молчал, она отвернулась от негр и попробовала его отговорить от данного решения:

— Я простая девушка, дочка хорунжего, обедневшего шляхтича, а вы генерал...

— Я тоже не сразу стал генералом. Ещё недавно я жил в небольшой деревне и помогал брату в управлении поместьем, — напомнил девушке о своём происхождении Костюшко.

— Я не могу сразу принять решение, — уклонилась от прямого ответа Тэкля. Ей вдруг стало страшно, что с момента её согласия в её жизни всё переменится. Она вскоре станет замужней женщиной, будет следовать за своим мужем по гарнизонам или, что вероятнее, годами сидеть дома и с волнением ожидать его возвращения после очередного военного похода. А она ещё так молода и не готова к серьёзной семейной жизни, тем более с таким известным человеком.

— Вас смущает мой возраст? — прямо спросил Костюшко, огорчённый её ответом.

— Дело совсем не в вашем возрасте, — с испугом за свою бестактность возразила Тэкля. — Я приду домой и всё расскажу отцу и маме. Надо же получить от них благословение. Я у родителей единственная дочь, и кроме меня у них никого нет.

— Да-да, конечно. Я вас понимаю... — рассеянно пробормотал генерал, вспомнив гордого хорунжего Журовского и разговор с ним. Тадеуш понимал, что шансов получить от него отцовское благословение на этот брак совсем мало.

— А теперь мне пора домой, — проговорила Тэкля, — а то родители, наверно, ждут меня, не спят, волнуются. Он... — Тэкля замялась, не зная, как объяснить Костюшко неприязнь к нему со стороны отца. — Отец не хотел, чтобы я ходила на этот бал.

— Не хотел потому, что вас пригласил я?

— Не сердитесь на него, — умоляюще сложила на груди руки Тэкля. — Его можно понять, как и меня.

Тадеуш поправил на плече девушки лёгкую шаль, горько усмехнулся и успокаивающим тоном сказал:

— Что вы, я не сержусь и прекрасно его понимаю. Наверно, я бы тоже переживал и волновался, если бы у меня была такая красавица дочь.

Больше Костюшко ничего не говорил, а Тэкля ни о чём не спрашивала его. Они медленно дошли до конца садовой аллеи с красивыми цветочными клумбами, где стояла карета, на которой Костюшко приехал на бал. Кучер, выполняя свою почётную миссию, сердито отмахивался от надоевших комаров и радостно заулыбался, когда увидел генерала. Он готов был ехать куда угодно, лишь бы избавиться от укусов проклятых насекомых.

— Сейчас вас отвезут домой, а я буду ждать ответа столько времени, сколько потребуется для принятия решения вам и вашим родителям, — сказал на прощание генерал, целуя девушке её прохладную руку, разочарованный результатом вечерней прогулки. Повернувшись к кучеру, он приказал ему:

— Отвези паненку туда, куда она скажет. Трогай!

Карета тронулась с места и, слегка качаясь на английских рессорах, плавно покатила по хорошей дороге. А генерал Костюшко ещё долго бродил по вечернему саду. Он вспоминал каждую сказанную им Тэкле фразу, каждое слово, строя догадки, не обидел ли он её чем-нибудь и правильно ли она поняла его признание и предложение.