Игорь Ефимов - Бунт континента

С почтительным изумлением слушали штабные повесть о невероятной зимней одиссее. Как уже по дороге к Тикандероге, в городках на берегах озера Джордж, были предусмотрительно оставлены заказы на изготовление специальных саней с полозьями из бревен, нанимались бригады грузчиков и гребцов, упряжки волов. Как, погрузив пушки на баржи, плыли по еще не замерзшему озеру, с трудом выгребая против встречного ветра. Как одна баржа напоролась на скалу и затонула, так что пришлось потерять два дня на извлечение ее со дна и ремонт. Как в Беркширских горах им довелось мерзнуть без крова в ожидании снега. И как на протяжении всего пути местное население помогало экспедиции чем только было возможно: снабжало продовольствием и свежими лошадьми, давало приют и обогрев, выделяло проводников, указывавших кратчайший путь до следующего городка или привала.

Привезенная артиллерия была в свое время изготовлена во Франции для той самой войны, в которой Вашингтон чуть не погиб, попав вместе с отрядом генерала Брэддока в засаду, устроенную индейцами и французами. Англичане захватили форт Тикандерога в 1759 году вместе со всеми пушками. Какая насмешка, какой поворот исторической судьбы! Сегодня их французские стволы все же пошлют ядра именно на тех, против кого они были отлиты двадцать лет назад, — на британцев!

Как и было намечено, обстрел города опять начался в час ночи. Теперь о сне можно было забыть. В соседней комнате Билли Ли уже растопил печурку, кипятил на ней воду для кофе и бритья. Все попытки Вашингтона заставить своих офицеров последовать его примеру и заботиться о своем внешнем виде кончались ничем. Эти янки считали, что умываться на войне необязательно, бриться можно раз в неделю, а стирать одежду для мужчины просто постыдно.

О субординации северяне тоже не имели никакого понятия. Однажды он видел, как пятидесятисемилетний генерал Израэль Патнам, герой битвы за Банкер-Хилл, стоял в очереди к котлу с кашей вместе с рядовыми. Да и чего можно было ждать от армии, в которой солдатом было разрешено выбирать офицеров открытым голосованием? Дисциплина была совершенно чужда фермерам, охотникам, рыбакам, ремесленникам, не привыкшим к тому, чтобы кто-то с утра до вечера говорил, что им следует делать. Если они получали из дома известие о какой-то беде или о необходимости помочь по хозяйству, они просто уходили, не предупредив своего командира, а порой и за-хватывали мушкет и заряды, чтобы при случае подстрелить какую-нибудь дичь по дороге.

Марта Вашингтон спустилась со второго этажа, кутаясь в теплую шаль, разглаживая отпечаток подушки на лице, спросила без улыбки:

— Сегодня?

Вашингтон молча кивнул, потом подошел к жене, виновато обнял за плечи. Бедная! Она приехала к нему в декабре, покрыв шестьсот миль осеннего бездорожья, — и ради чего? Чтобы видеть его день за днем погруженным в мрачную тревогу, выходящим с очередного военного совета с окаменевшими желваками, застывающим над депешей с сообщением об очередном поражении в Канаде, о захвате британцами американского корабля с военным снаряжением или о том, что Конгресс и в следующем месяце не сможет прислать жалованье солдатам? Но как он был благодарен ей за то, что она была рядом в такие минуты! Если бы не она, необходимость постоянно держать себя в узде, сдерживать любые всплески эмоций довела бы его до полной окаменелости души. А этого он боялся даже больше, чем военных неудач.

Канонада вот уже третью ночь не давала Марте спать. Она терпела, пыталась отоспаться днем, но чувствовала, что надвигается что-то важное, опасно непредсказуемое. Однако даже ей Вашингтон не раскрывал плана, составленного пятью генералами. План мог удасться лишь при соблюдении полной секретности. А как добиться ее, когда лоялисты-тори таятся в каждом третьем доме? Вспомнить только доктора Бенджамина Черча! Член Конгресса колонии Массачусетс, сокурсник Джона Хэнкока по Гарварду, произносивший патриотические речи, начальник медицинской службы армии — оказался шпионом. По чистой случайности зашифрованное письмо, отправленное им генералу Хоу с дамой легкого поведения, было перехвачено в сентябре. Черч сидел в тюрьме — но сколько его тайных единомышленников могло разгуливать на свободе? Бывать у них в доме под видом гостей?

Вашингтон понимал, что затянувшееся бездействие было губительным. Осаждающая армия несла больше потерь от оспы и дезертирства, чем от огня и вылазок неприятеля. Попытки привлечь на свою сторону канадцев провалились, атака посланного отряда на Квебек была отбита. Единственно отрадным было сообщение о том, что американский корабль взял на абордаж британский грузовой бриг и захватил тонны военного снаряжения: пушки, мортиры, ружья, пули, две тысячи штыков. Но Бостон оставался неприступным. А весной осажденные могли ожидать прибытия подкреплений из Англии. Раз за разом Вашингтон поднимал на военных советах вопрос о необходимости штурма, и раз за разом его генералы изрекали дружное «нет». О каком штурме может идти речь, если пороха на складе едва хватит солдатам на пять залпов?

В кольце блокады Дорчестетский полуостров был белым пятном, ничейным пространством. С его холмов, расположенных к юго-западу от города, открывался отличный вид на гавань, в которой зимовал британский флот. Американцы понимали, что любая попытка занять эту выгодную позицию вызовет немедленную контратаку противника и отбить врага не удастся, если не будут предварительно выстроены необходимые укрепления. Но как их построить под дулами британских пушек и мушкетов?

И снова, как и в случае с планом Генри Нокса, легший на штабной стол проект поначалу показался плодом безудержной фантазии. Кузен генерала Патнама, подполковник Руфус Патнам, с молодости увлекался чтением книг о войнах и военной стратегии. И в руководстве по фортификации, написанном британским профессором Мюллером, он нашел прелюбопытное описание переносных бастионов. Делались они из двух элементов со странными названиями — фашины и канделябры. Фашины представляли из себя плотные связки сухих веток и палок, каких можно было набрать в любом лесу в не-ограниченном количестве. Из деревянных брусков длиной в пять-шесть футов сколачивались деревянные рамы и стойки — они назывались канделябры. Фашины, уложенные в канделябры, создавали деревянную стену, непробиваемую для мушкетной пули и для картечи.

На военном совете было решено испытать фортификационную новинку. В ней привлекало то, что не надо будет копать промерзшие склоны Дорче-стерских холмов. Выстроить настоящую крепость из деревянных кубиков — почему бы и нет? Три тысячи солдат были отряжены в окружающие леса на изготовление фашин и канделябров.