Уинстон Грэхем - Погнутая сабля [The Twisted Sword]

Красота исчезла с лица Демельзы. Возможно, однажды она вернется, но сейчас лишь немногие из парижских друзей узнали бы в ней ту оживленную, забавную, полную энтузиазма молодую даму, какой она была в феврале и марте.

— Почему мне так больно? — спросила она однажды у Кэролайн. — Люди умирают каждый день — дети, старики, даже молодые, как Джереми. Но все же мне так больно. Я не хочу никого видеть, ни с кем разговаривать, быть дружелюбной. Я лишь хочу, чтобы меня оставили в покое, позволили предаться воспоминаниям, погоревать, поразмышлять.

— Дорогая, от этого тебе станет только хуже. Хотя я тебя понимаю...

— Воспоминания помогают, — возразила Демельза. — Приятно вспомнить тысячи дней любви и заботы...

Весьма довольный собой сэр Джордж Уорлегган вернулся в графство раньше своего давнего недруга. В результате тщательного подсчета он определил, что увеличил свое состояние на двадцать четыре с половиной процента. Его вера в то, что Ротшильды все узнают первыми, и поручение Роузхиллу присматривать за ними и по возможности использовать всех своих друзей в конторе Ротшильдов привели к колоссальному успеху. Три дня он непрерывно курсировал по деловому кварталу и Бирже и почти не ел по-человечески. Нервозность с начала недели усилилась, и рынок стал похож на больного в горячке, реагирующего на любые слухи.

Пока личная карета везла его последние несколько миль через густую лесистую долину к дому, Джордж обдумывал положение дел, и с глубоким презрением размышлял о том, как управляет страной правительство, об удивительной нерасторопности при передаче сообщений, полном отсутствии каких-либо попыток побыстрее преодолеть расстояние — не более двухсот миль — между Палатой общин и местом сражения, которое определит судьбу всего мира.

По всей видимости, сражение бушевало три дня, с шестнадцатого по восемнадцатое июня. А во вторник, двадцатого числа, мистер Натан Ротшильд благодаря своим посыльным на резвых скакунах и быстроходных судах узнал, что союзнические войска под командованием герцога Веллингтона одержали победу, и, будучи в самых дружеских отношениях с британским правительством, сообщил об этом. Кабинет министров, собравшийся с самого раннего утра на чрезвычайное заседание, назвал эту информацию необоснованной. Правительственные посланники только что принесли новости о битве при Катр-Бра, британском поражении и отступлении на Брюссель. А перед этим пришло известие о поражении Блюхера. Так что все были уверены, что война проиграна.

В тот же день во второй половине дня мистер Саттон, чьи суда курсировали между Колчестером и Остенде, повернул одно из них, не дожидаясь пассажиров, и поспешил доставить весть о великом сражении между Бонапартом и Веллингтоном, произошедшем в воскресенье почти у ворот Брюсселя. В среду об этом напечатала «Таймс», выразив сожаления и удивление по поводу того, что правительство не предприняло более эффективных мер для быстрой передачи новостей. На страницах газеты также задавался вопрос: зависят ли от подобных капризов коммерческого патриотизма и собственные депеши герцога Веллингтона? Только в четверг на Даунинг-стрит наконец-то выпустили официальное объявление о победе и назвали Веллингтона героем Британии.

Но Джордж, конечно, узнал обо всем уже во вторник и в среду. Через друзей Роузхиллу удалось добыть информацию о том, что Ротшильды сообщили о победе союзников, а на Даунинг-стрит попросту не обратили на это никакого внимания. Весь день Джордж ожидал каких-либо действий от Натана Ротшильда. Но тот бросился не покупать акции, а продавать... Рынок, и так находившийся в упадке, из-за новостей о Катр-Бра обвалился еще сильнее. Не только Джордж следил за влиятельным евреем.

Он был озадачен, насторожен и расстроен, и крайне недоволен Роузхиллом, который, как он полагал, снабдил его неверной информацией. Брокеры предрекали бесславный конец. Так же, как и агенты Ротшильда. Союзники проиграли сражение в местечке под названием Ватерлоо. Ротшильд, говорили они, одурачил британское правительство. А потом к Джорджу подошел Роузхилл и шепнул:

— Последний час торгов. Смотрите внимательно.

За час до закрытия Биржи в среду Ротшильд неожиданно купил огромный пакет акций, среди которых оказались и заметно упавшие в цене государственные облигации. Взмокший от волнения Джордж немедленно сделал то же самое. Все утро четверга он не находил себе места, пока акции росли в цене абсолютно хаотично, подстегиваемые покупками лишь нескольких человек, включая самого Ротшильда. И вдруг весь мир потрясла новость о великой победе — французская армия полностью уничтожена, Бонапарт бежит в Париж, а Союзники повсеместно торжествуют.

«Не только Союзники одержали победу», — подумал Джордж.

Ротшильд, совершенно верно оценив ситуацию и действуя в соответствии с информацией, переданной им правительству, которую последнее решило проигнорировать, удвоил свое и без того огромное состояние. Да и сам Джордж, вовремя решивший последовать примеру Ротшильда, приумножил капитал примерно на двадцать четыре с половиной процента, или на восемьдесят тысяч фунтов. Он знал, что мог получить и больше, но под конец решил подстраховаться, памятуя о катастрофе 1810 года и опасаясь неприятных сюрпризов от хладнокровного молодого еврея, и вложил лишь две трети от того, что мог. Но и это оказалось немало. Каждый вечер по дороге домой он открывал портфель, вынимал новый лист бумаги и заново все пересчитывал.

Для полного завершения операции Джордж отослал Танкарда обратно в Корнуолл, наказав ему поспешить и не жалеть лошадей, с инструкциями к Ландеру скупить весь металл, который только можно, в первую очередь медь, прежде чем кто-либо еще узнает о победе. Нет никакой гарантии, что цена на металлы повысится в результате поражения Наполеона, вполне возможно, что все будет в точности наоборот, но если Джорджу удастся захватить рынок, он сам будет диктовать условия.

Он с нетерпением ждал момента, когда расскажет старому дядюшке Кэрри, что ему удалось провернуть. Пять лет назад Кэрри язвительно предсказывал начинаниям Джорджа полный провал, которого так и не произошло. Теперь, хотя его сварливость и злобность никуда не делись, ему придется признать все великолепие проведенной операции. Ничто не могло переубедить Кэрри столь же эффективно, как деньги.

Джордж с нетерпением ждал и встречи с Харриет. На радостях в четверг он купил для нее подарок — бриллиантовую брошь. Вещица была не новой, и заплатил он хорошую цену, гораздо меньше истинной стоимости, но всё же потратил больше, чем рассчитывал, и временами его мучил червь самокритики, мешая наслаждаться успехом. Но, по крайней мере, он порадует Харриет, которая так любит драгоценности.