Явдат Ильясов - Исторические романы и повести [Книги 1-9]

- Угадил! Разве что не подвешивали. А ветру здешнего я вдосталь хлебнул. Хочешь знать, где я был, откуда вернулся? Аж в самый Мерв гоняли! Обходным путем через Бухару. Натерпелся, брат, лиха! Вот что, родной. Надобно мне с Курзадом вашим побалакать.

- С каким это Курзадом?

- Разве не Курзад его зовут?

- Хурзад, осел ты этакий! Что значит - Сын солнца. И не смей так о нем говорить. А то двину между глаз, и разойдемся на веки вечные.

- Ну, ладно! Курзад, Хурзад - мне все одно. Дело у нас есть к нему,

- Какое?

- Знаешь, родной, сказали вчера: пойдете Кур… Хурзада громить. Мы призадумались. Зачем? Скажем, встали бы смерды у нас на Руси на Ратибора… а какие-то, бог весть, полонянники - курезмийцы, будь у нас таковые, взялись бы нас громить. Хорошо ли? Собачье дело. Свинячье. У них свои заботы. Раз уж народ бунтует, значит, есть из-за чего. Не след нам ему мешать. А помочь - можно бы! Мы, чай, тоже смерды. Натерпелись от бояр, от князей. Обмозговали мы все - и порешили переметнуться на вашу сторону. Возьмет нас к себе Кур… тьфу! - Хурзад, мы ему тайну одну откроем. Жуткая тайна, друже! И надо ее поскорее ему открыть, а то будет поздно…

Хурзад, конечно, с большим удовольствием взял русичей в свое войско.

А тайна и впрямь оказалась жуткой: «священный царь» Аскаджавар отослал Кутейбе ибн Муслиму золотые ключи от хорезмийских городов и пообещал ему дань в десять тысяч голов скота, если хорасанский наместник халифа поспешит к нему на помощь.

- Вот почему шах так настойчиво расспрашивал нас, кто показывает врагу дорогу, - сказал Руслану бледный лекарь. - Видно, давно, уже тогда, он подумывал об измене. А я, глупый, рассусоливал перед ним с умным видом… Эх, жизнь! Выпьем ячменной водки?

Весть о предательстве Аскаджавара перевернула, казалось, Хорезм кверху дном: не осталось колеблющихся. Откинув боязнь и сомнения, все, до последнего, крестьяне, ремесленный люд, городская чернь, примкнули к восставшим.

Шаху - изменнику написали: «Ты проклят народом Хорезма на веки вечные. Будешь наказан смертью. Будь в твоем замке Фир не три стены, а тридцать, одна выше другой, все равно они тебя не спасут».

Весна у «покорных богу» в Туране - время набегов, зимою они отсиживаются в Мерве.

Итак, весною 90-го года хиджры, то есть, переселения пророка из Мекки и Медину, или 712-го года так называемого Рождества Христова, Кутейба ибн Муслим, вняв слезной мольбе хорезмшаха Аскаджавара Чагана Афригида, сделал, дабы обмануть бдительность Хурзада, ложный выпад в сторону Согда, уже не раз им разграбленного, и внезапно двинулся с огромным войском по левому берегу Джейхуна (Окуза) на далекий Хорезм.

Окрылен был Кутейба: гонцы из столицы принесли хорошую весть - недавно, подкупив Юлиана, западные войска халифа в трехдневном бою разгромили вестготов на Пиренейском полуострове. Широко размахнулась держава «покорных богу»! Весь мир скоро ею будет покорен…

Как всегда в походе, далеко впереди всего войска, выслав бойкие разъезды, спешил навстречу битвам головной отряд из легкой конницы. За ним продвигалась тяжелая конница в прочных панцирях, с длинными копьями, мечами, боевыми палицами, топорами. Ее прикрывали с двух сторон подвижные толпы пеших стрелков из лука. За тяжелой конницей взметала пыль тяжелая же пехота, сопровождаемая верблюдами с едой, водой и снаряжением. Далее размашисто вышагивали верблюды с осадными орудиями. И в конце следовал замыкающий отряд.

