Сергей Мосияш - Одиссея батьки Махно

Но если обращение Фрунзе услышали все или почти все, то ленинскую шифрограмму читали один-два человека (командующий и шифровальщик), и поэтому многие сдавались, часто целыми подразделениями, особенно молодёжь, вчерашние студенты и гимназисты, не искушённые в жизни и поверившие в благородство Фрунзе: «Мы прощены!»

Получивший выговор от вождя товарищ Фрунзе через сутки повернул на 180 градусов и приказал топить все суда, отплывающие из Крыма, а сдающихся в плен немедленно расстреливать без суда и следствия. Чтоб не заваливать трупами набережные, обречённых связывали, вывозили в море на баржах и, шаландах и там расстреляв, сбрасывали в море. Их, поверивших большевику, было расстреляно не одна, не две, а десятки тысяч.

Дошла очередь и до махновцев. В штаб корпуса пришла телеграмма за подписью Фрунзе:

«Командир корпуса товарищ Каретников, прошу вас прибыть в Ставку вместе с начальником штаба для отчёта и согласования дальнейших действий».

— Какие ещё там действия, — проворчал Семён. — Мы своё дело исполнили, теперь за ними черёд.

Однако, поворчав, приказал Гавриленке:

— Готовь, Петро, документы для отчёта и прикажи взводу охраны седлать коней.

Собрав командиров, Каретников сообщил о вызове к командующему:

— Кожин, Петренко, Марченко, остаётесь на хозяйстве.

— Ты, Никитич, всё же связался бы с батькой, — посоветовал Марченко.

— Да связь отчего-то прервалась. Попробую дозвониться из Ставки.

— Товарищ главком, махновцы прибыли, — доложил Фрунзе по внутренней связи комендант.

— Примите у них оружие и препроводите в мою приёмную.

— Но с ними ещё взвод охраны.

— Сколько?

— 24 человека.

— Их направьте в казарму и там потихоньку разоружите. Всё.

Фрунзе вызвал адъютанта, тот возник у порога.

— Сейчас подойдут махновцы, сразу же вежливо и корректно препроводи их ко мне, а сам тут же свяжись с чекистами, предупреди, чтоб были наготове. И найди Кутякова.

Вошедших в кабинет Каретникова и Гавриленко Фрунзе встретил, стоя за столом.

— Рад приветствовать героев Сиваша, — сказал он с теплотой в голосе. — Прошу садиться, товарищи. Хочу вас порадовать, мы готовим представление вас к наградам.

— Спасибо, — сказал Каретников.

— Как расположился корпус?

— Хорошо, — отвечал Каретников. — Мне бы, товарищ Фрунзе, связаться с нашей Ставкой с Гуляйполем.

— О чём речь? Внизу зайдёте в отдел связи, скажете, я приказал, и мигом вас свяжут с батькой. Ну-с, — Фрунзе взглянул на свои наручные часы, и Каретников подумал: «Куда-то торопится».

— Вы приготовили отчёт?

— Да, — ответил Гавриленко, расстёгивая полевую сумку.

— Какие у вас потери?

— Убитыми и ранеными — 30 процентов, — сказал Гавриленко, извлекая из сумки тетрадь и подавая её Фрунзе.

— Да? — недоверчиво протянул главком. — А вот у Блюхера 85 процентов.

— Оно и понятно, они шли в лоб на Турецкий вал, — заметил Каретников. — Если б не подоспела 52-я, Блюхер уложил бы и все 100 процентов.

Фрунзе улыбнулся краешком рта, дав понять, что вполне оценил остроумие комкора, и опять взглянул на часы.

— Понимаете, товарищи, меня ждут на митинге в одном из полков. Давайте встретимся вечером, часиков эдак, — опять взгляд на часы, — в семь. Годится?

— Годится, — сказал Каретников, поднимаясь со стула. — Я пока свяжусь с Гуляйполем. Идём, Петро.

