Сергей Мосияш - Одиссея батьки Махно

Но застал Белаш у штаба, увы, неприятную сцену, там, разложив на лавке парня, секли его плёткой, считая вслух удары:

— Раз, два, три... пятнадцать... двадцать. Довольно, одевай портки, Карпо, и вдругорядь отпрашивайся.

— О-о, Виктор Фёдорович, — воскликнул белокурый Куриленко, увидев в дверях гостя. — Сколько лет, сколько зим.

Они поздоровались, даже полуобнялись — всё же земляки.

— Это что же ты, Василий Васильевич, словно при царе устраиваешь порки бойцам?

— Крепим дисциплину. Парень в самоволку домой бегал, а у нас на это тариф — двадцать горячих.

— Кто же придумал эти тарифы?

— Как кто? На общем собрании решили. Мы же анархисты и инициативу снизу должны поддерживать. Самоволка — двадцать плетей, неисполнение приказа — тридцать, а за трусость в бою — полёта.

— Ну вы даёте, братцы, — покачал головой Белаш.

— А что? — улыбнулся белозубо Куриленко. — Ты ездишь по отрядам, скажи, в каком тебе понравилась дисциплина? А?

— Увы, везде хромает.

— Вот видишь. А у нас... впрочем, сейчас увидишь. И ещё скажи, во что одеты повстанцы в других отрядах? Можешь не говорить, знаю. Есть полураздетые и почти босые. Об оружии молчу, почти у половины топоры да вилы. А у нас? Все с винтовками, одеты, сыты, правда, патронов маловато. А откуда всё это, думаешь? Наш батальон содержит полностью наше село Новоспасовка: одевает, обувает, кормит — только воюйте хорошо. Так чем мы должны отвечать на заботу сельчан? В первую очередь дисциплиной, а будет дисциплина, будут и успехи в бою. Или я не прав?

— Прав, Василий, кругом прав, без дисциплины побед не увидишь. Но плётка...

— Да я ж тебе толкую, не я ж придумал, так коллектив решил. Вон и Трофима спроси. Верно ж, Трофим Яковлевич?

— Верно, — подтвердил Вдовиченко. — Мы исполняем волю батальона. И никто ж не обижается, иные и спасибо говорят.

— Спасибо? — засмеялся Белаш. — За что?

— За науку.

Просмеявшись, Белаш объяснил командирам, зачем приехал.

— Это как решит коллектив, — сказал Куриленко.

— А вы что? Не можете назначить?

— Но ты ж сам говоришь, уважаемых людей надо.

— Ну?

— Чего «ну», баранки гну. Мы анархисты доверяем массам. Когда тебе собрать людей надо?

— За полчаса сможешь?

— А если за пять минут, — заметив недоверчивую мимику на лице гостя, Куриленко обернулся к Вдовиченко: — Трофим, скомандуй сбор.

— Где?

— В клубе, конечно.

Куриленко предложил гостю:

— Засеки время.

— Засек. А скажи, Василий, сколько у вас людей в отряде?

— Около семисот.

— Значит, от вас на съезд можно троих выбирать.

Постояли, помолчали. Наконец Белаш взглянул на свои карманные часы:

— Пять минут.

— Идём, — сказал Куриленко, поправляя портупею. — Вот и увидишь нашу дисциплину.

Они вошли в клуб, где уже было битком народу, сидели вплотную на скамейках и даже на окнах. На сцене у длинного стола стоял Вдовиченко, сияя бантом «Георгиев». Увидев появившихся в проходе Белаша с Куриленкой, скомандовал:

— Встать.

Все встали. А когда командиры поднялись на сцену, Вдовиченко, взяв под козырёк, доложил:

— Товарищ начальник гарнизона, отряд для собрания готов.

— Вольно, — сказал Куриленко.

— Сесть, — скомандовал Вдовиченко, и все довольно шумно заняли свои места.

— Товарищи, — начал Куриленко, — к нам приехал наш земляк, а ныне начальник штаба в отряде батьки Махно, Виктор Белаш. Предоставляю ему слово.

