Мишель Рио - Мерлин. Моргана. Артур

— В таком случае лжет Вивиана. Она сообщница или даже вожак тех, кто придумал затею с самозванцами. И сделала она это из ненависти к своему отцу Кардевку, моему союзнику, ведь ей уже давно пришлось покинуть его двор.

Гавейн посмотрел на Клаудаса с презрительной улыбкой.

— Воздаю должное, — сказал он, — твоей фантазии и бесстыдству твоих доводов. Итак, ты отказываешься выполнять условие мирного договора, установленное королем и принятое тобой?

— Я вовсе не отказываюсь, но при данных обстоятельствах это условие невыполнимо. Следовательно, я могу сохранить завоеванные земли, не нарушив слова.

— В таком случае готовься к войне.

И Гавейн покинул дворец.

Спустя некоторое время Гавейн стоял в полной темноте посреди покатого песчаного берега глубокой и укромной бухты на северном побережье страны гонов. Его окружали все старые воины Бана и Богорта, с которыми он впервые встретился в их убежище в Долине Откуда Нет Возврата. С тех пор они стали вождями тайного, но широко распространившегося повсюду бунта: подстрекали к сопротивлению захватчикам и украдкой создавали будущую армию для наследников Арморики. На возвышающихся над бухтой холмах застыли четыре тысячи беноикских и гонских всадников — все воины из числа мятежников обоих королевств, кто обладал собственной лошадью. В отличие от своих сотоварищей-пехотинцев, они не просились добровольцами, согласно плану Гавейна, в армию захватчиков, ибо знали, что Клаудас, хотя и крайне нуждался в людях, отчего поспешно набирал бретонцев для усиления своего двадцатитысячного войска, кавалерии придавал особое значение и допускал в нее только жителей Пустынной Земли.

Вскоре командная галера военного флота Логриса во главе сорока боевых трирем вошла в бухту и встала на якорь недалеко от берега. На песчаный берег высадились Мордред, Ланселот, Лионель и Богорт, которых сопровождали восемь командиров.

— Король, — сказал Мордред Гавейну, — доверил нам обоим, тебе и мне, руководить войском. Я возьму под свое начало армию Логриса, которая насчитывает восемь тысяч пеших воинов королевской армии. Ты возьмешь под свое начало армию Арморики, поскольку за двадцать лет завязал здесь тесные связи.

— У нас будет только четыре тысячи местных всадников, — сказал Гавейн, — причем они большей частью плохо обучены и не имеют никакого боевого опыта. Жалкая горстка в сравнении с семью тысячами закаленных в сражениях всадников Клаудаса.

— Королю нужна вся кавалерия, чтобы в случае чего быстро прийти на помощь северной армии, ибо в Горре и на Горных Землях опять неспокойно. Тактику свою будем строить исходя из того, что наши пешие воины превосходят врага числом и опытом.

— До чего же мне тяжко сознавать, — со вздохом произнес Гавейн, — что король сейчас, быть может, мчится во весь опор в Каледонию, тогда как мы здесь еле ползаем, улаживая деревенские склоки.

— Благодарю тебя, господин, — вмешался Ланселот, — за уважение, оказанное нашей земле и нашему делу.

— Я не хотел оскорбить тебя, Ланселот. Хоть я всегда готов позубоскалить по любому поводу, ибо такова моя природа, но мне известно, что Арморика — великое королевство, главная ставка для всей империи. Знаю я и то, что битва будет жестокой, а исход ее неясен. Однако мне хотелось бы умереть рядом с королем, поскольку любая другая смерть мне претит.

— Я понимаю тебя, господин. Я и сам чувствую такую любовь к нему, что предпочел бы воевать вместе с ним, хотя здесь на кон поставлено мое собственное наследство.

— Ты славный товарищ, — сказал Гавейн, — и я с удовольствием буду драться за тебя. А сейчас веди сюда своих двоюродных братьев. Я представлю вас вождям и воинам.