Ночью, прежде чем позволить воинам спать, бывалые рубаки - начальники десятков, сотен, тысяч, обезопасив стоянку рвами и валами, собирали вокруг себя усталых запыленных людей и принимались определять остроту зрения подчиненных.

- Видите ковш Большой Медведицы? Задирали голову:

- Видим, конечно, видим!

- Найдите среднюю звезду в ручке ковша.

- Нашли!

- Это звезда Мицар. Что видите рядом с нею?

- Ничего!

- Я вижу!

- Что видишь!

- Еще одну звезду, крохотную, тусклую.

- Кто увидел?

- Я, Сулейман.

- Вот тебе золотой! У тебя хорошие глаза. Это Суха, - запомните! - двойник звезды Мицар. Пусть радуется тот, кто способен ее различить, - он может стрелять без промаха.

Нет, Кутейба не застал Хурзада врасплох. Предупрежденный русичами, вождь повстанцев сумел вовремя вывести свои войска на левый берег, к Хазараспу.

К нему явился во главе своих скуластых узкоглазых всадников тюркский начальник Инэль-Каган.

- Людей у меня немного, - степной народ откочевал на летовья к Уралу, - наберется всего пять-шесть сотен. Зато - отменные стрелки.

Тоже небольшое, но крепкое войско привел Булан, ставленник иудейской общины.

Затем из Кердера - северной, приморской, части Хорезма, прискакал Хангири (или - Хуфарн; никто толком не ведал, как его зовут, и он не старался разъяснить).

Угры запоздали: все-таки Урал далеко, и, наверное, они боялись остаться без летних кочевий, занимаемых тюрками, - а хазары, пожалуй, и не думали спешить: своих забот у них было хоть отбавляй.

Хурзад собрал вождей у себя в шатре, спросил их сурово:

- Чего здесь ищете? Отвечайте, положа руку на сердце. Дело предстоит нелегкое, я должен точно знать, зачем вы здесь и почему.

Плосколицый Инэль-Каган:

- Нам, тюркам, неплохо жилось по соседству с вами и среди вас. Алтай, откуда вышли деды, забыт, - так уж получилось, что ваш край сделался нашей новой родиной. Жили мы, считай, мирно, не очень-то задирали друг друга. Правда? Попадет Хорезм под власть «покорных богу» - и нам, пастухам, беды не миновать. Вот почему я хочу тебе помочь, Хурзад.

Хуфарн (Хангири?) - без обиняков:

- Я привел тысячу храбрых воинов. Хочешь их получить, - обещай: победив «покорных богу», ты сделаешь меня священным царем вместо Аскаджавара. Будем с тобою вдвоем Хорезмом править.

- Священным царем? - удивился Хурзад. - Что проку тебе от этого? Чем хуже - править Кердером? Богатый округ. Много рыбы, скота. Священный царь - ничто, красивая кукла. На молебнах торчит с важным видом, жертвы приносит огню. Честь велика, конечно, но что в ней?

- Я так хочу. Будь это место незавидным, цеплялся бы Аскаджавар за него, как ты думаешь?

- Что ж, ладно. Будешь. А ты, Булан?

Булан, отпустивший пейсы на еврейский лад, видя соперника и в Хурзаде, и в Хуфарне (Хангири?), задумчиво погладил роскошную бороду - и ничего не сказал.

- Да, - вздохнул Хурзад. Он остановил доброжелательный взгляд на Инэль-Кагане, единственном, чей ответ пришелся ему по душе. - Всякий, конечно, ищет свое. Но будьте хоть в одном единодушны, уясните себе: чтобы ваши чаяния исполнились, нужно любой ценой победить Кутейбу. Победить - или умереть.

- Иного выхода нет, - согласился Инэль-Каган.

- Рано о смерти заводите речь, - съежился Хангири (Хуфарн?).

Скоро бой.