Дмитрий Иловайский - Краткие очерки русской истории

К разряду сатирических изданий можно, отнести и «Письмовник» Курганова, составленный из оригинальных и переводных анекдотов, остроумных изречений, наставлений и т. п. Этот «Письмовник» явился дальнейшим развитием прежних сборников вроде «Пчелы» и сделался в конце XVIII века любимою народною книгой. Автор его, Курганов, был сын унтер-офицера и около 50 лет служил преподавателем при Морском кадетском корпусе.

Образцом безыскусственного, но сильного красноречия Тихона могут служить его проповеди, сказанные по следующему поводу. В Воронеже исстари был обычай ежегодно перед заговением Петрова поста отправлять народное празднество в память Ярила (языческого бога весны). Празднество это сопровождалось непристойными игрищами, кулачным боем и отзывалось вообще языческим характером. В 1765 году, в первый день Петрова поста, Тихон явился на самой площади и посреди бесчинствующей толпы и силою своего слова прекратил игрища. В ближайший воскресный день он назначил торжественное богослужение в соборном храме и тут произнес к народу увещание, растрогавшее слушателей до глубины души. Упомянутое празднество с тех пор не возобновлялось.

Платон из Троицкой лавры, где он был тогда архимандритом, вызван в Петербург, назначен законоучителем наследника престола Павла Петровича и тут часто говорил проповеди в придворной церкви. После одной такой проповеди императрица, растроганная до слез, сказала: «Отец Платон делает из нас все, что хочет; хочет он, чтобы мы плакали, мы плачем». Особенно поразил он своих слушателей похвальным словом Петру Великому, сказанным по случаю победы русского флота над турецким в 1770 году.

Когда главнокомандующий столицею граф Салтыков покинул зачумленный город, суеверная чернь возмутилась и умертвила архиепископа Амвросия за то, что он хотел снять с Варварских ворот Боголюбскую икону Богоматери (сюда собирались толпы народа, отчего зараза распространялась еще более). Московское возмущение было остановлено энергичными усилиями генерала Еропкина и окончательно усмирено присланным из Петербурга князем Григорием Орловым.

По некоторым известиям, мятеж против архиепископа был возбужден раскольниками-федосеевцами (одна из беспоповщинских сект), которые в то время под видом карантина и погребения зачумленных основали у ворот Москвы свой особый приют — Преображенское кладбище. Эта раскольничья община, устроенная наподобие монастыря, укрепилась преимущественно трудами своего попечителя, хитрого, лукавого купца Ильи Ковылина. (К тому же времени относится и начало поповщинского Рогожского кладбища в Москве.)

По желанию Потемкина императрица (в 1787 году) в сопровождении многочисленной и блестящей свиты совершила путешествие в Тавриду; в Каневе ее встретил польский король, потом к ее свите присоединился австрийский император Иосиф II. Обстановка этого путешествия, устроенная могущественным любимцем, отличалась театральным характером. Так, например, когда раззолоченные яхты со свитою императрицы плыли по Днепру, то на берегах, дотоле пустынных и безлюдных, виднелись цветущие селения, толпы народа в праздничном наряде, маневрирующие войска и пр. Все это было устроено наскоро, и народ собран из дальних мест. Между прочим, из Москвы и других городов Потемкин велел привезти массы товаров в Херсон, чтобы открыть там великолепный базар. На обратном пути он устроил под Полтавой маневры, изображавшие знаменитую Полтавскую победу Петра I. Путешествие это описано в мемуарах австрийского князя де Линя и французского посланника графа Сегюра, находившихся в свите Екатерины.

Когда совершалось в Москве коронование Екатерины, Конисский присутствовал на этом торжестве и сказал речь, в которой красноречиво изложил бедственное положение православия в Западной России сравнительно с Восточною. «Здесь, — говорит он, — светильник веры, от дней Владимировых зажженный, блистает доселе; у нас светильник оный свирепствующие от Запада вихри на многих местах совсем прекратили. Здесь храмы Господни славословием имени Его свободно гремят; у нас храмы Божий множайшие отняты, прочие опустошены и запечатаны, разве сов и вранов гнездящихся гласы издают». Однако и при таких страданиях белорусский народ разделяет с великорусским радость события (т. е. восшествия на престол Екатерины) и утешается сквозь слезы. «А для чего так?» — спрашивает себя оратор. И тотчас отвечает: «Надежда избавления веселит нас». (Историческое известие об унии. Соч. Бантыш-Каменского. Москва, 1795.)

На Заднепровской Украине, в польских владениях, старинная религиозная и национальная вражда православного русского населения с польским дворянством разгорелась в это время с особою силой. Запорожцы и гайдамаки снова выступили ожесточенными мстителями за угнетение низших классов. Главным предводителем их явился Максим Железняк, запорожец в бывший послушник Чигиринского Матренинского монастыря. (Игумен этого монастыря Мельхиседек Яворский, подобно Григорию Конисскому, был ревностным поборником православия против унии и католичества.) Железняк собрал многочисленную толпу из запорожцев и гайдамаков и открыл губительный поход по Киевскому воеводству, разоряя местечки, села и помещичьи замки, истребляя шляхту и жидов (1768). Самым ужасным делом этого восстания была так называемая Уманская резня. Город Умань принадлежал графу Потоцкому, который содержал здесь отряд казаков для защиты своих владений. Но эти казаки, руководимые своим сотником Гонтою, перешли на сторону Железняка, вместе с ним взяли город и вырезали почти всех жителей. Мятежники провозгласили Железняка украинским гетман ном, силы его увеличивались новыми толпами. Польское правительство, отвлекаемое конфедерацией, могло выставить против него только слабый отряд. На помощь полякам Екатерина велела идти генералу Кречетникову. Мятеж был усмирен, и казаки подверглись разным казням. Но запорожцы и после того почти каждое лето совершали разбойничьи набеги на Уманыцину. Эти времена известны в народе под именем «кодиевщины» и «палинщины». (Последнее слово происходит от имени Палея, одного из малороссийских полковников, известного своей непримиримою враждой к полякам во времена Петра Г.)

В том же 1773 году появилась знаменитая папская булла, упразднившая Иезуитский орден. По воле Екатерины эта булла не была объявлена в присоединенных белорусских провинциях, и орден продолжал там существовать (до 1820 года). Вообще Екатерина стремилась освободить по возможности католические области своей империи от непосредственного влияния Римской курии; с этою целью она хотела сосредоточить их церковное управление в руках особого иерарха и назначила епископом католических церквей в России умного, просвещенного Сестренцевича, которого потом возвела в сан митрополита. Но цель не была достигнута, и орден принес России немало вреда.