Саймон Скэрроу - День цезарей

Николаос махнул своим, и преторианцы сомкнулись вокруг тех, кто предпочел смерть бесчестью. Под перезвон мечей Катон через завесу дыма поспешил к воротам. Остальные центурии когорты при первом броске успели сразить основную часть людей Криста. Сейчас уцелевшие стояли плотным полукругом перед аркой Фламиниевых ворот. Отсюда различался шлемный гребень их командира, который, стоя возле сигнума, криками подбадривал своих измотанных солдат. Но те уступали числом, и их неудержимо теснили.

– Жмите, жмите, ребята! – слышались над какофонией боя возгласы Петиллия. Своего префекта он встретил радостным кивком. – Долго им не продержаться.

– Долго – нет. Но до подхода своих, может, и да, – тревожно заметил Катон, видя, как спешно набирает ход следующая когорта Шестого легиона. Он поднял щит одного из павших и воззвал к двум манипулам, ждущим за боевой линией: – А ну за мной, ребята!

В тылу схватки находился тяжелый деревянный желоб-корыто для водопоя лошадей и мулов, что въезжали в городские ворота. Первой части манипулы Катон приказал опрокинуть корыто, отчего на дорогу хлынула вода, взбивая грязь и сор на плитняке в бурую пенистую жижу. После этого восемь человек, побросав копья и приторочив щиты к плечу, подхватили пустой желоб и вслед за Катоном обочиной подобрались сзади к линии схватки. Оттянув и растащив часть своих людей в стороны, префект расчистил подход к рубежу и приостановился отдать приказ.

У людей с желобом имелась дистанция примерно в двадцать шагов на разбег, и они стояли в готовности, в то время как Катон, кинувшись вперед, поперечным ударом щита сбил одного из противников с ног. Движение было довольно рискованным, так как приоткрывало торс и можно было, изловчившись, нанести по нему удар, но Катон тут же дугой махнул мечом вправо, отгоняя от себя возможный выпад. По завершении этого маневра он вскричал:

– Тарань!

Восьмеро с желобом устремились вперед, набирая скорость. В последний момент Катон отскочил с их пути, и желоб в щепу разбил щит подвернувшегося на пути преторианца, отлетевшего в сторону. Направленный скользящий удар разметал всех встречных, и восьмерка пролетела сквозь полукруг, а следом за ней с солдатами пронесся Катон и тут же повернулся к полукругу Криста:

– Бей с фланга!

Он метнулся на строй врага, ударом щита сбив встречного гвардейца. Тот грянулся на спину, а Катон кромкой щита шибанул его по груди, вышибив из нее весь воздух. За ним с широкогорлым ревом устремилась манипула, с налету сбивая и приканчивая людей Криста короткими, безжалостно-четкими ударами мечей. Преторианцы – преторианцев. Сердце ныло от вида всего этого, но иного выхода не было.

Почувствовав, как под жесткостью натиска прогибается фланг, люди Криста начали отступать, выходя из схватки. Но некоторые упорно держались. При этом часть отступивших припустила через ворота по дороге, навстречу спасительно близящимся легионерам.

– А ну, стоять! – с беспомощной яростью кричал им вслед Крист. – Стоять и сражаться, трусы!

Но бой был уже, в сущности, кончен. Те, кто мог, обратились в бегство. Остальные начали сдаваться, выходя из полукольца и бросая оружие.

– Взять его! – указывая на трибуна мечом, выкрикнул Катон. – Не дайте ему ускользнуть!

Крист это услышал. Секунду он стоял без движения, а затем повернулся и дал стрекача через ворота, на бегу сорвав и откинув свой офицерский шлем. Там он юркнул в ближайший проулок и исчез из поля зрения. «Ничего, отыщем потом», – решил Катон. Тем более что сейчас стояли задачи куда насущней. Пробежав через сложивших оружие преторианцев, он отбросил щит, кинул меч в ножны и припал плечом к толстенному полотну ворот.

– А ну ко мне! Помогайте!

Подбежали солдаты, на ходу отбрасывая копья и щиты, и налегли на массивные створки. Неохотно, с глубоким скрежетным стоном петель, створки начали смыкаться. А за ними, уже не более чем шагах в тридцати, перешли на бег легионеры, спеша вклиниться и отбить вход в ворота, дающие возможность легиону беспрепятственно вступить в центр Рима. Медленно, но верно зазор сузился, затем сомкнулся, и слоновьи балки засовов легли в свои гнезда как раз в тот момент, когда с той стороны о створки успокоительно слабо и приглушенно застучали вражьи кулаки. Не успели, друзья. Отрезанный воротами Шестой легион был, хотя бы частично и на время, отсечен от битвы, что сейчас бушевала на подступах к Форуму, возле надменной громады императорского дворца.

Переступая через убитых и раненых, Катон со своими людьми поспешил к Макрону и его бойцам. Центурии Игнация с Николаосом остались стеречь пленных и держать ворота, а с собой префект повел центурии Петиллия и Порцинона, которым предстояло влиться в сражение, что сейчас разворачивалось вокруг Форума. На приближении к задним рядам своих Катон остановил колонну и стал проталкиваться к сигнуму Первой центурии, что колыхался над шлемами возле линии столкновения. Там он и застал Макрона, который сейчас запальчиво подгонял своих людей.

– Как у вас дела? – наспех кивнув, осведомился запыхавшийся Катон.

Ветеран облизнул окровавленную верхнюю губу и сплюнул.

– Пока держимся, но только и всего. Между нами и Тертиллием самое малое когорта. Они уже щупают пути через проулки, чтобы обойти нас. Пришлось послать Плацина с его парнями для прикрытия флангов.

Катон посмотрел вбок, как будто сквозь стены окружающих инсул мог видеть уличные схватки. До смешного глупо; лучше сосредоточиться на сражении. При двух дополнительных центуриях, на сжатом пространстве дороги и примыкающих проулков Макрон мог себя чувствовать вполне уверенно. Чего не скажешь о зажатом между двух сил Тертиллии, который сейчас бьется в явном меньшинстве; ему там может быть туго. Но из-за ограниченного обзора увидеть воочию, каково сейчас трибуну, было невозможно. Поглядев на инсулы по обоим флангам, Катон хлопнул друга по плечу:

– Держись тут. Я сейчас.

Не дожидаясь ответа, он протиснулся из толчеи на обочину улицы и подобрался ко входу в ближайшую инсулу. Дверь в ней была заперта, и Катон, толкнувшись, пнул туда, где дверные петли. После нескольких таких пинков старое дерево не выдержало и дверь рухнула внутрь. Разбросав обломки притолоки, он ступил в полумрак. Узкую лестницу окружали несколько квартирных дверей. Катон взбежал на второй этаж, и там как раз перед ним захлопнулась дверь, из которой до этого успело выглянуть взволнованное лицо. Он поднялся этажом выше и кулаком застучал в дверь квартиры, что выходила на Фламиниеву дорогу.

– Откройте! Именем императора!

Ответа не последовало, и Катон, отступив на шаг, грохнул по ней сапогом. Дверь внутри оказалась хлипче, чем на входе, а потому вылетела с первым же ударом. В квартиру Катон влетел под вопль ужаса и увидел забившуюся в угол всклокоченную женщину с тремя детишками.