— Да, да, скажите там, я приказал.

За ними закрылась дверь, Фрунзе вздохнул с облегчением. Взял графин с водой, стал наливать в стакан, почувствовал, как дрожит рука. Успел подумать: «Только этого не хватало» — и услышал приглушённые хлопки. Опытным ухом уловил: стреляют. Ударил ладонью по звонку — раз, другой. В дверь влетел бледный адъютант.

— Ну что там?

— Пришлось стрелять прямо на лестнице, товарищ главком.

— Почему? Я же велел им в подвале.

— Но во время ареста Каретников набросился на Пивоварова и чуть не задушил.

— Размазни — не чекисты.

Из-за спины адъютанта явился Кутяков.

— Вы меня вызывали, Михаил Васильевич?

— Да. Займись их охраной. И пожалуйста, меньше шума. Красноармейцы нас не поймут, привлеки контрразведчиков, они знают, как это делается.

25-го ноября к вечеру, вскоре после отъезда Каретникова, в деревню Замрук приехали три конноармейца.

— Эй, хлопцы, где ваше начальство?

— Убыло утречком по холодку.

— Куда?

— До комфронта.

Конноармейцы выразительно переглянулись.

— Я говорил, раньше надо было, — молвил один с досадой.

— Так кто ж знал. Чёрт, действительно ерунда получается.

— Надо предупредить тех, кто остался за него. Хлопцы, кто за него?.. Ну штаб ваш где?

— Та вон та хата с ракушечника. Там мабудь Петренко да Марченко.

Конноармейцы подъехали к хате, слезли с коней, привязали их к тачанке. Пошли в хату. Старший из них с усами аля-командарм постучал пальцем и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.

— Можно?

— Входите, добры люди, как раз к ухе поспели, — сказал Марченко.

— Спасибо, хлопцы, за приглашение, но у нас дело срочное, безотлагательное. Кто у вас за старшего назначен?

— Да мы тут вроде все сейчас старшие. Вот это Петренко с усами не хуже твоих, это Фома Кожин командир пулемётного полка... А впрочем, вы часом не шпионы? — прищурился с усмешкой Марченко.

— Что вы, хлопцы. Тут такое дело, братки, получен приказ сегодня ночью разоружить и уничтожить ваш корпус.

— Как? За что? Чей приказ?

— Приказ комфронта Фрунзе, братцы. Вы что, не заметили, как вас со всех сторон обложили красными полками?

— А ведь верно, — сказал Кожин. — А я-то гляну в бинокль, дивлюсь: и чего они расшагались? Оно вон что.

— Ведь это ж чистой воды предательство, — возмутился Марченко. — Вот суки, и ведь командира отозвали, для отчёта вроде.

— Да погано, братцы, погано, — сказал Белочуб. — Выходит, Семёну с Петром в Джанкое капкан приготовили.

— Выходит, так, — согласился Петренко. — Ну, что будем делать? Драться?

— Нет, хлопцы, треба тикать до батьки, — сказал Кожин. — Они наверняка сегодня же на Гуляйполе нападут, а у батьки там если есть 300 сабель, так хорошо.

— Верно, пробиваемся до батьки, — поддержал Марченко.

— Ну спасибо, ребята, что предупредили, — сказал Петренко конноармейцам.

— Да не за что. У нас многие за вас болеют, та пикнуть не смеют. Наш взводный как узнал о часе атаки, так и послал нас: предупредите махновцев и пароль велел передать на эту ночь.

— Какой? — спросил Марченко.

— Одесса. И вам лучше правиться на шоссе Симферополь — Перекоп, там, в деревне Джума-Аблам, 7-я кавдивизия стоит, вроде ваши знакомцы.

— Точно. Мы с ними перед Сивашом в одной деревне стояли.

— Атам глядите. На Литовском, кажись, чисто, а на Перекопе 1-я дивизия в карауле. Ваши знакомые места, проскочите.