Борис Павленок - Преданный и проданный
- Название:Преданный и проданный
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вече
- Год:2007
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9533-2284-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Павленок - Преданный и проданный краткое содержание
Граф Григорий Александрович Потёмкин, сын русского офицера, генерал-адъютант, шеф внешней разведки, самый богатый и всесильный чиновник Российской империи конца XVIII века, на счастье или на беду свою встретился с никому неизвестной, маленькой немецкой принцессой Фике, которой суждено было стать величайшей правительницей самой могущественной империи века Просвещения.
Вся жизнь графа Потёмкина была посвящена служению России и императрице. Его уважали, ненавидели и боялись, им восхищались. Но умер он, как и многие великие люди, одиноким, преданным и проданным.
Преданный и проданный - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
А над землёй неслась несметная толпа рвани — мужики бородатые и лохматые, вооружённые косами и пиками, топорами и дубинами; раздирая в крике рты, исходя неистовой злобой, они накатывались волнами, а впереди Пугач с топором в руке и обрывком вервия на шее. Его обнажённый торс выделялся белым пятном на фоне страхолюдных ликов с рваными ноздрями, безносых, безглазых, беззубых, с багровыми дырами ртов. Иные, приблизившись к окну, на мгновенье заглядывали в царицыну спальню и тут же исчезали, а Пугач мелькал мимо и снова появлялся.
Мелко дрожало пламя свечи. Екатерина подобрала ноги и натянула одеяло до подбородка, протянула руку туда, где спал Орлов.
— Гриш, проснись, мне страшно.
Но Орлов молчал. Нащупав рукой плечо спавшего, она принялась трясти его. В ответ раздался недовольный скрипучий голос:
— Катья, не трошь, я спать хочу. Тай мне покоя...
Екатерина оторвала взгляд от окна и обернулась. На неё смотрел умоляющим и беззащитным взглядом Пётр Фёдорович. Лицо его было бледным и безбровым, и лишь при вспышках уличного огня окрашивалось багрянцем. У виска чернела ссадина.
— Ты?
— Ты ше всекда хотела, штоп я спаль с топой, вот я и пришёл. Откинь одеяло, пусти к себе.
— Нет, Питер, я не хочу тебя.
— Да, Катья, да. — Он упорно придвигался.
За окном ослепительно вспыхнула молния, она оглянулась, а когда свет истаял, обернулась к Петру, но вместо него оказался Пугач с обрывком верёвки на шее и большим наперсным крестом. Оскалив белые зубы, он смеялся:
— Ну вот, не допускала к себе, а я тут как тут... Не признала, что ль, чего дичишься? Оброс несколько, годков-то звон как много ушло... Да не Пугач я вовсе, а твой муж, анпиратор Пётр. Ишь какова — весь народ признал, а она не хочет... Пусти, лаской согрей. Вишь, озяб. — И он навалился на неё, и она чувствовала, что не в силах сдержать напор мужика, приспускала одеяло, но твердила:
— Нет, нет...
Мужик впился зубами в грудь, жёг поцелуями, оглаживал ладонями плечи, она всё твердила: нет, нет...
Маленький, скорчившийся Питер сидел у её ног и пиликал на скрипице, лицо его было печальным.
— Почто гонишь? Звала ведь...
Она пригляделась: Боже, это вовсе не тот страшный мужик, а Потёмкин. Кинулась к нему, обняла, закричала:
— Ты здесь, паренёк? Спаси, спаси меня и охрани... Желанный мой...
Он приник к ней:
— Катерина...
Гулко стучали сердца... В изножье постели сидел маленький Питер.
Приходя в себя, Екатерина всё ещё сучила ногами, сталкивая с себя жаркую перину. Бухало сердце. Повернув голову, увидела несмятую половину постели, взглянула за окно — утро как утро, синеет небо, золотится лист, под окнами слышны чёткие шаги — это караул. Поднявшись, распахнула окно и с наслаждением вдохнула утреннюю прохладу. У цоколя здания пламенели розы. Вдоль аккуратно подстриженных шпалер шёл караул, ведомый голубоглазым корнетом. Она залюбовалась ритмом его движений, статью фигуры. Дождавшись завершения церемониала смены часовых, позвала:
— Господин корнет!
Он недоумённо оглянулся, но, увидев, кто его кличет, подобрался и зарысил на зов императрицы. Подбежав, козырнул, щёлкнул каблуками, звякнул шпорами, улыбнулся:
— Здравия желаю, Ваше Величество! Слушаю вас.
От улыбки лицо его сделалось совсем детским, а щегольские усики, светлые, подкрученные аккуратными колечками, казались приклеенными над пунцовой губой. Екатерина внимательно оглядела его крупную фигуру, туго обтянутые лосиной бугры мышц на бёдрах, крупные ладони.
— Как звать тебя, юноша?
— Александр Васильчиков, Ваше Императорское Величество. — Он напрягся, отчего все стати его фигуры выявились ещё рельефнее.
— Подойди поближе... ещё, ещё... — Она перевесилась через подоконник так, что ставшие с годами достаточно пышными её прелести, сдерживаемые кружевным выкатом пеньюара, обнажились едва не полностью, и потрогала кончиками пальцев усы Васильчикова, будто невзначай коснулась губ. У корнета от напряжения на лбу выступили капли пота. Она рассмеялась волнующе и зазывно: — О, милая юность! Ты не хотел бы сегодня сопровождать меня во время охоты?
— Ваше Величество... явили Божескую милость... служба, — беспомощно пробормотал он.
— Какая чепуха, тебя сменяет с поста императрица. Войди ко мне, я напишу распоряжение. — Она запустила пальцы в кудри юного воина.
Они ехали рядом — императрица и корнет. Он сидел на крупном жеребце, игриво откинувшем хвост, стегна его двигались мощно, будто жернова. Молодая кобылка Екатерины послушно ступала бок о бок.
Два парика на дворцовой аллее склонились друг к другу.
— Отправилась на охоту, — констатировал один.
— Вы не точны, мой друг: вошла в охоту.
— Вас ист дас?
— Так мой батюшка говорил о кобылице, когда приспевала пора вести её к жеребцу.
— Жалко юношу: не созрел ещё до полного мужества, надорвётся...
Они прыснули смехом и разошлись.
Пылила карета, отталкивая вспять вёрсты. Потёмкин спешил на зов любви.
2
Екатерина в чепце, салопе и очках вязала нечто из толстой шерстяной нитки. Вид у неё был совсем не державный, она никак не походила на императрицу шестой части земной суши, скорее на добрую муттерхен из старой немецкой сказки, которая вяжет тёплый набрюшник своему супругу и повелителю. Исполняющий обязанности повелителя был тут же, но, увы, тянул он лишь на внучатого племянника из бедной семьи — пристроившись у ног муттерхен на скамеечке и расставив руки, держал на них моток пряжи и послушно спускал её то с одной, то с другой руки. Несмотря на белый, шитый золотом мундир, богатые атласные штаны небесной расцветки, погоны генерал-поручика и завитой парик, Васильчиков являл собой вид жалкий — ни дать ни взять Трезорка, который служит перед хозяйкой, приподняв передние лапки. Екатерина, потягивая нить, время от времени посматривала в голубые и безмятежные глаза таланта, но не находила в них ни малейшего проблеска мысли, одни лишь преданность и праздность.
— Голубчик, о чём ты думаешь?
— Ни о чём, мутти.
— Так-таки ни единой мысли?
Он напрягся, помолчал, но признался со вздохом:
— Ни единой, муттерхен.
Спицы в руках Екатерины забегали быстрей, Васильчиков раскачивался подобно китайскому болванчику, спуская нитку то с одной руки, то с другой.
— Тебе удобно?
— Удобно, муттерхен.
— Что ты заладил: мутти да муттерхен?
— Так велели, Ваше Величество.
— Мало ли велела, а ты ослушайся разок.
— Не смею, муттер... матушка.
Спицы в руках Екатерины заходили так, что видно было только их сверкание.
— Тебе неудобно сидеть. Встань. — Васильчиков встал, всё так же протягивая руки и преданно глядя в глаза.
— А может, сидеть удобнее?
— Удобнее. — Васильчиков сел.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: