Владислав Романов - Смерть во спасение

Александр молчал. Он понимал, что надо пойти и любыми способами вырвать у ханши ярлык на великое княжение, который может быть легко переписан на Андрея, но тело застыло и не повиновалось ему. Шешуня, не выдержав, побежал разузнать, что происходит на воле. Вернулся он огорчённый через два часа.

— Ханша зовёт князя Андрея завтра к себе, — выпалил он. — Но одного. И ввечеру.

— Это он сообщил?

— Да куда там! Служку его, Прохора, перекупил. У него братка в Новгороде, и мать оттуда, тётки там, дядья. И сам рвётся. Ну я пообещал, что княжескую милость для него исхлопочу, вот он мне и выложил. Это плохой знак...

Ярославич не ответил. Его словно заговорили, лишив всяческих сил и воли. Он хотел рассказать об этом Шешуне, но не смог. Язык не повиновался.

Через неделю Огул-Гаймиш объявила свою волю: ярлык на великое княжение был вручён князю Андрею, Александру же вдова отдала Киев.

— Это всё, что я сумел сделать для тебя, князь, — пробормотал Эльдег, выходя из дворца с ним вместе. — Не думай, что я не боролся за тебя, мне ещё от хана крепко попадёт. Сгоряча он может и... — советник не договорил. — Прытким твой братец оказался. Если уж он в постель к ханше, как поговаривают, влез, то опасайся его, Александр, добрый совет тебе даю.

— В постель? С иноверкой? — изумился старший Ярославич.

— Какая разница! — усмехнулся Эльдег. — Наши красавицы — как разгорячённые степью кобылки, с ними не замёрзнешь, так что вера тут ни при чём... Был бы норов!

На следующий день они уехали. Новгородский князь поднялся засветло, поднял своих.

— Куда так рано-то? Аль причина спешить? — проворчал Шешуня.

— Не хочу с Андреем встречаться! Он больше мне не брат. Поехали. Да поживей!

Прогнав вёрст десять в галоп, точно за ними гнались, они сошли на рысь, поехали шагом. Солнце выкатилось высоко, и князь пожалел коней.

Ещё вёрст через десять их нагнал ошалело мчавшийся вслед за ними всадник.

— Да это ж Прохор, служка князя Андрея, — вглядевшись, узнал Шешуня.

Гонец подскакал, осадил коня, слез и поклонился.

— Ваша милость, великий князь Андрей Ярославич требует, чтоб вы дождались брата своего и отправились далее в его свите.

Взбугрились желваки на скулах старшего Ярославича.

— Передай своему князю, что в его свите, — побагровев, молвил Александр, особо подчёркивая слово «его», — меня никогда не будет.

Он резко развернулся и поскакал дальше.

Душа болела так, словно живую половинку её отпластали мечом, и она, не в силах заснуть, каждую ночь оплакивала потерю. Александр не мог найти себе места. На стоянках сидел у костра, а то уходил в степь, и Шешуня, хоть и негодуя, но поспешал за ним следом, дабы обеспечить пригляд.

Поначалу князь свернул на Киев, отданный ему в Каракоруме, но на полпути развернулся и решил ехать в Новгород. Сердце не лежало следовать воле ненавистной ханши.

— Будем ехать и ночами, — приказал он. — Дома отоспимся!

Через несколько дней они наткнулись на разбойников, напавших на некий караван, состоявший из двух карет и небольшой дружины, каковая их сопровождала. Слышался звон мечей, охранники мужественно отбивались, но татей было втрое больше.

— Обнажить мечи! Покараем ворогов! — выкрикнул Александр.

Шешуня даже не успел удержать Ярославича, свита которого вместе с ним состояла из шести человек. Мыслимо ли ввязываться в бой? Но пришлось лететь за Невским, который, как коршун, вонзился в толпу лихих воров. Полетели головы. Александр бился с такой яростью, что налётчики, не ожидавшие такого натиска, дрогнули и со свистом унеслись прочь.

Воевода дружинников, сопровождавших кареты, угадав в князе старшего, подошёл к нему, зажимая рассечённое плечо, из которого сочилась кровь, поклонился.

— Премногая благодарность тебе, отважный воин, за помощь и выручку! — промолвил он.

— Откуда едете?

— Бежим мы от татар, благородный спаситель, из Каменца сами. Молодая княжна наша Васса Владимировна полюбилась одному из поганых наместников, Коблаю по прозвищу. Князь, отец княжны, болел в последнее время, так тот ускорил смерть его, отравил господина моего, чтобы силой захватить бедняжку, сделать её своей наложницей. Она уж хотела руки на себя наложить, да я, верный слуга князя, сподобил красавицу нашу бежать в Псков или Новгород, где нас, быть может, приютят и где благодаря великому князю Александру, наречённому Невским, живут ещё свободные русичи, — проговорил воевода.

— Перевяжите ему плечо, а то кровью изойдёт, — приказал Ярославич.

— Пойдём, дядя, — подтолкнул воеводу в бок Шешуня. — Самого Невского не узнал?..

— Как? Это и есть великий князь? — воскликнул воевода. — Я должен перемолвиться с ним.

— Успеешь! Снимай кольчужку, рану хоть закрою.

Александр подошёл к карете, открыл дверцу. На подушках сидела юная княжна, испуганно глядя на него. Луна освещала её бледное вытянутое лицо, на котором, как две звезды, сияли тёмные глаза. Губы подрагивали, она что-то продолжала шептать про себя, видимо, слова спасительной молитвы.

— Прошу простить меня, княжна, за беспокойство, но опасность миновала. И далее вы можете не беспокоиться, потому что мы будем сопровождать вас. Отдыхайте и не думайте ни о чём, — произнёс он.

— Кто вы? — спросила Васса, и её нежный грудной голос встревожил его.

— Я князь Александр Ярославич из Новгорода.

Её глаза тотчас вспыхнули в темноте.

— Так вы и есть Невский?

— Да, так меня называют.

— Но мы к вам и направлялись... — прошептала она.

— Что ж, тогда нам по пути, — улыбнулся князь. — Приятных сновидений.

Перед тем как закрыть дверцу кареты, он увидел улыбку и на её лице.

— Всё, поехали! — весело крикнул Александр.

Ещё полчаса назад сердце его разрывалось от боли, а душа казалась умершей. Ему ничего не хотелось: ни власти, ни войны, ни походов. Он всё чаще подумывал о монашестве. Смерть близких, унижения от степняков, разор, варварство и ложь со всех сторон.

«Выдержать такое не под силу и герою», — шутил он сам с собой.

И вдруг эта стычка в ночи, появление прекрасной незнакомки, которая ехала к нему за помощью, её восхищенный взгляд и улыбка точно сдвинули камень, и свет озарил душу, возродив её к жизни. Даже Шешуня был изумлён, когда князь спросил:

— Нет ли медку у тебя, друже?

— Чего? — не понял таинник.

— Зелья хмельного нет?

— Могу поискать...

Новгородцы встретили князя с восторгом, словно он вернулся с очередной победой. Александр распорядился подыскать княжне хороший дом и пригласил её назавтра отобедать у него.

Десятилетний Василий, остававшийся за старшего, бросился отцу на шею, и князь даже прослезился. Полез целоваться и восьмилетний Дмитрий. Ярославич рассказал о поездке, опустил подробности.