Мишель Рио - Мерлин. Моргана. Артур

— Ты с подозрительной поспешностью отстраняешь от трона родичей короля, у которых не меньше, чем у тебя, оснований законно претендовать на наследство Артура, — сказал Тристан.

— Выбор должно сделать не по родству, а исходя из интересов Стола, а я всегда был самым пылким и самым непримиримым защитником ценностей его и законов. Но, раз уж ты заговорил о наследстве, знай, что я, Мордред, — плод кровосмесительной любви Артура и Морганы. Я — сын Артура, прямой потомок Утера-Пендрагона и Констана Логрского. Следовательно, я мог бы потребовать то, о чем прошу вас.

Воцарилась мертвая тишина. Тристан нарушил ее:

— Кто докажет нам, что ты не честолюбивый интриган, который давно замыслил захватить власть, прикрываясь личиной безупречной добродетели?

— Разве я когда-нибудь лгал?

— Нет видимого различия между искренним человеком и искусным лжецом. Можешь ли ты подтвердить то, что сказал?

— Да.

— Каким образом?

— Отправьте посланца в Иску. Пусть он доставит сюда самых старых слуг Морганы — тех, что были свидетелями ее связи с королем, а затем, когда они последовали за ней в Долину Откуда Нет Возврата, ее беременности и моего появления на свет.

На следующий день в залу ввели трех женщин и двух мужчин преклонного возраста, среди которых находилась и бывшая домоправительница замка Иски в те времена, когда там жила юная Моргана. До появления Бондуки она была самой доверенной служанкой принцессы и сопровождала ее в оба изгнания. Все были встревожены и напуганы тем, что оказались в святилище империи, перед лицом могучих властителей и величайших воинов, образовавших собрание, которое уже превратилось в легенду на всей протяженности западного мира.

— Не бойтесь ничего, — сказал им Мордред. — Никто здесь не причинит вам никакого зла.

Жестом он подозвал домоправительницу.

— Тебя я узнал. Выйди вперед и говори от имени всех остальных. Сначала скажи собранию, кто ты и каковы были твои обязанности при Моргане.

Она исполнила его приказ.

— Известно ли тебе, кто я такой? — спросил Мордред.

— Ты — сын нашей королевы, господин Мордред, родившийся в самом начале ее изгнания в Долине Откуда Нет Возврата.

— Известно ли тебе, кто мой отец?

Она боязливо потупилась и ничего не ответила.

— Круглый Стол, — сказал ей Мордред, — освобождает тебя от клятвы хранить тайну моего рождения, которую ты и твои спутники принесли Мерлину. Стол властен это сделать. Ты должна рассказать все, что тебе известно, ничего не скрывая. Кто мой отец?

— Король Артур Логрский, — прошептала она.

— Говори громче, чтобы все тебя слышали.

— Король Артур Логрский.

— Как ты узнала об этом?

— Король стал первым возлюбленным нашей королевы. Это случилось в Иске, когда оба они были совсем юными. Я часто приводила его в ее личные покои. Когда же она понесла, то приказала мне закрыть для него ворота своего замка. Потом господин Мерлин приговорил ее к изгнанию за беременность и чтобы отдалить от короля, который обезумел и впал в отчаяние из-за ее отказа видеться с ним. Она родила тебя в Долине Откуда Нет Возврата в конце зимы 479 года. Она сама занималась твоим обучением, не скрыв от тебя твоего происхождения, но наказав не говорить об этом никому, кроме короля и господина Мерлина, ибо ты — плод преступной связи. Когда тебе минуло двенадцать лет, она привезла тебя в Кардуэл, чтобы представить твоему отцу и его двору. После этого она отправилась во второе, вечное изгнание в Авалон.

— Подтверждаете ли вы ее слова? — спросил Мордред остальных слуг.

Все они ответили утвердительно. Мордред отослал их. Удрученные пэры Круглого Стола хранили молчание, глядя на него с почтением и одновременно с ужасом, не зная, как ко всему этому относиться и что думать. Ибо, хоть и считали они преступление короля, повлекшее за собой такие роковые последствия, непростительным, им казалось столь же невозможным низложить того, кто всегда стоял для них выше всех прочих людей, кого они боялись и обожали. А некоторые из них уже прозревали конец Стола, чье существование лишилось смысла с падением его творца.

— Я открыл вам эту тайну, — сказал Мордред, — чтобы доказать свои добрые намерения, а не для того, чтобы утвердить законность моих прав. Ибо повторяю вам, превыше всего для меня интересы Стола, и, если бы самый незнатный из всех подданных Логриса оказался более пригодным для служения ему, я избрал бы его без всяких колебаний, ибо отрицаю любые личные притязания и любовь к власти ради самой власти. Неужели вы верите, что интриган мог бы предложить собственную голову в обмен на подчинение Ланселота? Напротив, притязания мои в отношении Стола, Логриса и империи безмерны. Суть закона состоит в его универсальности, в противном случае он лишен смысла. Предлагаю вам собрать самую большую армию, какую только возможно, и продолжить завоевания, начиная с Арморики и кончая франкской Галлией. Народы, изнывающие под гнетом варварства, несправедливости и произвола, ждут наш закон. Когда же за тебя стоят народы, а против — одни лишь наемники без веры и без мощи, ты можешь быть уверен в победе. Отовсюду в армию Стола хлынут добровольцы, так что достигнет она небывалой еще силы и станет непобедимой не из-за численности своей, а по убеждению, ибо каждый воин, который по собственному выбору бьется ради всех, будет биться и ради самого себя. Мы захватим весь западный мир и даже более: мы объединим империи Рима и Константинополя под эгидой Логриса, скрепив это колоссальное сооружение нетленным раствором — законом Мерлина. Лишь тогда, но не раньше сможем мы передохнуть и на время приостановить завоевание. Таковы мои притязания в отношении Стола, о котором забыл мой и его отец — Артур. Готовы ли вы следовать за мной?

Послышался рокот голосов, переросший в гул и завершившийся единодушным кликом. Почти всех речь Мордреда привела в восторг, и почти все приветствовали его, ибо каждый видел здесь свою выгоду. Многие предвкушали, как возрастут их власть и богатства, полагая, что фанатик Мордред, которым будет легко управлять, сумеет лучше удовлетворить их алчность, прикрытую личиной рвения, нежели мудрец Артур, который угадывал любые тайные помыслы и всегда их пресекал. Других прельщали сами войны и завоевания. Некоторые разделяли веру Мордреда, давно уже восхищаясь преданностью его и неподкупностью. Только Тристан вместе с пятью оркнейскими должностными лицами и командирами оставался против Мордреда и с тревогой следил за тем, как резко меняется настрой собрания.

— Первой моей заботой, — сказал Мордред, — будет исправить ошибку Артура, передав на суд Круглого Стола женщину, которая наиболее виновна в том, что мы оказались в такой опасности, — королеву Гвиневеру.