Любовь Овсянникова - Птаха над гнездом Том 2. Презирая дымы и грозы

Необходимую сумму Алексей Яковлевич перевел сестре незамедлительно, причем просил считать перевод не займом, а безвозмездной помощью. С недавних пор он тоже перешел работать в торговлю и прекрасно понимал, что такое вероломное хищение — от домашнего вора нет запора, как говорит народная мудрость. Тут надо было либо выявить его, поймав на горячем, после чего бить на полное поражение, либо уходить самой. Первое Прасковье Яковлевне было не под силу — интуитивно она чувствовала, что для такой борьбы нет внешних условий. Воришек поддерживало начальство.

После внесения в кассу своей части долга Прасковья Яковлевна из сельмага уволилась. На то, что скоро ей найдется другая работа, она уже не надеясь.

Бог все-таки есть на свете, — думала Прасковья Яковлевна, идя домой с хорошей новостью.

Через неделю после увольнения, ухода от двух проклятых воришек, ей сделали предложение перейти на работу в культмаг — новый магазин, какого еще не было в Славгороде. То есть не только такого магазина не было, но самого его здания еще не было!

Здание только собирались поставить — в самом центре поселка, рядом с сельмагом. Место уже было расчищено и подготовлено. Все дело в том, что основой для его возведения был выбран так называемый финский домик — разборной каркасный дом, какие тогда входили в моду. Домики эти бригадой из 5-ти человек собирались буквально за 5-7 дней и предназначались для жилья. Но никто не мешал использовать их и в других целях, в частности в качестве общественных зданий. Приспособить под магазин такой каркасник было легче всего — просто внутри оставить один большой зал, без перегородок.

К слову сказать, кроме быстроты и удобства постройки важными преимуществами финских домиков являлись их надежное утепление — толщина слоистых стен в них достигала 250 мм — и дешевизна.

Полки и прилавки, по словам председателя сельпо, отдельно изготавливались на заводе и их останется только смонтировать по месту.

— Фактически это будет книжный магазин, — мечтал председатель сельпо, — но мы планируем завозить сюда и другие товары: детские игрушки, канцелярские, спортивные, музыкальные инструменты, швейные машинки, велосипеды и мотоциклы, всякие запчасти. Вот, кажется, и все. А вообще, сами будете ездить на базу и заказывать поставки. Ну как?

— Если я буду работать одна, то возьмусь, — решила Прасковья Яковлевна.

— Конечно, одна! Ведь этот культмаг под вас строится — давно ваша фамилия в сельсовете за книжным магазином записана. Там просто собирались долго. Дело в том, что это здание будет принадлежать не потребсоюзу, а сельсовету.

— Правда?

— Правда, — сказал председатель.

— Это Дробот похлопотал...

— Да, мне тоже так сказали.

— Давно это было, — с теплотой в голосе сказала Прасковья Яковлевна. — Наверное, лет десять прошло.

— Так что с завтрашнего дня выходите на работу и курируйте возведение своего магазина. Да печку не забудьте поставить — сами обогреваться будете!

Новый председатель был из чужаков и всех величал на «вы», что немного резало слух. Вне стен школы этот стиль общения распространения не имел. А в торговле принято было общаться на «ты», называя друг друга по отчеству. Почему-то это считалось выявлением особого уважения.

Конечно, муж тоже обрадовался этой новости. Наконец-то его жена снова будет при книгах! Пусть не в школьном классе, но все же... Дети обязательно полюбят новый магазин и будут главными покупателями. Это лучше, чем иметь дело с продуктами питания или работать в торговой бригаде, где орудуют воры.

Магазин готов был к открытию через десяток дней, это если брать и получение нового товара, и загрузку полок. Вечером Прасковья Яковлевна, наведя последний лоск на прилавки и полки, намаявшись с мокрыми тряпками и швабрами, закрыла его и ушла домой. А утром вдруг поняла, что настал необыкновенный день — она не просто идет на новое место работы, она идет открывать новенький магазин, невиданный раньше в поселке, причем, если правду в сельсовете говорят, изначально построенный для нее!

Возле магазина ее уже ждали. Двое мужчин стояли у самой двери, и от этого у Прасковьи Яковлевны екнуло сердце. Невольно она посмотрела на часы — не опаздывает ли — и заметно сконфузилась, так что председатель сельпо подбадривающим тоном сказал вместо приветствия:

— Не волнуйтесь, Яковлевна, такое событие бывает раз в жизни! — а стоящий рядом председатель сельсовета ответил на шутку звонким смехом.

— Ну, идите, открывайте свой магазин, — с приязнью сказал он, насмеявшись.

Открытие не носило торжественного характера, а было рядовым событием. Председатель сельпо и председатель сельсовета почти одновременно дотронулись до плеча Прасковьи Яковлевны, подталкивая вперед.

— А вы?

— А мы зайдем в буфет и выпьем за успех нашего общего дела, — председатель сельсовета при этом со значением посмотрел на председателя сельпо.

— После обеда выпьем, — ответил председатель сельпо, — и это я беру на себя.

Едва Прасковья Яковлевна зашла в завершенный и загруженный товаром культмаг, готовый принять первого покупателя, как почувствовала, что обрела свой берег. Только теперь она оказалась дома. Она закрыла за собой дверь, прислушалась к внутренней тишине помещения и глубоко втянула в себя воздух — он пах свежей краской и книгами. Ничего прекраснее этих запахов Прасковья Яковлевна не знала.

Как трудно и долго она добиралась сюда! Неужели найти свое место — это такое мудреное дело, такая неслыханная награда? Почему оно не дается человеку изначально; почему надо пробираться к нему в тяжких и многих страданиях?

В культмаге Прасковья Яковлевна проработала до пенсии, не заметив долгих легкокрылых лет. Затем еще продолжала работать, пока рождение первого правнука не потребовало уволиться и стать его нянькой.

Это были самые спокойные годы ее жизни. Они совпали с безоблачными событиями: с окончанием школы младшей дочерью, с ее поступлением в университет, удачным замужеством и началом самостоятельной деятельности.

Пропагандируя книгу, Прасковья Яковлевна чувствовала себя светло и блаженно. По сути ее роль первой местной книжницы была не работой, а хобби, любимым занятием. А возможно даже, если смотреть на саму Прасковью Яковлевну отстраненно, как на объективное явление, была она совокупной судьбой Славгорода, ее олицетворением. В этом занятии выражалась ее социальная суть и находила удовлетворение главная духовная потребность нести простым труженикам просветительство, как высшую усладу ума и как отдых от поклонения земле — поклонения потного, надрывающего живот.