Юлия Андреева - Метресса фаворита. Плеть государева

За Анну члены совета проголосовали единогласно, восклицая: «Виват, наша императрица Анна Иоанновна!» Услышав эти крики, в комнату, где проходил совет, ворвался вице-канцлер — барон Андрей Остерман, который тоже кричал «Виват!» новой императрице.

Когда же все излили свои восторги, князь Голицын предложил необыкновенную вещь — ограничить власть императрицы в пользу Верховного совета.

Для этого были писаны специальные условия «Кондиции», которые будущая императрица должна была подписать. Документ был составлен в течение дня, и к ночи 20 января делегация Верховного тайного совета, в составе князя Василия Лукича Долгорукова, князя Михаила Михайловича Голицына-младшего [157] Князь Голицын-младший Михаил Михайлович (1 ноября (11 ноября) 1684 г. — 25 мая (5 июня) 1764 г., Москва) — русский государственный и военный деятель, дипломат, президент Адмиралтейств-коллегии (1750—1762), генерал-адмирал (1756), инициатор возведения Никольского морского собора. и Михаила Ивановича Леонтьева [158] Леонтьев Михаил Иванович (1 (11) сентября 1672 г. — 12 (23) сентября 1752 г.) — генерал-аншеф русской императорской армии, внучатый брат Петра I. С 1738 г. губернатор, затем генерал-губернатор Киева. Его усадьба в центре Москвы дала название Леонтьевскому переулку. , отправилась в Митаву. Следом за ними с целью развенчать перед будущей государыней гнусные планы верховников, выехали гонцы от Павла Ягужинского [159] Граф (с 1731 г.) Ягужинский Павел Иванович (1683 г., Великое княжество Литовское — 6 (17) апреля 1736 г., Санкт-Петербург) — русский государственный деятель и дипломат, сподвижник Петра I, обер-шталмейстер (1726), генерал-аншеф (1727), первый в русской истории генерал-прокурор (1722—1726, 1730—1735). , графа Рейнгольда Левенвольде и Феофана Прокоповича.

Таким образом, подписывая 28 января в своём замке «Кондиции», Анна уже знала про заговор совета и была готова к борьбе. На следующий день после подписания государыня отбыла в Москву, где её ждала настоящая буря. Общество поделилось на два враждующих лагеря — сторонников ограниченной монархии и тех, кто стоял за традиционную абсолютную монархию, среди последних был Ушаков.

В результате Анна Иоанновна благополучно разорвала навязанные ей верховниками условия, прикрывшись своими новыми сторонниками. С этого момента протоколы допросов царевича Алексея утратили какую-либо силу и за ненадобностью были возвращены в архив. Ушаков и его семья были спасены!

После восшествия на престол Анны Иоанновны Ушаков ожидал, что вскоре снова услышит о Могильщике, но тот исчез невесть куда. Так что казалось, что на самом деле коварный монах стремился не возвести на престол дочерей Петра, а просто желал расквитаться с детьми Алексея.

Катя Ушакова стала фрейлиной императрицы, а её отец был назначен сенатором. Через год после восшествия на престол Анны Иоанновны ей потребовалось снова возродить Тайную канцелярию, и вскоре Ушаков, теперь уже совершенно официально, открыл её под новым названием — Канцелярия тайных розыскных дел.

Однажды возвращаясь из крепости, Андрей Иванович велел доставить его к бывшему кабаку Кочергина. Не торопясь он поднялся на знакомое крыльцо и постучал тростью в дверь. Какое-то время в доме не было заметно никакого движения, потом Ушаков расслышал шаги, засов отодвинулся, и стоящий на пороге Джузеппе, он же граф Феникс, по-театральному поклонившись, пропустил начальника Тайной канцелярии в дом.

Из бывшего обеденного зала была вынесена почти вся мебель, во всяком случае, привычных столов там не наблюдалось, подле жарко натопленного камина в огромном кресле восседал похожий на гору Могильщик. Кресло рядом, как в особнячке на Васильевском, было не занято.

— Здрав будь, Андрей Иванович, давно ждал тебя, думал, уж не наведаешься к старому приятелю, — приветствовал его монах, — не отрывая взгляда от очага с весело танцующим там огнём.

— Будь и ты здрав, Могильщик, до сих пор не знаю твоего настоящего имени, — приветствовал его Ушаков.

— Я его и сам уже давно забыл, — отмахнулся Могильщик. — Собственно, я ждал тебя вот по какому делу...

— Ждал меня? Может, ты ещё и сообщил, где тебя искать?! — опешил Ушаков и сам тут же сообразил: «Медвежий пир» много лет был любимым местом Могильщика. А Кочергин всё равно покинул город, едва дело об отравлении студентов было положено на полку, так отчего же Могильщику не купить этот дом?

— Мне необходимо встретиться с Ефросиньей. — Монах с неохотой оторвал взгляд от огня, внимательно посмотрев на своего визави. — Речь пойдёт о ребёнке, которого она родила от Алексея Петровича.

Какое-то время Ушаков ошарашенно разглядывал лицо Могильщика.

— Тебе что, Екатерины, Петра и Натальи мало? Решил ещё и бастарда придушить, чтобы уже наверняка?

— Ты считаешь, что это я убил детей царевича Алексея? — удивился Могильщик.

— А кто?

— Да никто. Судьба у них, видать, такая. Неужели ты полагаешь, что я обагрил бы свои руки королевской кровью?

— То есть ты хочешь сказать, что они умерли сами? Наталья за день до совета, которому она должна была предоставить судебный архив и свои выкладки, да и Пётр никогда не болел, а тут вдруг враз и помре...

— Наталья померла от оспы, что же касается его величества, то, как я понял, зараза была в этих самых бумагах, которые сперва исчезли из кабинета цесаревны, а потом, должно быть, появились на столе монарха. Наверное, кто-то хотел, чтобы Пётр Алексеевич всё же покарал тех, кто приблизил кончину его отца, но в результате...

— А Екатерина? Ты ведь специально нарядил пирата в камзол покойного государя, чтобы...

— Откуда в портомое королевская кровь? — удивился Могильщик. — Моей целью было не уничтожить наследников Алексея, а посадить на престол детей Петра и Екатерины. Не моя вина, что они ещё не готовы, что ни у одной из них нет сильной партии или муж чины, способного ради них горы свернуть. Поэтому пусть пока что место погреет Анна Иоанновна, я не возражаю, дщери Петровы должны сперва возмужать да опериться. А уж потом с Божьей помощью... — Он ухмыльнулся. — Я и ребёнка Ефросиньи хотел забрать только за тем, чтобы он остался в живых. Не для престола, а просто чтобы было, чтобы королевская кровь не пропала понапрасну.

— Почему я должен тебе верить? — Ушаков пристально смотрел на Могильщика, пытаясь распознать фальшивые нотки.

— Хотя бы потому, что кто-то там... — Он поднял глаза к потолку. — На самом верху сначала взял архив от Натальи, а потом передал его её брату. Если это сделал не я, а я бы не посмел причинить вред королевскому отпрыску, да и зачем бы мне пришло в голову, подставлять тебя и Петрушу Толстого? Стало быть, где-то при дворе у тебя есть враг, в руках которого теперь находятся записи, сделанные рукой цесаревны. Твоё счастье, если тот, кто по неосторожности выкрал их, заподозрил, что они могут быть заражёнными оспой, и сжёг все собранные доказательства. Увидишь Ефросинью, передавай ей привет от меня, — уже прощаясь, попросил Могильщик.