Любовь Овсянникова - Эхо вечности Книга 2. Багдад–Славгород
- Название:Эхо вечности Книга 2. Багдад–Славгород
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Знаки Зодиака
- Год:2019
- Город:Днепр
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Любовь Овсянникова - Эхо вечности Книга 2. Багдад–Славгород краткое содержание
Борис Павлович Диляков появился на свет в Славгороде, но еще в младенчестве был вывезен в Багдад бежавшими из-под махновских пуль родителями. Там он рос крепким и резвым, смышленым мальчишкой под присмотром бабушки Сары, матери отца.
Курс начальной школы в Багдаде прошел на дому, и к моменту отъезда оттуда был по своему возрасту очень хорошо образован. К тому же, как истинный ассириец, которые являются самыми одаренными в мире полиглотами, он освоил многие используемые в той среде языки. Изучение их давалось ему настолько легко, что его матери это казалось вполне естественным, и по приезде в Кишинев она отдала его в румынскую школу, не сомневаясь, что сын этот язык тоже быстро изучит.
Но в Кишиневе произошла трагедия, и Борис Павлович лишился отца. Вся его семья попала в сложнейшую жизненную ситуацию, так что вынуждена была разделиться. Бабушкина часть семьи осталась в Кишиневе, а Александра Сергеевна с детьми в мае 1932 года бежала через Днестр в Россию, где тоже должна была срочно скрыть любые следы своей причастности и к Востоку, и к Багдаду, и к семье ее мужа.
Эхо вечности Книга 2. Багдад–Славгород - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Но тогда Любовь Борисовна ни о чем таком не подумала.
Что могло случиться с ее крепким от природы отцом? Да он по-настоящему и не болел никогда! Правда, кой-когда в эпидемии гриппа тяжело им заболевал и по неделе лежал пластом. Тихо так лежал, ненадоедливо. Прасковья Яковлевна как-то боролась с тем недугом, и всё. Ну, пару раз радикулит его прихватывал. Тоже Прасковья Яковлевна там справлялась.
Чаще всего у Бориса Павловича болели колени, особенно правое — напухали, мешали ходить. Он все грешил на переохлаждения, в речку при ловле рыбы старался не заходить. И всё их чем-то мазал... Но так, чтобы брал больничный бюллетень или хромал от болей, — такого не помнится.
Лет в 70-75 начало беспокоить его давление. Не постоянно держалось, а так... под вечер поднималось, и то не всегда, а только после съеденной свинины. Борис Павлович старательно с ним боролся, свинину не ел и вообще не переедал, особенно во второй половине дня. А когда чувствовал, что не уберегся, то в малых дозах пил «Адельфан», таблетки от давления. Ему этого хватало. Со временем он постепенно вошел в свой режим, питался без крайностей, но аккуратно, и гипертония от него отцепилась.
Больше всего он страдал от фарингита, который откуда-то у него взялся, тоже на восьмом десятке. Причем протекал без температуры, но возникал как бы беспричинно, неожиданно. Страдания обусловливались исключительно страхом. Как только Борис Павлович чувствовал, что начинает болеть горло, так прямо менялся в лице и спешил помочь себе. Но лечиться он умел, и был в лечении упорным. Сначала пил таблетки, назначенные врачом. А потом, видя безрезультатность медицинских предписаний, вычитал где-то, что помогает прополис, и начал им спасаться. Сам делал настойку и регулярно на ночь смазывал горло, пока добился того, что фарингит отступил навсегда.
Ну и еще одна хворь у него была, которую он тоже сам вылечил, без посторонней помощи. Дело было в его ранней молодости. Годы тогда были тяжелые, неурожайные, голодные... Но не с этим Борис Павлович связывал свою болезнь, а с тем, что однажды долго поспал на сырой земле. Так или нет, но приключился у него гастрит. Начал болями изводить. Опять же, помыкавшись по врачам, Борис Павлович последовал от кого-то услышанному совету — через каждых полчаса что-то съедать, чтобы желудок пустым не оставался. Ну что в его положении можно было носить с собой и регулярно есть?
Тут кстати Прасковья Яковлевна пошла работать в школьный буфет. А там же что в основном продавали? Печенье, пряники, конфеты... Вот и начала она носить мужу печенье. Всегда оно у него в карманах было. Посмотрит Борис Павлович на часы и съедает две-три печенинки. Месяц и второй, весной и летом, год и два... Злые языки бесчинствовали: «Как пошла жена на работу, так он теперь печеньем запихивается...» До него доходили эти разговоры, но он на них внимания не обращал. И ушла-таки от него болезнь! Навсегда. Никогда больше о себе не напоминала.