Белаш поднялся, с волнением вглядываясь в знакомые лица, почти всех узнавая и радуясь, что видит их живыми.

— Товарищи... Дорогие земляки, вы даже не представляете, как вы меня порадовали своей дисциплиной, своим видом... И скажу вам откровенно, что не встречал такого отряда, как ваш... наш новоспасовский. Я, — Белаш вдруг ощутил комок в горле. — Я горжусь вами, дорогие мои!

Это было сказано с таким проникновенным чувством, что зал захлопал в ладоши. Пока хлопали, Белаш немного успокоился, продолжил описанием положения повстанцев, постепенно подходя к идее съезда в Пологах, и закончил:

— Мы надеемся, что вы изберёте самых уважаемых людей своего отряда.

Белаш сел, поднялся Куриленко:

— Ну, товарищи, предлагайте из своих рядов делегатов на съезд.

В зале зашушукались, заговорили, даже кое-где заспорили. Наконец поднялась рука в третьем ряду:

— Дозволь, Василий Васильевич, — встал повстанец, в котором Белаш узнал Филиппа Гончаренко, своего ровесника.

— Он у нас командир первой роты, — шепнул Белашу Вдовиченко.

— А чего нам думать, — заговорил Гончаренко. — Вот за столом на сцене и сидят как раз три уважаемых новоспасовца. Любимец отряда наш полный георгиевский кавалер Трофим Вдовиченко.

— Правильно. Верно-о, — пронеслось по залу.

— Василий Куриленко, — продолжал Филипп. — И правая рука батьки Махно Виктор Белаш. Куда уж лучше делегаты?

Зал одобрительно зашумел.

— Товарищи, — обратился опять к залу председательствующий. — Может, есть другие предложения?

— Не-е-ет! — дружно и весело рявкнул зал.

— Тогда голосуем. Кто за названные кандидатуры, подымите руки. Так. Считать бесполезно, целый лес. Опустите. Кто против? Ну вот, принято единогласно. А ты, Филипп, покомандуешь, пока мы будем на съезде.

— Есть покомандовать, — ответил серьёзно Гончаренко.

На съезд в Пологи собрались представители тринадцати отрядов, которые успел объехать и предупредить Белаш. Не было делегатов от гуляйпольского отряда, находившегося в то время под Синельниковом во главе с командиром Каретниковым. Махно сказал Белашу:

— Наших не тронь. Во-первых, у них под боком петлюровцы, а во-вторых, далеко добираться. Пока едут, съезд кончится. Я уже Семёну заготовил приказ на взятие Синельникова.

— А что будем делать с «батьками» ?

— С какими батьками?

— Ну как? Почти во всех отрядах, что ни командир, то батько. Того же Правду возьми. Ему же нельзя полк доверять. Он же алкоголик, с ним и полк сопьётся.

— Надо подумать. Он анархист заслуженный, его нельзя обижать. И вообще, если кто из известных, авторитетных командиров вдруг окажется не у дел, пригребай таких в члены оперативного штаба. Это будет наш резерв. Война ведь. Где вдруг погибнет командир, туда из этого резерва и будешь посылать человека.

Белашу понравилась идея Махно:

— Золотая у тебя голова, Нестор Иванович.

— А ты только что узнал, — засмеялся Махно. — Тоже мне, начальник штаба.

Съезд, на который съехалось более сорока делегатов, открыл Махно:

— Товарищи, наступило трудное время для нашей революции. Свободная территория оказалась в кольце врагов. От Днепра нависает над нами Петлюра, с востока, от Дона — Деникин, с юга, от Большого Токмака движутся белогвардейские части под командой генерала Май-Маевского, вооружённые до зубов. А что можем противопоставить им мы — полуразутые, полураздетые и плохо вооружённые? Только революционную сплочённость. Вот и решайте, как это сделать. Как создать такой кулак, чтоб разбить нос этому золотопогонному Май-Маевскому.