Так он и поступил. Вожди опустились на одно колено перед тремя юными наследниками, а стоявшие на холмах всадники выкрикивали их имена и размахивали мечами.

На заре высадка логрских войск завершилась, и галеры ушли из бухты, чтобы вернуться в Кардуэл. Восемь тысяч пехотинцев королевской армии и четыре тысячи всадников Арморики двинулись на юг, к гонскому городу, где Клаудас собрал все свои силы.

Через три дня обе армии расположились друг против друга на равнине, находившейся к северу от города. Против двенадцати тысяч воинов Гавейна и Мордреда Клаудас выставил семь тысяч всадников и тринадцать тысяч пехотинцев из Пустынной Земли — свое регулярное войско, а также шесть тысяч пехотинцев-добровольцев, набранных в Беонике и стране Гонов, — всего двадцать шесть тысяч бойцов. Гавейн направил коня к вражеским рядам и поднял меч. Шесть тысяч бретонцев Клаудаса тут же ринулись к нему, выкрикивая имена Ланселота и Лионеля. Они заняли позицию рядом с арморикскими всадниками, и тем самым силы отчасти уравновесились: восемнадцать тысяч воинов Мордреда и Гавейна против двадцати тысяч Клаудаса, у которого остались теперь только бойцы из Пустынной Земли. И, прежде чем те опомнились от изумления, смешанного с гневом и разочарованием, Гавейн вместе с Ланселотом и Богортом повел в атаку всадников, тогда как Мордред в сопровождении Лионеля двинул свою пехоту против четырнадцати тысяч воинов Клаудаса. Началась ожесточенная битва. Гавейн вершил чудеса, но ему пришлось несколько умерить привычные для него пыл и бесшабашность ввиду численного превосходства противника и безрассудной отваги обоих наследников. Ланселот, не уступавший лучшим воинам Круглого Стола, врубался во вражеские ряды, а Богорт, не обладавший ни силой его, ни ловкостью наездника, ни фехтовальным мастерством, выказывал безумную смелость, вступая в схватку со свирепыми и закаленными в боях воинами. Несколько раз они попадали в окружение, подвергаясь смертельной опасности, но тогда на выручку к ним спешили Гавейн, осыпавший их ругательствами, и лучшие бойцы Арморики, которые славили их как достойных сынов бывших своих королей. Однако неравенство сил и опыта постепенно сказалось. Когда бретонская кавалерия потеряла две тысячи человек, что составляло половину от общей ее численности, а Клаудас оставил на поле боя лишь тысячу своих бойцов, Гавейн приказал отходить в тыл к Мордреду, и здесь уцелевшие вместе с пехотинцами успешно отразили бешеные атаки всадников Пустынной Земли, уже уверенных в победе. Решила же исход битвы армия Мордреда. Во главе королевской пехоты — лучших воинов империи — он прорвал ряды Клаудаса и устроил настоящую бойню среди устрашенных врагов, тогда как собственные воины превозносили его до небес, а он удесятерял их доблесть своим примером, ибо оказывался везде и всюду побеждал. Ему искусно помогал Лионель, направляя легких и быстрых воинов Арморики на вражеские фланги, мешая противнику перестроиться и принуждая его отражать лобовые удары грозных полчищ Логриса. Когда Клаудас увидел, что войско его начинает все более стремительно пятиться назад, уступая поле битвы, где осталось лежать пять тысяч убитых и тяжело раненных, он дал приказ отступать, чтобы не оказаться в окружении. Армия Пустынной Земли отошла на восток, к Беноику: пехота была истреблена почти полностью, но кавалерия сохранила почти все свои силы, и эти всадники, невзирая на поражение, представляли большую угрозу. Бретонцы преследовали их до самых восточных границ страны Гонов, где и остановились по приказу Мордреда, который был вполне доволен тем, что освободил все королевство в результате одной лишь битвы.