Владислав Романов - Смерть во спасение

Внук Темучина заметно обрюзг и постарел. Под глазами висели мешки, глубокие морщины прорезали лицо.

— Садись, гостем будешь. Сии испытания предлагаю всем, но не всех милую, как ты знаешь, — недобро усмехнулся он. — Брат твой покорился, как и друг его, Даниил Галицкий. Но они и не герои. Ненавидят меня в душе, а внешне в друзья набиваются, думают, что обманули, провели меня. Я же всё вижу. Мне нужен на Руси сильный князь, который бы объединил её. Легче иметь дело с одним, кого будут слушаться, чем с десятком слабовольных и самонадеянных гусаков, только и ждущих, как воткнуть мне нож в спину. Думаешь, я не ведаю, что Даниил сговаривается с папой? Всё ведаю! Вот почему я и призвал тебя. Ты обязан заменить отца. Ты — старший средь его сыновей. Святослав немощен. Пусть посидит немного, потешится, но что он без тебя? Знаю и то, что Андрей рвётся к власти, дабы соединиться с Даниилом да тому же папе передаться. И это ведаю!

Александр слушал его с удивлением, не понимая, откуда Батый вызнает такие тайные подробности: вряд ли сам Андрей всё это выложил хану.

— Вижу, удивлён? — как дитя, обрадовался внук Темучина. — Я всё вижу и всё знаю, — загадочно прошептал он. — Но ты-то человек прямой, откровенный, вилять и подличать не умеешь. Вот что мне дорого. Андрей тут набивался ко мне в друзья, просил ярлык великого князя, клялся именем Ярослава. Не скрою, тот тоже за него просил, если с ним что-то случится...

Батый замолчал, слуги принесли кувшины с зельем, подносы с кругами сыров, лепёшки, конину и баранину, верченые перепелиные тушки.

— Угощайся чем Бог послал! Выпей медку малинового, он, говорят, хорош...

— К чему отца-то отравили? — пригубив мёду, спросил Александр. — Ханша сама бы не осмелилась...

— Умён, умён, — улыбнулся хан. — Несложная была загадка. Так отгадывай и дальше. Никакой особой хитрости тут нет. Отец твой быстро бы взбунтовался. Такого сколько не гни, он, как берёза, стелиться не будет. А я не монах, терпению не выучился. Мне нужен один на Руси князь. И я такого найду. Не тебя, так другого. Который бы понял мою и свою выгоду. Моя в том, чтобы собирать как можно больше дани, твоя же — властной рукой держать народ в повиновении да заставлять людишек размножаться и богатеть. Чем плохо? Вы имеете всё, и я тоже. Или же совсем не будет такого народа. Всё с землёй сровняем, леса засадим. Может быть, этого тебе хочется?..

Александр молчал, не соглашаясь и не возражая.

— Вот вы, русичи, всё талдычите: честь, честь! А что она стоит? Был князь Черниговский, доброй молвой славился, а что ныне? И могилы нет. И тебе такой участи захотелось? — зловеще выговорил Батый. — Судьбу благодари, что герой! А Батый героев уважает. Ну так что, согласен или нет? Ответ требую тотчас же!

Александр помедлил и кивнул головой. Куда было деваться, коли иного мирного выбора хан ему не оставлял. Лишь бы не вмешивался в их дела.

— Я знал, что согласишься. Но придётся вам с Андреем к Гуюку съездить, — Батый вдруг нахмурился. — Когда ему трон отдавал, то поставил условие: он в мои дела не лезет. И не узрел, что властолюбия в нём больше, чем кишок. Теперь он хочет, чтоб каждый зависимый от нас великий князь и ему уважение оказывал да из его рук благословение получал. Вишь, чем всё обернулось... Но из вас двоих он выберет тебя. Я бы отправил братца твоего сразу домой, но потом подумал: пусть съездит, пусть ему сам великий хан откажет, может, после этого поумерит спесь и спину перед тобой ещё там преломит. Как считаешь?

И против этого герой Невский возражать не стал: пусть брат сам всё услышит и увидит.

— Ну вот и сладили!

Лоб хана блестел от пота. Он выглядел усталым. Эльдег и слуги сидели, не шелохнувшись, точно глиняные статуи. Батый взял пиалу с кумысом, и Ярославич увидел, как рука его задрожала. Но он донёс плошку до рта, выпил своё кислое молоко, причмокнул губами.

— Мои грамоты Эльдег повезёт. О тебе Гуюк наслышан, так что никаких оказий не будет... Завтра утром и выедете вместе. Юрта для князя готова?

— Готова, мой повелитель, — поклонился советник.

— Иди, отдыхай, княже. Я тоже устал...

— Александр поднялся, поклонился хану:

— У меня есть одна просьба, хан.

— Говори.

— Отпусти внука князя Черниговского, Бориса. Он мне племянником приходится...

Хан задумался. Ответ дался ему нелегко, точно судьба черниговского наследника была им уже предрешена:

— Хорошо, я его отпущу. Пусть это будет мой подарок тебе!

Ярославич поклонился и двинулся к выходу. Лишь только тогда он заметил Ахмата, неподвижно сидевшего у входа. Его огромные, цвета светлой сосновой коры глаза обожгли новгородского князя. Он посмотрел на него так, словно давно знал о нём всё.

— Подожди! — остановил хан Невского. — Сын Сартак скоро заменит меня, слушайся его, Александр, и будь ему другом!..

— Хорошо, — ответил князь.

Стояла уже глубокая ночь, и Шешуня с тревогой поджидал его. Эльдег проводил их до юрты.

— Располагайтесь, других слуг уже разместили там, за частоколом.

Он поклонился и ушёл.

— Что? — не выдержав, прохрипел Шешуня.

— Завтра едем в Каракорум, хан назначил меня старшим князем, но утверждать будет Гуюк, вот и все вести. Давай спать, а то я с ног валюсь.

Князь разделся, лёг и через мгновение провалился в сон. Ему приснился чёрный ворон с большими печальными глазами. Нахохлившись, он молча смотрел на князя, будто сочувствуя ему. Потом вдруг сорвался, точно кто-то вспугнул его, и улетел, каркнув на прощание. Александр проснулся. Сквозь щель полога проникал солнечный свет. Ярославич вспомнил сон и чуть не вскрикнул от догадки, которая его осенила: это же был его наставник, отец Геннадий, его мудрые и печальные глаза смотрели на него. Только что же он хотел сказать ему? О чём предупредить?..

Утром Андрей был удивлён и раздосадован, неожиданно узрев брата.

— Тебя дядя послал? — не без иронии спросил он.

— Меня Батый вызвал, — нахмурился Александр.

Эльдег, отправившийся с ними в Каракорум, во время всего пути был почтителен с Невским. На Андрея же внимания почти не обращал, и тот сразу почувствовал эту разницу.

— Я вижу, ты с Батыем уже договорился, — не выдержав, зло бросил ему младший Ярославич. — Пообещал вдвое больше ясак собирать?

Александр от неожиданности не нашёлся что и ответить. Но истинное потрясение произошло через полчаса, когда они не торопясь отправились в путь и Невский услышал за спиной похожий на кудахтанье разговор на монгольском. Один из голосов показался ему знакомым. Князь обернулся. Разговаривали Эльдег и Андрей.

— Ему толмачом впору служить, — с похвалой отозвался советник по-русски. — На лету схватывает.

«Наверняка брат и вчера этим удивлял Батыя, но тот и словом не обмолвился, — подумал Александр. — К чему только? Хан коварен, и все его обещания ничего не стоят...»