Эрнст Мезаботт - Иезуит. Сикст V [Исторические романы]

Соломон Леви, ливорнезец, проживал в Риме уже около пятидесяти лет. Это был старик, пользовавшийся безграничным уважением кагала [107] Кагал ( древнееврейск .) — еврейская община и система ее управления в странах Европы, существовала с XIII по XIX век. и всех своих единоверцев; Соломона считали каким-то оракулом. Среди христианского населения он был известен как ростовщик — профессия до высшей степени выгодная в те времена, когда промышленность и торговля повсюду находились в застое. В средние века профессия ростовщика не внушала отвращения, как в наше время. Напротив, ростовщик пользовался даже некоторым уважением, смешанным с боязнью.

Соломон Леви был верен традиции своих собратьев по ремеслу. Жил очень скромно, и дом его был похож на крепость с толстыми стенами, решетками на окнах, железными дверями и подземными ходами. В услужении Соломона была только одна старая еврейка Барбара. Сам ростовщик был хотя и старик, но сильного сложения, и при случае мог постоять за себя, в особенности, когда вооружался громадным мушкетом, стоявшим в углу. Последнее доказывало, что еврей обладал сокровищами, но где они были скрыты, никто не знал. Во время междуцарствия, когда умер папа Григорий, а новый еще не был избран, некоторые головорезы Марио Сфорца проникли в дом еврея, выломав дверь, но денег не нашли, хозяин и его прислуга также скрылись.

Впоследствии, когда Сикст V приказал повесить главных зачинщиков нападения на дом ростовщика, то один из приговоренных бандитов, входя на эшафот, вскричал: «Черт возьми, какая досада, приходится умирать, даже и не взглянув на сокровища Соломона!» Тем не менее этот факт никого не разубедил в существовании богатства Соломона Леви. Он продолжал заниматься своим выгодным ремеслом, и делал это до такой степени осторожно, что папское правительство не имело ни малейшего основания привлечь его к ответственности за ростовщичество.

В данный момент мы застаем старого еврея сидящим за столом и при помощи его верной Барбары поверяющим различные счета. Толстые свечи, вправленные в массивный серебряный канделябр, освещали характерную фигуру старика. Он был одет в черный шелковый длиннополый кафтан, очень истертый и засаленный от времени, традиционная ермолка покрывала его голову, густая белая борода закрывала грудь, маленькие серые глаза блестели из-под седых бровей. Старая Барбара сидела напротив своего хозяина. Одета она была в платье тосканской крестьянки, ее серая голова ничем не была покрыта. Перед старухой лежал список долгов.

— Скажи, Барбара, — спрашивал Соломон, — как велик долг мореходного подрядчика Исаака Ерка?

— Он должен вашему дому сто тридцать семь тысяч скудо, — отвечала Барбара, глядя в список.

— Хорошо, — сказал Соломон, — его долг тот же, что и прежде, когда мы по его поручению кредитовали короля Наваррского в Венеции. Королева Елизавета поддерживает протестантов Франции, — сказал старик, — я зарабатываю на этой операции 2600 скудо. Отметь на обоих столбцах, что деньги будут посланы.

Барбара исполнила приказание хозяина.

— Посмотрим теперь счет Моисея из Амстердама, — продолжал Соломон.

— 200 тысяч флоринов [108] Флорин — флорентийская золотая монета XIII–XVI веков, по образцу которой многие европейские страны стали чеканить монеты из золота, а позже из серебра. , — отвечала Барбара, — но здесь также сказано, что такая же сумма послана в Брюссель герцогу Александру Фарнезе. Вы утверждаете?

— Конечно. Далее, вероятно, в списке следует король испанский Филипп, вечно нуждающийся в деньгах и солдатах, впрочем, — продолжал ростовщик, — ему помогают голландские евреи. Деньги, посланные Фарнезе, имеют ту же цель: помощь французским католикам. Несчастные безумцы! — вскричал, улыбаясь, Соломон. — Евреи помогают христианам уничтожить друг друга. Эта золотая волна проходит через наши руки и захлестывает наших врагов. Мы мстим нашим угнетателям, способствуя пролитию их крови.

Барбара с сатанинской улыбкой слушала сентенции хозяина, она также глубоко ненавидела своих преследователей и от души радовалась их несчастьям.

— Теперь займемся нашими частными счетами, — сказал Леви.

Барбара встала, положила список в железный шкаф и взяла другой. Сев к столу, она начала читать внятным голосом:

— Барбара Питерно получает два процента годовых: с 1571 по 1579 год это составляет 4800 скудо. С 1579 по 1585 год — по три процента, что составляет 7200 скудо. Проценты со всей этой суммы 6450 скудо. Всего 18450…

— Погоди, Барбара, — прервал ее Соломон, — я слишком доволен твоей службой, а потому решил назначить тебе с нынешнего года пять процентов прибыли со всех моих коммерческих сделок. Довольна?

— Благодарю, хозяин, я не заслужила такой милости, обещаю и впредь до последней капли крови защищать твои интересы.

— Больше мне ничего и не нужно, — и, глядя пристально на Барбару, улыбаясь, продолжал. — Итак, моя милая Барбара, ты капиталистка, у тебя составился капитал почти в 25 тысяч скудо. У тебя нет никаких расходов, квартиру ты имеешь у меня, одеваешься в одно и то же платье вот уже более тридцати лет. Что же ты думаешь делать с твоими капиталами? Ты хочешь все копить? Решила умереть миллионершей?

— Хозяин! Быть может, ты раскаиваешься в своем великодушии и находишь, что я его не заслужила? Скажи мне прямо.

— Какой вздор, я, напротив, сам предложил тебе прибавку, я спрашиваю это так, скорее из любопытства.

— Хорошо, Соломон Леви, мой уважаемый хозяин, — заметила Барбара, — я удовлетворю до некоторой степени твое любопытство. Знай, что я, как и ты, имею секреты, о которых…

— И прекрасно, Барбара, — прервал ее Соломон, — мне и знать не нужно твоих секретов. Оставим этот вопрос и будем довольствоваться нашим союзом против христиан. Вот тебе моя рука!

Барбара крепко сжала руку старика.

— Верь мне, моя дорогая, — продолжал Соломон, — множество людей не стоят волоса с твоей головы.

В это время кто-то тихо постучал в дверь. Барбара пошла в кухню и посмотрела сквозь решетку, кто стучится. Возвратившись, она сказала.

— Княгиня Морани.

— А! Я ее ждал. — Одна?

— Одна; переодетая в платье простой девушки и под густой вуалью.

— Впусти ее и поговори с ней. Я знаю, зачем она пришла. Ее любовник барон Версье, молодой человек, служащий при французском посольстве, вчера проиграл две тысячи скудо, дай ей денег, но заставь ее расписаться вместе с бароном. Боязнь скандала заставит ее заплатить в срок и выполнить все условия.

— Сколько?

— До пяти тысяч, проценты, конечно, вперед. Но прежде всего заручись распиской с двумя подписями, без этого гроша не давай. Берегись, княгиня известная мошенница, она уже надула многих.