Александр Красницкий - В пасти Дракона

Что такое эта крепость, лучше всего доказывается тем, что европейцы трижды уже — в 1858, 1859, 1860 годах — штурмовали её и только в последний раз смогли её взять. А тогда к Таку ещё не приложили свои познания лучшие из военных инженеров Германии.

И вот об этой неприступной крепости 2-го июня шёл спор среди адмиралов: английского, германского, русского, французского, японского и командиров судов других наций, стоявших на якоре в Печилийском заливе в нескольких верстах от устья Пей-хо. Проходил решительный совет, собранный на борту русского крейсера «Россия», под председательством русского адмирала Гильтебрандта.

Краснощёкий Брисс, заместивший Сеймура, сухощавый живой француз Куржоль, важный Бендеман, германский адмирал, величаво спокойный Яков Аполлонович Гильтебрандт, явившийся сюда по распоряжению начальника Квантунской области Алексеева, все заняты были решением чрезвычайно трудного вопроса, едва ли когда выпадавшего на долю даже самого высокого чина моря ков.

До сих пор не было в истории всех времён примера, чтобы вопрос об открытии военных действий решался кем-либо, кроме правительств заинтересованных государств. Это право всегда и везде принадлежало и принадлежит одной только высшей власти, и присвоившие его себе отдельные личности признавались или сумасшедшими, или пиратами, но теперь всякая медлительность казалась собравшимся начальникам эскадр прямо пагубной, и они обсуждали ни более ни менее вопрос об ультиматуме, который было предположено отправить к коменданту Таку.

Этого, по их мнению, требовало общее положение дел. Вся огромная страна была охвачена народным движением против европейцев. В разных местах шайки боксёров производили уже неистовства над своими соотечественниками-христианами, причём пострадали уже двое европейских миссионеров.

Регулярные китайские войска явились и заняли Таку; ожидалось, что за ними придут и остальные, так что весь путь до Пекина будет преграждён, и туда придётся пробиваться не иначе как силой. О Сеймуре, отправившемся в Пекин, не было ни слуха ни духа. Дошёл ли он со своим отрядом или застрял на пути, живы ли десанты или перебиты — ничего не было известно. Об участи послов и европейских обитателей Пекина приходили ужаснейшие вести. Сообщали перебежчики-китайцы, что все европейцы в Пекине перебиты, что их перед смертью ещё живых одних варили в котлах, других поджаривали, что дамы, оставшиеся в Пекине, подверглись невозможным насилиям. Создались уже легенды о «кровавой пекинской бане». Английские газеты, печатали их на своих столбцах, выдавая за страшную уже свершившуюся действительность. После этого уверениям китайских посланников в Европе и высших сановников в провинциях, что все европейцы живы, здоровы, невредимы, перестали верить. Оставалось не рассуждать, а действовать.

Кому же иному, как не представителю России, было показать пример решительности?..

И Я. А. Гильтебрандт остался на высоте своего призвания. Он был за отправку ультиматума командиру Таку. С ним спорили. Указывали на то, что если Таку не будет сдан, то его придётся взять силой, а так как в крепости находились правительственные войска, то это равнялось бы формальному объявлению войны Китаю; говорилось также, что силы союзников ничтожны для штурма первоклассной крепости, так как близко к Таку могут подойти только миноноски да ещё мелкосидящие канонерские лодки, что, наконец, с военных судов нет возможности спустить сильные десанты. Короче, начались разногласия, которые приходилось вице-адмиралу Я. А. Гильтебрандту примирять... И это удавалось ему только в силу необычайного обаяния, которое он производил на окружающих, вследствие его спокойной правдивости и ясности движений его чистой души. Трудна и ответственна была его работа как руководителя совета союзных адмиралов, который являлся в самые тяжёлые дни единственным коллективным представителем союзных держав в Китае...

Наконец ему удалось убедить всех участников совета, кроме американского адмирала, который впредь до получения распоряжений от своего правительства отказался от всякого участия в затевавшемся деле.

Ультиматум был составлен точно, ясно, определённо. Им предписывалось коменданту Таку сдать крепость. На размышление давалось время только до 2 часов ночи на 3-е июня. Если к этому моменту он не сдаст крепость, то союзники объявили, что возьмут её силой... Этот ультиматум был подписан всеми адмиралами. Только упрямый американец продолжал упорствовать в своём намерении начинать военные действия против Китая не по своему желанию, а не иначе как по распоряжению своего высшего правительства.

Ультиматум был передан командиру мореходной канонерской лодки «Бобр» капитану первого ранга Кириллу Романовичу Добровольскому для отсылки его вице-королю в Тянь-Цзинь и командиру Таку.

Соединённая эскадра стояла на рейде. В устье же Пей-хо находились канонерские лодки: русская «Бобр», французская «Lion» и немецкая «litis» — в Тонг-Ку, станции железной дороги, идущей на Тянь-Цзинь — Пекин; русские «Кореец» и «Гиляк» между Тонг-Ку и Таку и английская «Algerin» в Таку. Кроме того, были ещё английские миноносцы-истребители «Whiting» и «Fame», и на якоре стоял германский пароход «Knivsberg», на котором нашли себе приют множество беглецов: бельгийцы с их семьями и крещёные китайцы.

Были ещё два судна: японское «Atago» и американское «Моnосасу», но первое было повреждено, командир же второго, следуя предписанию своего адмирала, отказался от участия в предстоявшем бою.

Капитан Добровольский сейчас же созвал всех командиров — и русских, и европейцев — для предъявления им полученного ультиматума. Ему, как старшему в чине, приходилось начальствовать в бою, и, таким образом, все остальные были ему подчинены. Не дело собравшихся было рассуждать об уместности ультиматума; они являлись только исполнителями, и каждый из них ни на мгновение не задумывался над необходимостью исполнить приказание высшего начальства.

Прежде всего решено было отправить ультиматум. Передача его коменданту Таку была поручена младшему из командиров — лейтенанту Бахметеву, а отвезти его в Тянь-Цзинь назначен был мичман Шрамченко, провожать которого должен был матрос Савчук.

Затем был составлен план артиллерийского боя и была определена роль десантов в предстоящем штурме крепости. Начальником сухопутных сил был назначен капитан Поль, начальник германского военного судна «Ганза». Все роли были распределены, оставалось только ждать возвращения парламентёра.

В ожидании этого на всех судах быстро заканчивались последние приготовления...

Вот и ночь спустилась на землю. Ночная тьма непроглядно-мрачным покровом окутала устье Пей-хо. Тихо, мертвенно-тихо. Что-то необычайное, зловещее, тоску наводящее, чуется в этой проклятой тишине...