Иосиф Каллиников - Мощи
- Название:Мощи
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Марийский полиграфическо-издательский комбинат
- Год:1995
- Город:Йошкар-ола
- ISBN:58798-058-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иосиф Каллиников - Мощи краткое содержание
В Советской России роман был объявлен порнографическим, резко критиковался, почти не издавался и в конце-концов был запрещён.
18+
Не издававшееся в СССР окончание романа − Том 4, повесть девятая, «Пещь огненная» (Берлин, 1930) − в данное издание не включено
Мощи - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Добился своего Досифей.
Призвал Николка Акакия и стыдно ему, знает, что от старца ничто не укроется, по глазам увидит, что любит он Аришу не любовью братскою, а земною, плотскою, и сказать надо, что с пустыньки ему переселяться в скит надо.
В ноги ему поклонился…
— Старче праведный…
— Не греши перед господом, один господь праведен, а мы люди, мы смертные и грехи у нас смертные…
— Старче, братия хочет в скиту тебя видеть, чтобы поселился ты в нем… Гости к нам городские приедут с епископом; боится братия, чтоб не обидели твоей старости насмешкою городские господа знатные. Неверие, старче, в городе, забава им религия, так ты, отче, выбери себе в скиту келию, на время хоть, так братия хочет, соборне думали.
И опять поклонился Акакию земно.
— Возьми себе, отче, блаженного Васеньку в послушание, боится братия, что посмешищем станет он для гостей городских, не управится с ним отец вратарь… Благослови, старче, принять блаженного в послушание, вразуми его немощь плотскую, уврачуй душу грешную…
Покорился Акакий братии…
До самой пустыньки Николка его провожал, о душе беседовал, а сам думал о гостях, об Арише, об игуменстве, о митре с драгоценными камнями.
Потом на мельницу пошел, глазом хозяйским окинул озеро, велел мельнику лодки исправить и к вечеру пришел к Арише с мельницы, стукнул привычно в окно — сама выбежала… Целовать бросилась. А сама шепотом:
— Скоро теперь, скоро, опять буду твоя, да вот он только еще со мною… Теперь скоро… Тосковала я без тебя, сколько дней у меня не был.
Утром от ней уходил на заре, после того, как коров выгнали.
— Масло собирай, гости приедут в пустынь… Епископ с князем, теперь не приду, пока не уедут. Узнают как — тогда беда нам, и ты смотри, не показывайся, на глаза не попадись как, — сама смотри…
Всю дорогу шел, думал, как бы не узнали про хутор гости. Иноки — те молчат и молчать будут, а вот если дойдет до епископа — в Соловки сошлют. Вспомнил, как инженер Дракин грозил Соловками. Тогда не было страшно, а теперь жутко стало.
С хутора прямо к Ионе, к гостинику, распорядился обычных дачников в дальние постройки переселить поскорей как-нибудь, да теперь же, а не то в старую, а гостей принимать в новую. Сам князь отдыхать приедет с епископом.
— Слышишь, да чтоб насекомых извел, — в старой, сам знаешь… Всех не уместим, придется в старую.
Каждому стал говорить, что приедет сам князь с епископом, точно в заслугу особую ставил себе гостей знатных.
И с каждым днем у Николки прибавлялось забот и об Арише забыл думать и о том, что узнать могут, — не пугало.
Опять иподиакон приехал тот же. Глазки у него хищные, пронырливые, иподиаконские, нос прямой, острый, гвоздиком, борода козлиная клинушком, волоса вьются черные, — Петр Иванович Смоленский. И не один приехал, а с женою и со свояченицею епархиалкою. Отец Иона встретил, послал предупредить Гервасия. А за иподиаконом из лесу, пешком с платформы — семинаристы-сироты.
