Эрнст Мезаботт - Иезуит. Сикст V [Исторические романы]

— Но подумайте, Марио, — говорил герцог, — дядя за это рассердится.

— Напротив, ваш дядя будет доволен, что вы избавляете его от самого большого беспокойства, которое когда-либо существовало в продолжение всего его царствования. Если Греко, выйдя отсюда, будет рассказывать в городе то, что он здесь показал, то правительство будет вынуждено начать преследование против Орсини, тем более что кардинал Монтальто, верьте мне, ни одной минуты не даст покоя его святейшеству.

— Ну что же из того, — гордо возразил герцог, — если дядюшка пожелает, я имею достаточно силы, для того чтобы положить конец произволу этого Браччиано, который воображает, что он рожден с правом убивать безнаказанно, кого ему вздумается.

Марио сделал нетерпеливый жест.

— Попробуйте тронуть Орсини, — возразил он, — и вы увидите, что против ваших пяти тысяч солдат явятся десять или двенадцать тысяч бандитов, которыми располагает герцог Браччиано.

— Прекрасно. Но я могу соединиться с Аквапенденте, с Просперо, — возразил герцог, — у одного Колонна есть шесть тысяч лучших солдат в Европе.

— Просперо и Колонна принадлежат к числу недовольных и они давно бы предали огню и мечу весь мой лагерь, если бы мне не удалось заручиться союзом с кардиналом Медичи.

Герцог после непродолжительной паузы сказал:

— Наконец я могу прибегнуть к помощи римских граждан, обращусь к ним с воззванием, и у меня мигом образуется сильнейшее войско.

— Совершенно верно, — отвечал, горько улыбаясь, лейтенант, — но если вы обратитесь с воззванием к народу и вооружите его, то, уничтожив римских баронов, народ примется за вас и за вашего дядю. Этого прошу не упускать из вида.

Генерал серьезно задумался. Марио продолжал, все более к более воодушевляясь:

— Нас маленькая горсточка львов среди целой стаи волков. Мы управляем ими только потому, что волки не объединились вместе и нет между ними согласия, единства цели. Если возникнет между ними солидарность, и они попробуют крови благородных, они уничтожат существующие порядки, в один момент их явится по крайней мере сто тысяч. Что же вы будете в состоянии сделать с вашей горстью солдат против такой силы?

Эта беспощадная логика лейтенанта вполне убедила герцога ди Сора, он сказал:

— Ну делайте, как знаете. Конечно, мой кузен Орсини будет не особенно мне благодарен, но я по крайней мере избавлю от величайшего беспокойства моего святейшего дядюшку.

Выслушав это приказание, Марио подозвал к себе палачей и что-то им пошептал. Те подхватили Греко и поволокли его к пасти ужасного колодца, видневшегося в конце пытальни.

— Куда вы меня тащите? — вопил несчастный. — Я вынес пытку и показал всю правду, вы должны отпустить меня на свободу.

— Ну попробуй уйти, — сказал с наглым цинизмом один из палачей, глядя на обугленные кости Греко, оставшиеся вместо ступней.

На улице слышались нетерпеливые крики и шум приближающейся толпы.

— Бросай его проворней! — командовал Марио.

— Никак не поднимешь кверху, такой тяжелый дьявол! — острил один из палачей.

Греко наконец понял, куда его тащат. Страх смерти еще более исказил его лицо.

— Боже! В колодец! Смерть!.. — закричал он с отчаянием, которое тронуло бы камни, но не палачей.

Между тем шум на улице увеличился так, что можно было слышать голоса многих людей.

— Сюда! Ко мне! — кричал герцог Браччиано. — Они заперлись в подземелье, но я разнесу все, и камня на камне не оставлю!

Греко уже подняли вверх, чтобы бросить в колодец, но он, услыхав голос герцога Браччиано, сделал сверхъестественное усилие и освободился от палачей, но стать на свои сожженные ступни не мог, и упал. Палачи его снова подхватили, и в то время, когда разбитая дверь упала, и герцог Браччиано вломится со своими людьми в подземелье, несчастный Греко уже летел на дно глубокого колодца.

Генерал папских войск и его достойный лейтенант совершенно спокойно стояли среди комнаты, будто ничего особенного и не произошло.

— Как это вы, мой уважаемый кузен, — совершенно хладнокровно сказал герцог Сора, — с вооруженной силой вламываетесь во дворец юстиции, ломаете двери? Вот уж никак не ожидал!

Затрагивать папского племянника совсем не входило в намерения Орсини, он хорошо знал, что Григорий XIII несмотря на свою бесхарактерность готов на самые крайние меры, хотя бы для этого пришлось поднять весь Рим на ноги, если осмелится кто-либо тронуть его любимца.

— Я искал моего верного слугу, — отвечал, несколько смутившись Браччиано, — мне сказали, что он здесь, между тем я его здесь не вижу.

— Позвольте, кузен, попросить вас отпустить ваших людей, — сказал герцог Сора, — мне необходимо переговорить с вами.

Браччиано невольно вздрогнул, именно в то время, когда он слушал генерала, взор его упал на орудия пытки, но вскоре он оправился и пробормотал:

— Не осмелятся!.. — И жестом руки приказал своим людям выйти.

— Ну-с теперь, дорогой кузен, я прошу меня выслушать, — сказал спокойным голосом герцог Сора. — Вы ищете здесь Греко, которому обещали свое покровительство за участие его в убийстве в прошедшую ночь…

Герцог Браччиано хотел протестовать.

— Греко был здесь только что, — продолжал генерал, — и показал многое, впрочем, он перенес довольно стойко пытку и сначала не хотел признаться ни в чем, но увидав, что вы его покинули на произвол судьбы, он показал всю истину. И мы имели случай узнать весьма прискорбные обстоятельства о вас и синьоре Виктории…

— Пожалуйста, прошу вас не вмешивать синьору Викторию в это сомнительное дело, — вскричал, побледнев, герцог Орсини.

— Мне и самому кажется так, — прибавил генерал, — и вследствие этого я приказал, чтобы не в меру длинный язык Греко урезали, заставя его замолчать окончательно.

— Каким образом?

— Очень просто. Я велел бросить опасного свидетеля в колодец, и в настоящее время он наглотался так много воды, что уже не будет в состоянии болтать в продолжение целой вечности.

Герцог Браччиано был озадачен и не знал, радоваться ему или печалиться.

— Греко был верный слуга! — пробормотал он.

— Даже чересчур верный. При первом прикосновении железа к его ногам он показал на ваш счет много ужасных вещей, которым я, конечно, не поверил.

Герцог Браччиано значительно взглянул на племянника папы.

— Значит, вы мне друг? — прошептал он.

— Да, в этом случае я поступил как истинный ваш друг, — отвечал начальник папской гвардии и повторил все то, что он только что слышал от своего достойного лейтенанта Марио. — Мы, аристократы, до тех пор сильны, пока держимся друг друга, но если между нами возникнет распря, и плебеи воспользуются ею — мы погибли.

Орсини понял и, крепко пожав руку генерала, сказал: