Марк Твен - Жанна д'Арк

— Видите ли, — сказал Дюнуа, — мы уверены, что метод выжидания в данном случае вполне целесообразен, вы же стремитесь все брать штурмом.

— Да, я стремлюсь и буду брать штурмом! Вот вам мой приказ! Завтра на рассвете мы двинемся на южные форты.

— И возьмем их штурмом?

— И возьмем их штурмом!

В это время вошел Ла Гир, громыхая доспехами. Услыхав ее решение, он воскликнул:

— Клянусь моим жезлом! Вот музыка, которую приятно слышать! Великолепно сказано! Прекрасные слова, генерал! Мы возьмем их штурмом!

Широким взмахом руки он отдал Жанне честь, подошел и пожал ей руку. Один из членов совета заметил:

— Из вашего приказа вытекает, что мы должны начать с форта Сен-Жан, но ведь это даст англичанам возможность…

Резко обернувшись, Жанна возразила:

— Пусть вас не беспокоит форт Сен-Жан! Завидев нас, англичане сразу поймут, что им нужно покинуть форт и перебросить силы к укреплениям, прикрывающим мост. — И после короткой паузы она добавила с иронией: — Полагаю, и военный совет понимает это не хуже англичан.

Жанна удалилась, а Ла Гир обратился к совету со следующей речью:

— Вы видите в ней только ребенка. Что же? У каждого свои предрассудки. Но поймите, это дитя разбирается в серьезной военной игре не хуже любого из вас. И коль скоро вы хотите знать мое мнение, не спрашивая меня о нем, то извольте, я скажу вам без всяких хитростей и прикрас: клянусь богом, вам еще нужно долго учиться, а она без промаха попадает в цель.

Жанна оказалась права: догадливые англичане сразу же сообразили, что в тактике французов произошел коренной перелом: с проволочками и выжиданием покончено, началось решительное наступление. Поэтому противник, учтя изменившуюся обстановку, перебросил свои главные силы с северного берега на южный.

Великая новость облетела город: еще раз в своей истории, после многих лет тяжелых унижений, Франция готовится нанести сокрушительный удар. Та самая Франция, которая привыкла отступать, готовится к нападению; та Франция, у которой давно вошло в привычку уклоняться от ударов, теперь решилась встретить англичан лицом к лицу и разгромить их. Радость народа не знала пределов. Стены города были черны от людей, собравшихся взглянуть, как будет выступать утром армия в необычном для нее виде: фронтом, а не тылом к стану врага. Можете себе представить, каково было всеобщее возбуждение и восторг, когда Жанна с развевающимся знаменем выехала на своем коне во главе войска.

Мы форсировали реку значительными силами. На это трудное дело у нас ушло много времени, так как лодки были малы, да и тех не хватало. Без всяких препятствий мы высадились на островке Сент-Эньян. Наведя через узкий проток временный мост, мы, не встречая сопротивления, устремились организованно дальше, вдоль южного берега. И как только наши первые лодки отчалили от орлеанского берега, англичане разрушили форт Сен-Жан и заняли укрепления у моста. Случилось именно то, что предсказывала Жанна, когда возражала совету.

Мы двигались вниз по берегу, и Жанна водрузила свое знамя перед фортом Августинцев — первой из грозных бастилий, защищавших мост. Раздался сигнал: «На приступ!» — и одна за другой последовали две великолепные атаки. Но мы были еще слабы, так как наши основные силы находились на подходе. Не успели мы приготовиться к третьей атаке, как из форта Сен-Приве вышел большой отряд и бросился на помощь гарнизону, засевшему в главной крепости. Противник приближался стремительно, и тогда из форта Августинцев также сделали вылазку. Оба гарнизона ринулись на нас, и наша маленькая армия, рассыпавшись, обратилась в бегство. Враг преследовал нас, в ярости рубя направо и налево, осыпая оскорблениями и насмешками.

Жанна изо всех сил старалась вновь собрать своих воинов, но они растерялись, и на некоторое время ими овладел безумный страх перед разъяренными англичанами. Терпение Жанны лопнуло, она остановилась, приказала горнистам трубить атаку и, повернувшись, воскликнула:

— Если среди вас найдется хоть десяток храбрецов, то и этого достаточно. За мной!

И она помчалась на врага, а за ней те несколько десятков воинов, которые услышали ее призыв и воодушевляющий клич. Противник, гнавшийся за французами, был поражен, увидев скачущую прямо на него Жанну с горсточкой храбрецов. Суеверный страх охватил его. «Вот она, колдунья, исчадие ада!» — подумали англичане и, не успев разобраться в обстановке, повернули назад и побежали в панике.

Наши отступающие эскадроны, услышав звуки труб, вздрогнули и оглянулись. Увидев знамя Девы впереди и группу отважных, преследующих беспорядочно бегущего неприятеля, они воспрянули духом и устремились за нами.

И как раз в это время подоспели войска Ла Гира. Он нагнал нас в тот момент, когда мы вновь водружали свое знамя перед крепостным валом Августинцев. Теперь мы были достаточно сильны. Большая и трудная задача стояла перед нами, но мы справились с ней до наступления ночи. Жанна увлекла нас личным примером, вместе с Ла Гиром внушая нам, что мы можем и должны взять эту неприступную крепость. Конечно, англичане защищались, дрались, как умеют драться англичане. Этим сказано все. В дыму и пламени, осыпаемые градом ядер из пушек, оглушавших нас своим ревом, мы бросались на приступ с упорным ожесточением и, наконец, к закату солнца штурмом взяли форт и водрузили свое знамя на его стенах.

Форт Августинцев стал нашим. Крепость Турель тоже должна была попасть в наши руки, если бы мы захватили мост и сняли осаду. Одно важное дело мы выполнили, теперь Жанна принялась за другое: нам было предложено оставаться на месте, отдыхать с оружием в руках, всеми силами удерживать занятые позиции и быть готовыми к бою на следующее утро. Жанна не могла позволить, не допускала и мысли, чтобы солдаты были деморализованы грабежами, пьянством и разгулом, а поэтому приказала немедленно сжечь форт Августинцев вместе со всеми его запасами, кроме артиллерии и боевого снаряжения.

Все устали после трудного, горячего дня, не исключая, конечно, и самой Жанны, тем не менее, она хотела остаться с армией у стен Туреля, чтобы быть готовой к завтрашнему штурму. Военачальники воспротивились этому и, наконец, убедили ее отправиться в город, чтобы хорошенько отдохнуть и набраться сил к предстоящей битве; кроме того, она получила ранение в ногу, и требовалась медицинская помощь. Итак, мы переправились через реку и вернулись домой.

Орлеан шумел, охваченный радостью: звонили колокола, все кричали, попадались даже пьяные. Мы ни разу не могли выйти из города или войти в него, не вызвав всеобщего ликования. Последние семь месяцев были слишком печальны, и теперь впервые народ имел возможность повеселиться от души.