Уинстон Грэхем - Белла

Эдвард и Клоуэнс вернулись из медового месяца, во время которого путешествовали на север вплоть до Шотландии и на запад вплоть до Норфолка. Эдвард с радостью знакомил ее с друзьями. Сначала она уклонялась от этой затеи, но потом стала даже получать удовольствие. Эдвард настолько гордился женой, что, несмотря на ее первоначальную тревогу, встречи проходили интересно и легко.

— Знаешь, по-моему, мне нужно не знакомить с тобой знакомых, а ворваться к ним и крикнуть «Смотрите, что у меня есть!», — однажды сказал он.

— Ты много рыбачишь? — спросила Клоуэнс.

— Не очень. А что?

— Вероятно, те же чувства возникают, когда поймаешь огромную форель.

Эдвард задумался.

— Это которая с блестящей чешуей? Да, возможно. Самая красивая рыба в пруду.

— Знаю, — кивнула Клоуэнс, — пучеглазая и с огромным ртом.

— Вот именно. Именно так. Как ты догадалась?

Эдвард погладил ее по щеке.

Счастливая пара вернулась в Нампару через несколько дней, когда из Лондона вернулась менее радостная троица. Белла сходила еще к двум специалистам по голосу и отказалась от предложения Росса отвезти ее в Париж посоветоваться со специалистом Мориса, мадам Калетски. Пока что Белла устала от осмотров и советов. Ради родителей она старалась выглядеть более радостной, но между всем этим многословием и лекарствами стала вырисовываться истина. Никто точно не знает. Все могли только гадать, что да как, но не имели ни малейшего представления, правда ли это. Помимо профессионалов они также посетили мистера Питера Роймана, музыкального руководителя Королевского театра, с которым встречались, когда выбирали учителя вокала.

— Голос звучит все также хорошо, — сказал он. — Да, пока не идеально... Порой такое происходит не из-за болезни. Молодым будущим примадоннам не хватает умения брать верхние ноты. Они напрягаются, а потом голосовые связки теряют упругость. В прошлый раз, по-моему, вы встречались с мадам Шнайдер.

— Да. Но сейчас она в Риме.

— Знаю. Может, ее совет окажется более полезным, нежели мой.

Позже он шепнул Демельзе:

— Вряд ли ее голос изменится. Возможно, она перенапряглась и слишком рано начала пробовать петь. Но почему бы не сказать ей, что с большими планами покончено? У нее и сейчас хороший голос. Она может петь в небольших музыкальных пьесах, которыми мы завершаем вечернюю программу. Мне кажется, она может играть. Предложите ей. Не позволяйте ей хандрить.

Приезд Эдварда и Клоуэнс на неделю стал подарком судьбы. Белла сумела побороть губительное отчаяние и впервые после болезни перестала замыкаться в себе и была открытой, как и прежде. Погода была устойчивая, и однажды утром Эдвард окунулся в море вместе с Россом. Вскоре к ним присоединились обе девушки, и наконец, Демельза, держа Генри за руку.

Когда ледяная вода тисками сжала Демельзе талию, а потом добралась до плеч, на нее нахлынула волна ликования, от которой она не только не задохнулась, но захотела кричать от радости. У Беллы все может наладиться, думала Демельза, а Клоуэнс в таком восторге и так счастлива, что душа матери поет.

Вскоре они уже толпились в доме, обсыхали у горящего камина, беседовали и смеялись. Единственный посторонний — Эдвард — уже принимал участие в веселье. Когда стемнело и поднялся ветер, Эдвард сказал Клоуэнс:

— Никогда не встречал такой семьи, как у тебя.

— А что с ней не так?

— С ней все прекрасно. Я лишь дорожу простым и дружеским общением с членами твоей семьи. Проявлять любовь без суеты, по-доброму подшучивать, с пониманием и без препирательств относиться к другой точке зрения. Тебе повезло. У моей семьи много достоинств, и я горжусь ею, но в общении у нас существуют некоторые преграды, это обычное явление, и куда более характерное, а у твоей семьи я такого не вижу.

— Кое-что подобное у нас тоже есть. — В этот момент Клоуэнс подумала о своей влюбленности в Стивена и какой отпечаток это на нее наложило. — Но в целом...

— Наверное, из-за такого количества прислуги жизнь в доме теряет подлинность. Жизнь среди роскоши... И Лондон — такой фальшивый. Светское общество — поверхностное и прогнившее изнутри. Теперь, когда у меня появилась спутница жизни — да какая! — я буду держаться от него еще дальше.

— У тебя есть обязательства.

— Не много, хвала небесам. Знаешь, что у меня спросил малыш Генри, когда мы впервые встретились?

— Что же?

— Это случилось, когда я жил у Энисов с миссис Кемп. Я внезапно на него наткнулся. Он знал, что я надеюсь жениться на тебе. Оценивающе оглядывал меня, когда думал, что я ничего не замечаю, а когда мы остались одни, подошел и прямо спросил: «Простите, сэр, а вы лорд?»

Клоуэнс рассмеялась.

— А ты что ответил?

— Кажется, я так ответил: «э-э-э... да». А он и говорит: «Мой отец — сэр». Я ответил: «Да, знаю». Тогда он спросил: «А лорд выше сэра?», на что я ответил: «Да, но твой отец заслужил свой титул». Ему хотелось понять, почему, и я уточнил: «Видишь ли, твой отец служил стране, а я лишь унаследовал титул». Тогда ему захотелось узнать, что значит «унаследовать титул».

— Он целый допрос тебе устроил!

— Я объяснил ему, что мой отец был лордом, и позже я вступил во владение титулом. Тогда он спросил: «А ваш отец заслужил титул?» И я рассказал, что его заслужил мой дед. Он спросил: «А что он сделал?», «Ну, — ответил я, — он сидел в кабинете министров в правительстве». Я решил, что он успокоился, но, насмотревшись себе под ноги, он продолжил: «Мама говорит, что однажды я стану сэром при хорошем поведении», «Непременно станешь», заверил я. «Сэр, — сказал он, — наверное, тогда я стану таким же, как ты», «В каком смысле?» — спросил я. А он ответил: «Я стану сэром, хотя ничем не заслужил этот титул!»

Оба рассмеялись. Эдвард продолжил:

— Я сказал ему, что, вполне возможно, к тому времени он совершит какой-нибудь поступок и заслужит титул.

— И что он ответил на это?

— Сказал: «Я не хочу ехать в Лондон и сидеть в правительстве. Моя сестра вернулась оттуда с больным горлом, и меня забрали из дома, чтобы я не заразился». Я спросил: «Кто тебе рассказал?» Он ответил, что подслушал разговор миссис Кемп с Боуном, слугой доктора Эниса. «Она шепталась, и я подслушал».

Они услышали, как в темноте монотонно и глухо шумит прибой.

— Мне хочется хоть как-то помочь Белле. Как ты думаешь, если голос не вернется к ней в прежнем виде, она сможет это пережить?

— Нет, — ответила Клоуэнс.

Перед отъездом Эдвард увидел, как шахтеры сооружают костер из плавника и сломанной крепи. Тогда он вдруг понял, что осталось всего десять дней до пятого ноября [5] 5 ноября отмечают Ночь Гая Фокса, она же Ночь костров. В этот день в 1605 году Гай Фокс и несколько католиков-заговорщиков собирались взорвать Парламент и короля Якова I. .