Октав Фере - Четыре фрейлины двора Людовика XIV

Вскоре скопление больших несходных строений, окруженных общей оградой и из которых одно, достаточно похожее на феодальное жилище средних веков, вполовину замок, вполовину укрепление, господствовавшие над другими, показалось в тумане, последовавшем за темнотой.

Они находились на набережной Морана.

Эти постройки принадлежали Арсеналу, совокупность которых занимало значительное пространство, хотя оставленное, вот уже нисколько лет, под фабрику оружия и пороха, и служащее только складом орудий негодных к употреблений, и плавильни из художественной бронзы для статуй и общественных зданий.

За исключением главной части здания, резиденции генерал-фельдцейхместеров, в которой жил Сюлли [18] Максимильен де Бетюн (фр. Maximilien de Béthune), носивший титул герцога Сюлли (фр. duc de Sully; 1560 –1641) – глава французского правительства при короле Генрихе IV. В 1597 году был поставлен во главе финансов, а в 1599 году Генрих назначил его главным смотрителем над путями сообщения (фр. grand-voyer de France). В 1601 году Сюлли был назначен главным начальником артиллерии и инспектором всех крепостей; в 1606 году Генрих наградил его титулом герцога. Честный, бережливый, сурово-прямодушный, неутомимо деятельный, Сюлли удержался во главе управления до самой смерти Генриха IV, несмотря на придворные интриги. Генрих ценил его преданность и нередко отказывался по его совету от легкомысленных затей. в царствование Генриха IV, всё там свидетельствовало об оставлении и разрушении; действительно, готовились употребить в пользу эти пространства на другое, с тех пор как Людовик XIV велел построить арсеналы на границах.

Вскоре, должно было произойти преобразование, и превращение, которые постепенно оставили нам только сад, несколько дворов и древний отель губернатора.

В 1680 году, как мы это сказали выше, Арсеналу было дано назначение более важное, но временное.

Кавалер де-Кётлогон и его проводник прошли просторное пространство пред большой дверью набережной Морана, охраняемой часовыми, но так как надзор не был очень строг, вокруг этой обширной ограды, в которой не содержалось ничего драгоценного и переносимого, они вскоре нашли оставленный угол, через который взлезание и вторжение не представляли никакого затруднения для таких проворных людей, как они.

– Тьфу! – пробормотал Ален, падая на ту сторону, – ты меня заставляешь заниматься ремеслом разбойника; где мы теперь?

– Имейте же доверие, – возразил цыган, своим слегка насмешливым голосом; – я вас веду на хорошую дорогу. Вы получите сведения здесь, или вы их уже нигде не получите. Но – внимание, – не будем себя выдавать; вы мне обещались быть немым; ни слова более.

Тогда, с верностью направления, доказывающей, что он не один раз осматривал эти места, с целью более или менее признаваемой, но без сомнения, хитрой ищейкой, он потащил за собой Алена, сквозь множество заброшенных сараев, пустых домов, зданий в развалинах.

Они пришли в сад, примыкавший к отелю, сад разведенный Генрихом IV для Сюлли.

Оттуда, цыган показал кавалеру, на большую переднюю темную сторону здания, на два окна, сквозь который проходил неопределенный свет, имевший что-то гробовое.

– Это там, – сказал он ему на ухо.

Этот мрачный замок, на этом дровяном дворе, подобном хаосу, производил тягостное впечатление.

Они прошли вдоль самых густых аллей, хотя надо было иметь рысьи глаза, чтобы их заметить, идя осторожно, из боязни какой-нибудь нечаянности или западни и приближаясь все друг к другу.

Отель, в силу своего первоначального назначения, был снабжен во всех направлениях подземными подступами, скрытыми галереями, тайными проходами, ведущими сквозь учреждения и стены и доходящие до комнат губернатора, составляя одно из средств тактики и одну из защит его.

Если, как все на то указывало, намерение цыгана было проникнуть до комнаты, окна которой пропускали небольшой свет, то затруднение состояло в том, чтоб найти один из выходов, примыкавших к этим галереям.

Но для нашего начальника бродяг и грабителей Парижа не существовало препятствий.

Оставив крытую аллею, он пошел с осторожностью, с которой инстинктивно сообразовался кавалер, к четырехугольной палатке, живописного вида, поставленной, как точка зрения и сходбище для гулянья, в ста шагах от главного здания отеля.

Дверь была заперта одним из тех секретных замков, которые были в большом употреблении в царствование Генриха II и его братьев, где было построено это здание.

Для нашего бродяги не могло и здесь быть секретов, точно также как и препятствий.

Он сломал засов с редкими твёрдостью и ловкостью.

– Всё идёт хорошо, – сказал он, проникая в палатку; – я боялся только этого замка; искусный мастер будет теперь тот, кто его починит. Но невозможно видеть друг друга в этой пещере; теперь время воспользоваться этим.

Он открыл опять свой потаённый фонарь, который был ему в настоящую минуту не менее полезен, как и в конце битвы.

– Мы находимся в самой средине местности, – сказал он, – самое трудное было сюда дойти.

– Знаешь ли ты, что я восхищаюсь твоими талантами! – сказал кавалер.

– Ба! – сказал тот с притворной скромностью, – вы их ещё не все знаете. Надо же знать, как выпутываться из беды.

– О! ты мне кажешься способным человеком.

– Что касается того, чтобы знать вдоль и поперёк Париж, то я могу похвастаться, что ни один так не знает его, как я. Но мы здесь не для того, чтоб беседовать. Следует идти вперед, если мы не хотим прийти, когда нечего будет более ни видеть, ни слышать.

– А мне не позволяется спросить тебя, на какое зрелище ты меня ведешь?

– Не говорил ли я вам это? Ведь вы желаете получить справку, зачем некая дама в некую ночь ходила к старому мошеннику квартала св. Жака-де-ла-Бушери? Ну что же! у меня есть причины предполагать, что нигде вы этого лучше не узнаете, как здесь.

– Пойдем тогда, – сказал Ален, понимая, что проводник его желал поберечь для него интерес и неожиданность какого-нибудь важного открытия.

– Вот наша дорога, – сказал цыган.

Он без труда открыл одну из переборок столярной работы, которыми была покрыта стена и бросил слабый свет своего Фонаря на отверстие дурного вида.

– Ну что же! – сказал Ален весело, – оно не из самых привлекательных. Нужды нет; я хочу оказать тебе свое доверие до конца. Иди, я следую за тобой.

– Мы скоро придем; только, без шума, не споткнитесь. Дорога узка, но верная и в хорошем состоянии. Смотрите, чтоб не поскользнуться на ступеньках, их здесь десять; как во дворцах, надо уметь спускаться, чтоб входить назад.

Дорога эта в действительности была не дурна; она была проведена с большой старательностью, по образцу тех, которые находят в подземных строениях в различных феодальных постройках, с той же целью тактики и самосохранения, в случае нечаянного занятия местности неприятелем.