Мишель Рио - Мерлин. Моргана. Артур

Артур восстановил Стол из ста пятидесяти мест. Лишь треть из них занимали двадцать уцелевших в сражении при Бадоне пэров, которых после гибели Бана и Богорта стало восемнадцать, и тридцать наследников, достигших возраста избрания. После преобразования в собрание Стола вошли следующие члены: Артур, король Логриса, глава Стола и империи; его заместители Кэй, Гавейн, Мордред и Ивейн; шестнадцать командиров королевской армии; тринадцать командиров северной армии; четыре командира оркнейской армии; семнадцать командиров провинциальных гарнизонов; пятьдесят четыре центральных гражданских должностных лица; тридцать восемь провинциальных гражданских должностных лиц. В целом это составляло сто сорок семь пэров, ибо три места Артур сохранил для будущих королей Арморики — Ланселота, Лионеля и Богорта. Он установил два заседания в год, обязательных для всех членов, которые должны были принимать законодательные постановления, улаживать дела, не разрешенные провинциальными, а затем и центральными должностными лицами, выслушивать все донесения — начиная с тех, что были составлены провинциальными должностными лицами, и кончая самыми общими, имеющими отношение ко всей империи и составленными советниками короля на основе сведенных воедино донесений центральных должностных лиц, — обсуждать эти донесения, выявлять все достойное порицания, одобрения или хвалы в деятельности должностных лиц всех уровней. Артур предусмотрел также возможность внеочередных заседаний в ограниченном составе, чтобы в случае военной угрозы или серьезных потрясений сзывать только тех пэров, которые находятся в Кардуэле или в соседних провинциях — общинах силуров, деметов, добуннов, белгов, дуротригов и думнонейцев. Наказание за продажность мелких служащих королевской администрации было тяжким: лишение прав и тюремное заключение, ссылка на галеры и продажа в рабство — в зависимости от степени вины. Для должностных лиц, входящих в состав Стола, оно было ужасным: лишение прав, конфискация имущества и пожизненная ссылка на галеры. Ибо продажность одного члена марала грязью весь Стол, делая его сомнительным в глазах народов, сомнения же подобного рода всегда питаются излишней мягкостью, проявленной к виновнику, но улетучиваются при должной строгости и продолжительности кары.

Некоторые законы Артуру пришлось вводить вопреки мнению большинства пэров. Так, принудив владельцев земли, которые сами ее не обрабатывали, сдавать наделы в аренду свободным крестьянам и получать за это лишь скромную часть их доходов, он навлек на себя вражду многих членов собрания, обладавших громадными поместьями и несметным количеством рабов, ибо для них закон, принесший выгоду многим, обернулся крупной потерей. Но, смирившись с новыми правилами, они охотно согласились ввести твердые цены на необходимые продукты питания, чтобы предотвратить разорение крестьян в случае их избытка и спекуляцию ими в случае нехватки. А для борьбы с голодом в неурожайные годы они постановили создать неприкосновенный королевский запас зерна, которое должностным лицам хозяйственного подразделения надлежало покупать и продавать по той же самой установленной законом цене. Поначалу многим трудно было осознать тот факт, что членство в собрании влечет за собой больше обязанностей, нежели преимуществ, однако в целом они дружно трудились над воплощением замысла Мерлина, побуждаемые либо гордостью, поскольку Стол обрел громадную славу во всем западном мире и самый незначительный его пэр пользовался большим почетом, чем любой иноземный монарх, либо любовью к королю, чью мудрость и власть признавал каждый, либо страхом перед ним, либо искренней верой в благость закона Логриса.

И в реальном созидании мира Стола посредством закона Артур — благодаря этому сочетанию власти абсолютной и договорной, свободы и принуждения, равенства и иерархии, беспрепятственного почина и многократного надзора, братства и террора — воплощал представление о человеке, присущее как Мерлину, так и Моргане. Первый хотел видеть его свободным, мирным и разумным, вторая считала его извечным рабом, хищным и глупым дикарем. Некогда он говорил Мордреду, что смысл существования Стола — в гармонии между плотью и духом. Сейчас он видел, как раздирает плоть, идею и их обоих разом принимающий самые разнообразные обличья конфликт между любовью и ненавистью. Но все равно продолжал творить.

И это был первый мир Артура.

Одинокий всадник ехал на спотыкающейся от усталости лошади по широкой лесной дороге, которая постепенно зарастала травой, но все еще была хорошо видна среди могучих деревьев Броселиандского леса. В течение нескольких часов он мчался по ней галопом, но теперь его измученный и взмыленный конь с трудом передвигал ноги. Над ними смыкались ветви с густой и темно-зеленой в эту пору уходящего лета листвой, образуя нечто вроде плотного и тенистого купола, куда уже не проникал сумеречный свет, и если небо над громадным лесом празднично полыхало кровавыми отблесками заходящего солнца, то под этим сводом преждевременно наступившая ночь мало-помалу вступала в свои права.

Дорога наконец вывела к обширной и почти совершенно круглой поляне. В пятистах футах от первого ряда деревьев возвышалась земляная насыпь, которая полностью заросла высокой травой и тем самым укрепилась, избежав обвала. Ее огибал ров, куда поступала проточная вода из реки, успешно противостоявшей натиску растительности. За насыпью была видна прогнившая, изъеденная влажностью и древесными жучками ограда. Лесная дорога заканчивалась у перекинутого через ров моста, который вел к массивным и полностью сохранившимся двустворчатым воротам, через которые только и можно было проникнуть внутрь. Ворота были закрыты. Всадник остановил своего коня на мосту.

— Ни шагу дальше! — крикнул из-за ограды чей-то голос. — Ты под прицелом лучника. Назови свое имя!

— Я — Гавейн, сын короля Лота Орканийского и Моргаузы, принцессы Логрской, племянник короля Артура и пэр Круглого Стола. Вот и все мои титулы.

— Входи, господин. Мы ждали тебя.

Ворота распахнулись, и Гавейн вступил в пределы Долины Откуда Нет Возврата — владения Морганы во время первого изгнания в Арморике, оставленного ею и ее подданными девять лет назад, когда ей пришлось навсегда переселиться на остров Авалон. Прежний владелец — беноикский король Бан — оставил Долину Откуда Нет Возврата в запустении, поскольку все его мысли и силы были поглощены войной, а захватчик Кладусас о ней не ведал, ибо она находилась в самой гуще Броселиандского леса и вот уже целое десятилетие подвергалась нападению другого захватчика — природы, которая с терпеливым упорством отвоевывала потерянные земли. За оградой предстало то же зрелище отступления и захвата. Поля и луга, сады и виноградники стали почти неразличимыми под густыми зарослями кустов, крохотных деревьев, папоротников и диких злаковых растений, переплетавшихся над скрытыми от взора оросительными каналами, но вода из реки, как и во рву, все еще продолжала течь с журчанием, которое возвещало слуху то, что было уже недоступно зрению. Лишь дворец Морганы, ферма и несколько участков земли пребывали в хорошем состоянии, из чего можно было сделать вывод, что владение отчасти еще используется людьми.