Мишель Рио - Мерлин. Моргана. Артур

Гавейн спрыгнул с лошади, бросил поводья одному караульному и последовал за другим в большую залу дворца. Там собралось около ста человек — бывшие воины Бана и Богорта, уцелевшие во время заключительной резни полгода назад и укрывшиеся в Долине Откуда Нет Возврата, чтобы не подчиняться ненавистному Клаудасу. Питались они тем, что похищали в набегах и что давала земля. Иногда им приносили продукты крестьяне, жившие у западной кромки Броселиандского леса и сохранившие верность памяти своих погибших королей.

— Я не ожидал, — весело произнес Гавейн, — что найду столько мышей в этой дыре, столько кроликов в этой норе. Вы, стало быть, продолжаете робко и бездеятельно сопротивляться? Совершаете, подобно этим трусливым зверушкам, стремительные набеги на огороды завоевателя в надежде, что он обратится в бегство из-за нехватки овощей?

— Мы бились целых семь лет, господин, — отозвался один из воинов, с трудом сдерживая умеряемый почтением гнев, — и никому, даже тебе, не позволено ставить под сомнение нашу доблесть. Из армии Бана и Богорта уцелела едва ли тысяча человек, которые большей частью разошлись по домам, смирившись с вражеским игом и покорившись захватчику. Мы же пришли сюда не для того, чтобы зарыться в землю, но сохранить свободу. Как ты думаешь, что может поделать какая-то тысяча с бесчисленным воинством Клаудаса, которого мы не смогли одолеть и тогда, когда нас было в десять раз больше? Лучше бы нам прислали на помощь десять тысяч вооруженных логров, чем одного такого, как ты, который явился оскорблять нас.

— Вижу, что я совершенно не гожусь для посольства, — сказал Гавейн, — ведь я хотел не унизить вас, а только подстрекнуть, но у меня ничего не вышло. Однако я постараюсь исправиться и, чтобы доказать свои добрые намерения и силу раскаяния, не стану рубить тебе голову, а просто отвечу.

И он изложил им план Артура. Они сочли слишком долгим срок, потребный для обучения Ланселота, Лионеля и Богорта. Но все они были молоды и, осознав, что в назначенное время смогут сражаться во главе своих сторонников, согласились.

— Здесь не оставайтесь, — добавил в заключение Гавейн. — Возвращайтесь домой, как сделали ваши братья по оружию, и вместе с ними распространяйте мятеж — в умах, а не на деле, ибо Клаудаса следует постепенно усыпить этим обманчивым спокойствием. Когда же королевская армия переправится через море, он будет захвачен врасплох и ему придется набирать воинов в спешке — не только в Пустынной Земле, но также в Беноике и в стране гонов. Тогда все вы добровольно явитесь к нему. Он вас вооружит. И как только обе армии встанут друг против друга, вы присоединитесь к логрскому войску, что обескуражит его сторонников. Я буду приходить сюда за новостями каждый год, в это же время.

Через два дня Гавейн стоял на беноикском берегу, неподалеку от обугленных развалин крепости Треб, где четыре года назад погиб король Бан. Далеко в море, на севере, из воды поднимались высокие гранитные скалы Авалона, похожие на гигантскую крепость, построенную богами или титанами, и способные отразить яростный штурм как волн, так и людей, посмевших посягнуть на неприкосновенные владения Морганы.

— Я бы охотно нанес визит вежливости моей прекрасной родственнице, — с усмешкой пробормотал Гавейн, — но она, похоже, не выносит приятных неожиданностей такого рода, и я не уверен, так ли дороги ей семейные узы, чтобы избавить меня от чести возлечь на ее стол для вскрытия трупов.

Он отвернулся от моря. В двух или трех милях от берега Дольний лес, заслонявший весь южный горизонт, подкрадывался к близлежащим песчаным землям, выдвигая свои передовые отряды, похожие на зеленые языки, которые постепенно сужались, а деревья становились заметно ниже там, где почва скудела, соприкасаясь с гранитом. За этими вылезшими вперед языками вздымались громадные стволы, стоявшие тесными рядами и покрытые такой густой листвой, что составляли почти однородную массу — настоящую стену, которая издали казалась совершенно непроницаемой, представляя собой некое материальное воплощение священного и проклятого места. Гавейн направил лошадь к этой стене, затем двинулся вдоль в поисках просвета, достаточно широкого для него и для лошади. Внезапно из-за дуба выскочил какой-то человек и остановил коня, схватившись за поводья. Жеребец, встав на дыбы от испуга и одновременно раздражения, ударил копытом прямо в грудь незнакомцу, который упал на землю, хватая ртом воздух. Гавейн, оправившись от секундного изумления, расхохотался, видя, как тяжело тот поднимается и как силится отдышаться.

— Неужто ты полагал, — сказал он, — что это благородное животное, привычное к яростному шуму битвы, дрогнет перед каким-то жалким деревенским разбойником? И что думать о лесном воришке с повадками барышни и ножичком в руке, который вознамерился ограбить пэра Круглого Стола? Можно ли представить себе более глупую и пустую затею?

— По крайней мере, одну можно, господин Гавейн, — произнес незнакомец, явно пришедший в себя. — Такую затею, когда человек надеется отыскать в неизвестном лесу площадью в миллион югеров Озерный замок, который стоит всего на двух.

— Ты не прав. Ибо я мог рассчитывать на счастливый случай. Ты — нет. Кто ты и откуда знаешь меня?

— Я придворный поэт и музыкант Владычицы Озера, принцессы Вивианы. Я состоял в ее свите, когда она прибыла в Кардуэл на свадьбу короля. Там я видел тебя, и поэтому Владычица послала меня навстречу тебе, полагая, что ты везешь ей послание Артура Логрского. Мы узнали о твоем приезде от наших друзей из Долины Откуда Нет Возврата, с которыми часто сносимся, хотя из предосторожности так и не сказали им, где именно находится Озерный замок и что именно он стал убежищем для наследников Арморики. Я уже два дня дожидаюсь тебя. Что до случая, о котором ты говорил, то на него не рассчитывай, ибо, даже побывав в замке Владычицы, ты не смог бы найти туда дорогу без провожатого.

— Если твои ноги провожатого отличаются таким же проворством, как твой язык поэта, мы очень скоро прибудем на место. Я следую за тобой.

Углубившись в лес, они в течение нескольких часов медленно пробирались вперед по извилистым, едва заметным тропинкам и наконец вышли на северный берег озера, похожего на серебристо-голубоватую выемку в листве. На востоке над ним вздымался высокий горный кряж, по бокам которого карабкались растения, чьи заросли становились тем реже и ниже, чем меньше им доставалось земли. И эта зеленая волна, истончаясь, совершенно исчезала у вершины, где на голой скале можно было разглядеть площадку перед входом в пещеру. На расстоянии в пятьсот футов вокруг озера лес был очищен от кустарника: между деревьями виднелись травяные дорожки, очевидно предназначенные для приятных прогулок, или же полоски распаханной, подготовленной к посеву земли. В середине озера находился овальный остров длиной примерно в четыреста футов и шириной в двести — всю эту территорию занимал замок Вивианы, обнесенный бревенчатой оградой высотой в пятнадцать футов. Колья ее располагались у самой кромки воды, и с внутренней стороны был устроен дозорный путь, по которому расхаживали несколько караульных. Ворота открывались на деревянный мост, переброшенный на северный берег озера в том месте, где созданный самой природой громадный ров был уже всего, хотя и здесь ширина его составляла не меньше двухсот футов.