Сергей Зайцев - Побеждая — оглянись

Вместе со всеми шёл на приступ Домыслав. Сверху узнавали его нарочитые и смерды, но достать не могли. Будто заговорён был Глумов-рикс, будто иная судьба — судьба изгоя — была ему предопределена. И стрелы, нацеленные в Домыслава, его стороной облетали, и камни, брошенные в него, ударяли других, минуя его седую голову.

Бож-рикс за всё время ни разу меча не обнажил. То на городни поднимался, то с высоких остоев осматривал подступы к градцу. Бож выискивал в защите слабые места и укреплял их доблестными кольчужниками. Также оделил рикс оружием всех смердов, собравшихся из Веселинова и ближних весей, сказал им: «Иное будете поле пахать! Иной призрачной деве кланяться!». Но на стены пока не посылал. Ждал, смотрел, где больше будет в них надобность.

Веригу же увидев среди всех, прогнал.

Спросил Верига:

— Почему?

Но Бож уже возле Сампсы был. И его гнал прочь. Противился этому песнопевец, настаивал на своём. Тогда сказал рикс:

— Твоя забота песни слагать и в чертоге быть среди первых!

— Как я песнь сложу, — отвечал раздосадованный Сампса, — если вместе со всеми не выстою её на стенах? Как нужные слова в эту песнь вложу, если не на полню память всем тем, что вижу здесь? Ведь нужно, чтобы разум мой был готов в один миг, среди прочего виденного, отыскать истину!

— Ты не там ищешь истину, Сампса! Ищи её возле матери, возле младенца. Рядом с любовью ищи, среди бескорыстия и всепрощения. Здесь же — насилие, злоба и ложь. Тут властвуют скаредность и месть. Какая же истина!

Ворота изнутри засыпали землёй. И ещё более её нанесли, но вздрагивала насыпь от сильных ударов тарана извне, скатывались вниз мелкие комья глины. Глядя на это, многие уже не верили в свой труд. Но другие не слушали малодушных, укрепляли насыпь тяжёлыми корзинами с землёй, а между корзин вбивали длинные колья.

И всё же недосмотрел Бож: на одну из городней прорвались словены и далеко оттеснили нарочитых. Стремясь удержать свой прорыв, бились с удвоенным ожесточением. Многое от того зависело. И под прикрытием первых закрепившихся взбирались на помосты десятки других, сменяли упавших и теснили кольчужников дальше.

Видя словенский успех, закричали нарочитые на других стенах, но не могли на помощь прийти, ибо повсюду плотным кольцом давили недруги, повсюду желали так же прорваться. А Будимировы братья готовы уже были ступить в малый градец.

Тогда послал Бож на городни чернь-смердов. А они поговорили между собой, бросили мечи, к коим не привычна рука у простолюдина, и подняли тяжёлое дубье. И не заметил рикс, откуда смерды свои палицы извлекли, не знал, когда заготовили их — неошкуренные и с острыми сучками.

С дробным перестуком посыпались на словен удары тяжёлых палиц. Ни щит, ни шлем, ни добрая кольчуга не противостояли им. В ответ ударам лилась злая словенская брань. А смерды дрались молча. Славно пашенку пахали!.. В едином неудержимом натиске они наводнили лестницы и помосты и выбили чужих кольчужников со стен. Да так выбили, что мало кто ушёл от них по другую сторону городней.

реди черни прошёл слух, будто видел кто-то, как ястреб, сложив свои сильные крылья и расставив когти, упал на спину лисице. А лиса повалилась в траву и отбивалась от ястреба лапами, пыталась ухватить его зубами, но ей не удавалось это. Она едва успевала защитить от когтей свои глаза, едва уворачивалась от нацеленного в темя тяжёлого клюва. И лиса, не принимая дальнейшей борьбы, бежала и оставила в птичьих когтях клочья своей рыжей шерсти. Потом будто ястреб человеческим голосом сказал: «Так и со словенами будет!».

Люди поверили этому. Они очень хотели поверить даже тому, что ястреб заговорил человеческим голосом. Делились друг с другом надеждой:

— Это хороший знак! Всё сходится, ведь и словены, подобно лисе, оделись в рыжие шкуры.

И третий день бились у Веселинова. И третий день кроила Женщина в белом саваны для ожесточившихся людей. Она от этого устала, всё чаще потягивалась за работой и потирала занемевшую поясницу. Она досадовала на притупившийся серп, не знала, чем бы наточить его. И даже Ворон устал ждать окончания битвы.

Уже у многих обломались мечи, древка копий потрескались. Лучники поднимали с земли чужие стрелы, своих уже не было давно. И не раз сменили лучники вощёные тетивы.

Не было на памяти у людей такой битвы. Многие храбрые полегли в третий день. Но оставшиеся не уступали друг другу в упорстве и выносливости. Все старались не замечать ран, признавали только одну — рану смертную.

И уже не рад был Будимир-князь, что в своём легковерии ввязался в дело Домыслава. Скольких он доблестных потерял, ничего не добившись! Не было более в Будимире и в его братьях веселия, не хвалили они ратную охоту. И бились теперь для того лишь, чтобы отстоять честь. На Домыслава смотрели холодно, не внимали его призывам и обещаниям. Сторонились и в битве Глумова-рикса. А имя Божа из Веселинова прокляли словены навеки, уже во второй раз.

Вот пробился к Будимиру израненный кольчужник. От усталости запали у того кольчужника глаза. Сам тёмен лицом, весь забрызган кровью, вымазан в саже. Прямо от градцевых стен явился. Руку не в силах поднять, чтобы утереть со лба пот. Сказал кольчужник Будимиру:

— Видел я только что дружины. Сверху видел, князь. За рекой через лес подходят к броду.

— Пот утри! — раздражённо бросил Будимир. — Он залил тебе глаза, вот и привиделись мнимые дружины.

— Нет. Явно видел, князь.

Здесь и Домыслав был. Он слышал слова кольчужника. И просил словенского князя:

— Дай мне людей, и я остановлю войско у брода.

— Остановишь? — вскричал Будимир. — С кем? Ты молчал бы лучше! Где теперь люди мои, которых у меня просишь?.. Здесь они, здесь под стенами лежат. И под угольями тлеют словенские дружины. Как бы и нам, оставшимся, не полечь.

Поразмыслив, кольчужника спросил:

— Велико ли ты видел войско?

— Сам посуди, князь: велик тот лес, — указал воин за реку, — а уже и он всадниками полон. Да на подходе пешая дружина. Нам не выстоять против свежих сил.

Тогда, полный гнева и раздражения, отозвал Будимир своих людей от градца.

— Отходим, братья! — зубами скрипел. — Кончился наш пир! Не началась бы забава чужая. Пусть голодны останемся, переживём. Лишь бы головы на плечах сохранить.

— Не поймём тебя, Будимир, — изумились братья. — Чтобы Божа сломить, не много осталось. Добьём Веселимое, если взялись. Иначе — для чего мы тут бились?

Указал им Будимир на реку:

— Туда посмотрите!..

И поражены были словены видом множества всадников, которые с разгона посылали в воду своих разгорячённых лошадей. Торопились всадники, уже издали растягивали луки и обнажали клинки. А на берег, у подножия Змеёвой Горки, выходили вслед за конницей пешие дружины.