Гурьбой и в номер вошли и по очереди под благословение потянулись, а Смоленский затараторил игумену:
— Отец Гервасий, я и забыл, совсем забыл, епископ благословил отдохнуть сиротам в обители, наши сироты, духовные, деваться им некуда, в городе — духота — отдохнуть нужно, будущие служители церкви, в дачку бы их. О сиротах епископ заботится.
Растерялся Николка, не знал, куда деть сирот. Иона помог ему, отправил во флигель, что при гостинице.
С утра до вечера бегал Николка от монастыря в гостиницу к Смоленскому, и ему-то угодить старался и расспрашивал, сколько человек приедет, да куда лучше всего поместить ключаря с матушкой, протодиакона с дочерью.
В губернском тоже сумятица.
Иоасаф епископ любим дворянами. До этого все архиереи не в ладу жили с властью светскою, покоряться не хотели губернаторам, иной раз и не кланялись друг другу. В табельный день явится губернатор со свитою, чиновники с треуголками, генералы на парад в иконостасе звякающем, — соберутся к достойной, а архиерей и не вышлет градоначальнику с иподиаконом просфору девятичинную в запричастный стих. Гудит сдержанно муравейник по правую сторону в соборе, а по левую городовые народ осаживают, чтоб место к молебствию освободить духовенству городскому. Запричастный поют, а в алтаре басит протодиакон Тимофей сдержанно: «Благослови, владыко»… И маются подле солеи генералы и штатские и военные — потеют в мундирах шитых, вертят головы — давят воротники стоячие шеи докрасна, платками вытираются с отчаяньем, а епископ и вышлет какого-нибудь протопопа проповедь говорить по тетрадочке. Протопоп надрывается, а духовенство городское к алтарю проталкивается, с облачением под мышкою, в черных, темно-лиловатых покрывалах дьякона несут ризы. И среди горожан шум сдержанный и алтарь гудит, точно улей, басами низкими. Распахнут врата царские — всем синклитом духовенство вокруг престола в ризах праздничных. И потянутся за епископом парами к амвону на молебствие — в камилавках с Аннами, в набедренниках протоиереи степенные к амвону ближе, а мелкота слободская в скуфейках на самый зад и растянутся по чинам, по званиям до самого алтаря лентою. И мечутся с дикирием да с трикирием иподиакона между двумя шеренгами, рычит протодиакон с евангелием: «Благослови, владыко»… нараспев, по складам выводит.
Потеют попы, потеет генералитет губернский, потеют глазеющие богомольцы, и стены потеют соборные. А непокорный архиерей растягивает молебствие, изводит начальство гражданское, потому оно хоть и начальство, да не для особ духовного звания. А Иоасаф дружно живет с князем Рясным.
Приятели, друзья можно сказать, закадычные, — вместе в пажеском были, в одном эскадроне кавалергардами служили, и опять в одном городе судьба свела. Не повезло Иоасафу в гвардии — мечтал до генеральских чинов дослужиться, а вышел скандальчик и выставили из полка, другого, быть может, из столицы б выслали, а его — призвал родитель во дворец и посоветовал переменить карьеру. А родителя нельзя не послушать, вся Россия его слушает, а сын незаконный и подавно покоряться должен.
И пришлось кавалергарду в Невскую лавру идти постригаться в чин иноческий, заново начинать карьеру новую, выбиваться в генералы духовные.
Дали епископа, и встретил Иоасаф приятеля в губернском, князя Рясного в генеральском чине, с ключом камергерским на золотом мундире.
И опять стали приятелями, старину вспомнили.
Теперь не только в табельные дни собор полон, а каждую субботу во всенощной полно и в воскресенье в обедне давка. Дамы узнали, что и епископ из князей — свой человек, гвардеец, и потекли в собор восхищаться манерами Иоасафа преосвященнейшего. То бывало только по табельным дням говорок на правой стороне дворянской в соборе, а то каждую неделю. Соборным попам доход от них небывалый, — пошлет ктитор с тарелками человека три — принесут серебра полные.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: