Николай Таратухин - С гитарой по жизни

Помимо мужского заводского общежития на заводе имелось и женское. Буквально в 200 метрах от нас, в уютном дворике два двухэтажных дома таили в себе и фурий, и нежных дев. Мы часто ходили к ним смотреть в красном уголке передачи по телевизору — в нашем, мужском, его не было. Комендант общежитий, добрейший армянин, со знаменитой фамилией — Петросян всячески способствовал сближению жильцов мужского и женского общежитий, устраивая вечера дружбы с танцами, на которых можно было познакомиться, влюбиться, жениться и — развестись. Что со мной и произошло…

Возвратившись из больницы и вспоминая ночь, проведенную с Валей, я был близок к помешательству на почве обострившегося инстинкта продолжения рода. Я мучительно начал думать о женщинах и не исключено, что подвернись мне в то время любая, которая ответила бы мне взаимностью — влюбился бы в нее до безумия. Так и случилось.

Еще до больницы приметил в общежитии весьма хорошенькую особу. Она часто приходила в красный уголок к телевизору и садилась на диван, стоявший у самой стены позади ряда стульев. Она была очень похожа на жену Пушкина. И что самое интересное, фамилия была ее Гончарова. Так вот, сразу после сдачи вступительных экзаменов, я зачастил в женское общежитие. Однажды уселся рядом с нею на диван и в темноте комнаты, слабо освещенной маленьким экранчиком телевизора, моя рука жадно потянулась к ее талии. Сначала она руку отталкивала, но затем сдалась. Я прижимался теснее и теснее. Она шипела на меня как дикая кошка, что не осталось без внимания сидящих впереди серьезных дам — они начали оглядываться и делать нам замечания. Мы вынуждены были встать и покинуть душную комнату.

Выйдя во двор, она хотела влепить мне пощечину, но я перехватил ее руку и поцеловал. «И тут Остапа понесло…».

— О, несравненная сеньора, простите великодушно заблудшего случайно в вашу обитель, рыцаря, плененного вашей красотой и женственностью. Прошу вас стать моей дамой сердца, и я удалюсь в Палестину к гробу Господню…

Она удивленно слушала мою длинную тираду и смотрела на меня с подозрением.

— Мальчик, у тебя с головой все в порядке? — сказала, наконец, она

— После того, когда увидел Вас, о несравненная, в этом сонмище неприступных дев, мной потерян покой и сон, и в моем сердце только Вы, о прелестная незнакомка, — продолжал я изгаляться.

— Ну, хватит валять дурака. Я тебя знаю. Ты хорошо играл на гитаре на прошлой вечеринке, — сменила она гнев на милость.

Предложил ей прогуляться по нашей улице. Первое свидание прошло в рассказах каждого о себе. Как ее зовут, узнал еще раньше. А звали ее Рая. Рассказала, что она работает намотчицей в 10-м цехе. На станке наматывает катушки к приборам. Приехала из станицы Степной к старшей сестре, которая устроила ее на ЗИП. Кстати, сестра живет рядом с женским общежитием в однокомнатной коммуналке на двух хозяев. Рая уже была замужем. Разошлась. Детей нет. Она оказалась старше меня на три года. Я тоже рассказал ей о себе, умолчав, разумеется, о Валентине.

Начались занятия в техникуме. После работы, наскоро перекусив, спешил на занятия. Благо, общежитие находилось в 15 минутах ходьбы от техникума. После занятий мчался к женскому общежитию. Я уже без памяти влюбился в нее. Она выходила во двор, и мы бродили по окрестным улочкам. Понятное дело, моя активность не знала предела, но она вела себя очень сдержанно. Я все время ощущал какой-то барьер между нами. На мои поцелуи она отвечала вяло, как бы нехотя. Она познакомила меня со своей старшей сестрой. Смотрины прошли благополучно. Мы стали часто заходить к сестре на чай. Время проходило в беседах или в просмотре передач по телевизору.

В один из выходных дней сестра уехала к родным в станицу. Мы остались одни в ее квартире. И сближение напрашивалось, само собой. Погода очень способствовала этому. На улице шел осенний, колючий дождь при температуре воздуха, близкой к нулю. Никуда идти не хотелось. Поужинали. Посмотрели кино. К моему удивлению она начала стелить постель на двоих. В моей душе все запело от предвкушения чего-то более приятного, чем ночь, проведенная с Валей в пропахшей лекарствами больничной процедурной, на неудобной кушетке и постоянной боязнью стука в дверь больных или дежурного врача. Здесь все дышало уютом и располагало к добротному неторопливому интиму.

Но все оказалось совсем не так, как мечталось. Когда мы погасили свет и легли в постель, она отгородилась от меня простыней и устремив свое прекрасное лицо в потолок, приготовилась, как мне показалось, к чему-то неприятному и принудительному. Ослепленный благородными чувствами, не стал набрасываться на нее сразу, начал ласкать, целовать. Но с таким же успехом можно было целовать мраморную статую Венеры Милосской. Рук, обнимающих меня, я не чувствовал. Зато, когда решил перейти к более решительным действиям, эти руки появились. Она отчаянно сопротивлялась. Но физически она была гораздо слабее Тамары и только слабо ойкнула, когда я достиг цели.

Утром проснулись и расстались совсем не как влюбленные. Скорее, как враги, но я этому никакого значения не придал и продолжал пребывать в эйфории. Сестра Раи в станицу больше не ездила, а мои занятия в техникуме порой затягивались допоздна. Встречаться с Раей было некогда, да и она особо не тянулась ко мне. По телефону поговорим несколько минут и все. Однажды, где-то через месяц, прихожу с работы, а вахтерша мне говорит: «У тебя в комнате гости». Захожу, сидит Рая. Поздоровались.

— Николай, а ты знаешь, я беременна, — без всякой подготовки вдруг заявила она.

О сроке было смешно спрашивать. Это было всего одну ночь и чуть больше месяца назад.

— Прекрасно! Будем рожать, — бодренько заверил я, не подумав о последствиях такого решения.

Подсказывать о правильности или неправильности действий было некому. Слишком рано я стал самостоятельным. Все время мечтал о семье и думал, что создам свою, крепкую и счастливую. Себя видел отцом семейства, в котором будет, как минимум, два ребенка и любящая, ласковая жена.

Время полетело быстро. Раечкина талия заметно округлялась. Стал приходить в общежитие в ее комнату. Жила она вместе с другой женщиной. Никаких интимных контактов до рождения сына больше у нас не было, «телячьих нежностей» Рая себе не позволяла — посидим у телевизора, иногда поужинаем, иногда сходим в кино. Живем в разных общежитиях, но все знают, что мы формально уже муж и жена.

В таком подвешенном состоянии женатого холостяка я находился до самого рождения сына. Я уже чувствовал, что у меня все здесь идет не так, как у других. Но на первом плане у меня была учеба. Третий курс я закончил успешно. На гитаре играл до одури. Усовершенствовался и стал лучшим гитаристом города.