Александр Красницкий - В пасти Дракона

Но вот и позиция. Машинист затормозил поезд, стрелки вышли, построились в две боевые колонны и двинулись вперёд. Поезд тихо следовал за ними. Несколько саженей — и удальцы вступили в сферу ружейного и артиллерийского огня.

— Дз-з... — свистели пули.

— Ту-ду-у-у... — ухали гранаты.

— Ту-дз-за!.. — вторила им шрапнель.

Пули сыпались, как дождь; шрапнель то и дело рвалась в воздухе и осыпала смельчаков осколками сверху. Люди, не привыкшие ещё к свисту пуль, невольно приседали, но тем не менее все шли вперёд; об отступлении никто из стрелков не думал.

Вот поезд и рота, на выручку которых спешили молодцы.

— Братцы, держитесь! Мы идём!

— Ур-ра! — прогремело в ответ.

Соединились. С обеих сторон не было пределов радости, но на радость времени не оставалось, приходилось действовать.

— Мы имеем дело с регулярными войсками! Стало быть, дело не шуточное, — пояснил прибывшим начальник отряда. — Прошу заметить, что действующие против нас солдаты обучены немецкими инструкторами. Это — враг серьёзный, и пренебрегать им никак нельзя.

— Но чему мы обязаны честью помериться с ним силами? — спросил один из ротных командиров.

— Не знаю. Что-то произошло — и, по-видимому, важное... Увы, я начинаю думать, что мы окружены...

— Быть не может!

— К сожалению, да! Против нас десять тысяч прекрасных солдат под командой двух лучших генералов — Ма и Нэ. К ним, как я получил сведения, подходят ещё новые силы...

— Что же! Это пока ещё ничего. Их десять тысяч, нас — две... Это всего по пяти на брата! Не так ещё много...

Старый вояка довольно улыбнулся, слыша такой ответ. Больше всего он боялся, как бы люди его не пали духом. Молодецкий же ответ убедил его, что заветы великого Суворова не забыты его стрелками и число неприятеля никого не приводит в уныние. У него на душе даже стало легче, хотя сердце русского героя так и рвалось на части при одном только воспоминании об оставленной в двадцати верстах 3-й роте. Он не сомневался, что она уже окружена превосходным неприятелем, и вся надежда оставалась на то, что этой горсти людей успеют своевременно подать помощь из Таку. А если эта помощь не придёт, 3-я рота должна была погибнуть. Нечего было и надеяться выручить её с теми ничтожными силами, которые были в эти дни под командой храбреца.

— Да, да! Всего по пяти на брата! — будто в забытье повторил он. — Ничего, если и по десятку будет... Я думаю, управимся!

— Управимся, управимся... Сомнения быть не может!

— Так вот... Сегодня поработаем здесь, а завтра я сам пойду, попробую выручить 3-ю роту... Бедные, как они должны там мучиться...

Прибывшие роты были отправлены в обход. Английские матросы с «Орландо» на этот раз поддержали репутацию сынов Альбиона, всегда славившихся хладнокровием. Надо думать, компания с русскими героями воодушевила их. Не обращая внимания на артиллерийский огонь с фортов, они с невозмутимым спокойствием установили своего длинного Армстронга и начали стрелять по форту, отвлекая этим китайцев от стрельбы по обходным колоннам.

Свежие роты заняли позиции у окружавшего Тянь-Цзинь вала и таким образом прикрыли отступление остальных рот по железной дороге. На них кинулись было боксёры. Фанатики, как и в первый раз, невозможно кривлялись, произносили свои заклинания и по-прежнему были уверены в собственной неуязвимости. Стрелки встретили их дружными залпами. Первые ряды боксёров, как трава под косой косаря, полегли на землю.

Следовавшие за ними подхватывали их под руки и встряхивали, будто ожидая, что после минутной слабости их товарищи снова станут на ноги и пойдут на ненавистных белых дьяволов.

Стрелки только посмеивались над этим.

— Да, оживи его, оживи! — восклицали они. — Нет, братцы, русская пуля, хоть и дура, а своё дело знает туго: ежели с ног свалит, то уже не встанешь...

Боксёры своим нападением словно прикрывали намерения регулярных войск.

Едва залпы стрелков разогнали их, как по ротам ударила картечь из цитадели. Свист пуль, визг гранат, гром разрывавшихся снарядов — всё это слилось в общий невообразимый хаос звуков, наполнявший несказанным ужасом даже бестрепетные сердца русских чудо-богатырей.

Но они стояли мужественно под адским огнём вражеской артиллерии, готовые пасть на месте, но не сделать и шагу назад без распоряжения своего начальника.

Шатов стоял со своей ротой в прикрытии отступавших колонн, холодный, бесстрастный с виду. Он уже привык к этому аду, ко всем ужасам кровопролития. Рядом с ним осколок гранаты вырвал челюсть и горло у бравого, молодцеватого стрелка — весёлого всего за мгновение до этого. Предсмертные конвульсии несчастного были страшны.

Николай Иванович только покосился: «Вот она, смерть-то, какова!»

Чего в самом деле! Это ведь только случай, что осколок гранаты угодил в соседа, а не в него. Отскочи этот осколок немного правее — и вместо бедняги-соседа теперь корчился бы на земле сам Николай Иванович, стрелок же с сочувствием поглядывал бы на него. Всё случай! И более ничего!

Хриплые звуки рожка донеслись откуда-то издали.

Рота засуетилась.

— Сбор! Слава богу! Наши отошли, стало быть! послышались радостные голоса солдат. — Теперь и нам можно...

В стройном порядке рота начала отходить из-под прикрытия к бивуаку.

Там вернувшихся встретили поздравлениями:

— С честью выдержали экзамен! Молодцами вы были, право, молодцами!..

— А дело пришлось иметь с настоящим врагом... Теперь никаких сомнений быть не может, что против нас правильно организованные полки.

Шатов чувствовал себя до того уставшим, что, только добравшись до бивуака, повалился спать. Гром канонады не мог отогнать сна. Гранаты и шрапнель визжали, не умолкая. Пули безостановочно вонзались в стены станционных зданий, но всё это в сравнении с пережитым было — дело пустяшное.

Молодой человек спал так крепко, что его даже не разбудил пожар, начавшийся от разрывов гранат поблизости бивуака. Не разбудила его и перестрелка, не умолкавшая всю ночь. Только с рассветом он проснулся, разбуженный вестовым.

Что за неприятное это было пробуждение! Шатову снилось, что он в Пекине, около невесты, гуляет с ней по городской стене, о которой он знал из её писем, солнышко ласково светит им, ветерок навевает прохладу, всё кругом мирно, спокойно, и вдруг...

— Ваш-бродь, а, ваш-бродь! — слышит над собой Николай Иванович. — Извольте проснуться... вас требуют...

Шатов открыл глаза. Где он? Что с ним?.. Пушки гремят, но теперь уже с трёх сторон. Грохот их не умолкает ни на миг. В окно видно зарево догорающего пожара.

В одно мгновение Николай Иванович вспомнил всё. Сна как не бывало. Он вскочил и наскоро оправил мундир, в котором так и спал эту ужасную ночь.