Любовь Овсянникова - Эхо вечности Книга 2. Багдад–Славгород

Конечно, когда-то я должен был перейти от мирного ритма жизни к военному, боевому. И вот я научился воспринимать войну не как досадную помеху планам, которую я сейчас быстро устраню, и побегу дальше делать более важные дела. Нет, я начал воспринимать ее как свое основное дело, продолжительное. Я настроился на долгое терпение и не ждал больше, что война скоро закончится.

С тех пор я не думал ни о чем, чего не было рядом. Я понимал одно: моя основная задача — бить немцев, и на это должны уходить мои силы, воображение и ум. Наверное, это трудно представить тем, кто не был на войне...

А потом мне пришлось побывать на разных участках Севастопольского фронта».

Севастополь — город-герой. Однако города становятся героями лишь тогда, когда их защищают герои.

Борису Павловичу выпала миссия защищать Севастополь в период подготовки к третьему на него натиску, самому страшному и трагическому. И это был знак судьбы, испытывавшей Бориса Павловича на героизм, выносливость, стойкость и находчивость, ибо в истории Великой Отечественной войны оборона Севастополя занимает особое место. Эпопея эта длилась 250 дней! Клочок земли, окруженный с суши, блокированный с моря, находящийся под ударами с воздуха, благодаря советским воинам восемь месяцев храбро стоял против многократно более сильного противника. Уничтожая немецкие танки и самолеты, беспощадно сокращая живую силу врага, защитники легендарного морского города показали миру примеры мужества, непоколебимости и высокой преданности долгу.

Доблестные качества, проявленные ими под Севастополем, в дальнейшем служили мерилом верности Родине и воинской присяге, примером для всех, кто честно и искренне ненавидел фашистских варваров, кто хотел счастья людям и лютой смерти насильникам, поджигателям и убийцам из алчного буржуазного лагеря. Так было во времена войны, так есть и теперь — слава тех, кто отстоял «город русских моряков», не померкла, а только ярче разгорается.

Севастополь защищали простые скромные советские люди, горячо любившие свое Отечество и ненавидевшие врага, — солдаты и моряки, командиры и политработники, крестьяне, рабочие, интеллигенция и даже дети. Каждый нашел свое место в этой борьбе. Упорно и самоотверженно они делали свое дело — без бахвальства и показного суперменства, присущего англосаксам. Каждый человек дорожит своей жизнью, но под Севастополем, в обстановке напряженных боев, у советских людей появилась привычка к смертельной опасности. И когда приходилось погибать, они вели себя сурово и просто. Друзья и боевые товарищи убитых, преисполненные скорби, занимали их места, продолжали драться и истреблять врага.

Немилосердной и тяжелой была обстановка войны, но она не сломила высокий моральный дух русского человека, а только закалила весь советский народ, сделала сильнее и упрямее. Да, Севастополь не выстоял, но дорого достался он врагу. На подступах к Севастополю фашист потерял убитыми сотни тысяч своих вояк, сотни самолетов, танков, орудий. Вся эта мощь была перемолота и уничтожена защитниками Севастополя, она перестала нести смерть и угрожать другим населенным пунктам нашей страны.

Штурмы Севастополя шли один за другим. Но чего стоил врагу вход в Севастополь, хорошо видно из того, что после провалившегося первого штурма, предпринятого в декабре, специальные отряды военно-полевой жандармерии и эсэсовцев отобрали шинели поголовно у всех солдат, обещая вернуть их после взятия морской крепости, запланированного на 21 декабря. Верные суевериям, фашисты и тут привязались к дню зимнего солнцеворота, полагая, что эта магия им поможет. На рассвете 21 декабря солдатам выдали только по одному куску хлеба. Остальную часть суточного довольствия обещали выдать уже в Севастополе.

Н. И. Крылов в уже упоминавшейся книге пишет: «Из двух секторов сообщили, что немецкие солдаты — этого в декабре еще не бывало — идут в атаку без шинелей, в одних мундирчиках. Мороз ослабел, но все же форма была не по погоде. Когда несколько полузамерзших немцев сдались в плен, мы узнали, что шинели у них отобрали перед атакой, причем было сказано: "Получите в Севастополе". В Севастополе обещали и обед».

В румынских батальонах немцы поступали еще более бесцеремонно. Они отобрали у солдат даже сапоги, тоже обещая вернуть в Севастополе.

Севастополь — это морская крепость. С суши он не был защищен — тем величественнее слава тех, кто в боевой обстановке именно на суше создал линию защиты и стоял на ней грудью против более сильного захватчика.

Многие защитники воспринимали Севастополь через призму его исторической славы, стараясь не умалить ее, а приумножить. Например, Нина Онилова, пулеметчица Чапаевской дивизии, писала так: «Слава русского народа — Севастополь! Храбрость русского народа — Севастополь! Севастополь — это характер русского советского человека, стиль его души. Советский Севастополь — это героическая и прекрасная поэма Великой Отечественной войны».

Так воспринимал этот город и Борис Павлович, гордясь своим участием в его защите. Вот что впитал он в себя. Вот где прошел он школу изворотливости, военной маневренности и выживания, школу мужества, вот какими подвигами был закален! Надо понимать, что после такой выучки человек дорогого стоил.

Попав под Севастополь, Борис Павлович, сухопутный человек, многое видел впервые, многому удивлялся и все-все запоминал. Мимолетные картинки, подмеченные между боями, врезались в память. Описывая тот период жизни, Борис Павлович часто рассказывал о них.

Вот на окраине города выставлен на обозрение подбитый немецкий танк — он должен был доказать всем, что немцы не заговорены от поражений. Недавно этот танк мчался, скрежеща гусеницами, к городу, стрелял, считал себя неуязвимым. Он был головным, потому что над его башней развевалось фашистское знамя. Да еще белобрысый офицер высунулся из люка. Но на подходе к городу это железное чудовище остановил и разбил безвестный советский солдат. Пусть теперь немцы смотрят и понимают, что так будет с ними со всеми.

Еще одна картинка. Грохочут зенитки, выбивают частую дробь пулеметы... По морю ходит корабль, окутанный облаками сероватого с черными пятнами дыма. Он ходит туда-сюда по заданному маршруту — ставит дымовую завесу. Дым стелется над водой, долго висит, сливаясь в единый занавес, качающийся под дыханием ветерка.

Или этюд о ночном налете. За полночь появляются неожиданные громы и молнии, освещают небо и сотрясают землю. Это не простой налет, потому что он поддерживается дальнобойной артиллерией. Самолеты зашли с моря и в темном небе прокрались к городу.

Их пытаются сбить или хотя бы отогнать от города. Небо режут огни, светящиеся следы пуль и снарядов. Лучи прожекторов, ищущих цель, кромсают его, высвечивают и рвут облака. Со всех сторон неумолчно бьют зенитки. Гулко взрываются тяжелые снаряды. И вдруг вспыхивает поверхность моря, на которую легли длинные огни, потянувшиеся вверх. Следом засверкало небо, начало расцветать вспышками. Пунктиры трассирующих пуль, словно спутанные нити, расписывают утыканный звездами свод.