А теперь вот... серьезный недуг случился.
Вскорости была и протонная терапия {79}, и химиотерапия {80}— раз, а через год второй раз. Через всё прошел бедный Борис Павлович. Уходя из жизни, держался достойно, мужественно.
Не стало его 19 января 2001 года, в 6:30 утра, и панорама покинутого им мира от горя и оторопи застыла на мгновенье.
При Борисе Павловиче находились Прасковья Яковлевна и Любовь Борисовна.
Для них двоих мир вдруг опустел, резко сузился. Раньше в славгородских окрестностях каждая выемка или кочка, каждая купа деревьев или лесополоса — имели свои названия. Местная география была не только изучена им, но расширена и доработана до совершенства. Рассказывает, допустим, Борис Павлович, где Андрей Баран перевернулся с мотоциклом, так не разводит руками и на тычет пальцами со словами «вон там» или «туточки», а четко говорит, что это случилось в Кривобокой выемке у второго Бигмовского буерака. После такого указания каждый пойдет и найдет это место. Славгородцы и жители ближних деревень знали местные названия. Но это если слышать их! А если самому сказать — тут они терялись от нехватки знаний. Это как знание любым русским человеком украинского языка — когда кто-то говорит, он всё понимает, а сам сказать не умеет.
Но теперь, лишившись носителя, славгородская география умерла, растаяла, оставив по себе грустные сожаления.
Удивляло в уходе Бориса Павловича одна аномалия: теплая осень держалась в природе до самого его погребения, несмотря на сроки. Такое тепло стояло, что даже поминки по нему проводились во дворе. Потом уж в день-два зима настала с умеренными морозами и снегом да и продержалась до весны.
Люди проживают разные жизни — счастливые или нет. Но на последнем рывке их судьбы выравниваются, ибо все уходящие становятся проигравшими и умирают, одинаково мучаясь и сожалея о расставании с миром. Их материальные оболочки больше не могут преодолевать земные тяготы, а души жаждут бессмертия, элегантного и полного очарования. Не потому ли они отдают сокровища ума тем, кто идет за ними, кто занимает их опустевшие места?
И все же есть индивидуальные различия в уходе каждого живущего на земле. Они заключаются в том, каким остается мир после них.
После Бориса Павловича, увы, Славгород обезличился и народ славгородский обеднел — не стало их побасенника, сказителя дорогого, который всё знал о каждом и умел своими преданиями да изложениями держать их в одном коллективе, в своеобразном родстве.
Видно, на самом деле Борис Павлович, греша и каясь, прожил жизнь святого человека. Родился он на Илью, заболел на Рождество, умер на Крещение.
Мир его праху.
Послесловие
Перед написанием этой книги я была поставлена едва ли не в более трудные условия, чем Дирк Богард {81}перед съемками фильма «Смерть в Венеции» {82}. В своих воспоминаниях этот актер признался, что, приступая к работе, прочел новеллу Томаса Манна {83}30 раз, а Лукино Висконти {84}посоветовал ему прочесть ее еще 30 раз.
Конечно, ведь у Богарда была только новелла! А у меня — исповедь всей жизни! Тем не менее приблизительно так я поступала с воспоминаниями отца при написании этой книги — много раз перечитывала свои письменные наброски, сделанные еще при нем, и столько же раз слушала диктофонные записи его рассказов. Я ловила всё новые и новые значения — скрытые смыслы, непроизнесенные — в его интонациях, в недомолвках, в оборванных фразах. Казалось, отцу больше некого было бояться — к нему приближался такой прокурор и палач в одном лице, какому все земные судьи не были ровней и конкурентами. Но он не забывался и до конца соблюдал этикет, по которому жил.
Это была изматывающая, но и воодушевляющая работа — он согласился ее проделать не только ради себя, чтобы у последней черты расставить все точки над «i», но и ради потомков. Они должны были узнать, благодаря какому мужеству, какому теплу души и каким муками плоти появились на свет. Если бы не было всего того, что преодолел Борис Павлович в его невыносимой судьбе, то не было бы и их, то есть нас. Конечно, каждое поколение все уясняет себе само. Но это происходит успешнее при одном условии: если есть материал для уяснения. И Борис Павлович нам его оставил.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: