Виталий Гладкий - Маркитант Его Величества

Приятный сон закончился отвратительно. Вдруг откуда-то появилась мерзкая бабища и рявкнула: «Гони гульден, красавчик! И не вздумай бежать — тебе не отвертеться!» Молодой помор с испугу проснулся, сел, какое-то время тупо глядел на стены, освещённые слабо мерцающей свечой-ночником, а затем снова упал на постель и уже до самого утра спал как убитый. Видимо, волнительные сновидения упорхнули к кому-то другому.

В конце августа 1661 года по лесной дороге в местности, которая называлась Фрушка Гора, ехал путник. Его пегая лошадка была неказистой, да и сам он с виду казался крестьянином, который ездил по своим делам в какой-то городишко, расположенный в низменной части Воеводины.

Судя по всему, он был беден, как библейский Иов. Его серые суконные штаны были в заплатах, изрядно застиранная рубаха-кошула, видневшаяся из-под меховой безрукавки, давно видала лучшие времена, а ветхий кафтан от длительной носки и плохой окраски материала стал пятнистым, как мех рыси, — рыжие проплешины чередовались с тёмными пятнами. Внешний облик бедолаги дополняли меховая шапка (которая явно исполняла путнику роль подушки, потому что в овчину набилось много мелкого мусора), шерстяные чулки грубой вязки до колен и примитивные опанки из необработанной кожи. Для летнего времени одежда путника не очень подходила, но только не в горной местности, где по ночам становилось весьма прохладно.

Несмотря на свои скромные физические данные, лошадка шла довольно бодро. Кроме седока, она тащила ещё и туго набитую перемётную суму, но это никак не сказывалось на её резвости. Путник сидел в седле расслабленно, и со стороны могло показаться, что он дремлет на ходу, но на самом деле его взгляд из-под мохнатой шапки был востёр, а посадка указывала на некоторое внутреннее напряжение.

Это был Юрий Кульчицкий. Побег из Белграда прошёл гладко, без всяких затруднений. Драго Змаевич, хозяин таверны «Три шешира», снабдил его съестными припасами и запустил в подземелье, где Юрек переоделся в загодя припасённую крестьянскую одежду, изъял из тайника свои накопления и оружие, и покинул город подземным ходом, которым пользовались гайдуки. Спустя какое-то время в одном из селений он приобрёл пегую неказистую лошадку, заплатив за неё двойную цену. Крестьянин ни в какую не хотел её продавать, и только вид золотых монет пробудил в нём жадность, которую уже не могли сдержать никакие благородные душевные порывы; наверное, золото он видел впервые в жизни.

Юрек не был большим знатоком лошадей, но вскоре понял, что не ошибся в своём выборе. Не зря крестьянин так долго упирался, не хотел передавать лошадку в чужие руки. Она была на удивление умна, крепка, хоть и не холена, и могла без устали нести седока целый день. Чтобы добавить ей прыти, Юрек прикупил несколько мер овса, и хотя из-за этого перемётные суммы изрядно потяжелели, зато лошадка начала наливаться силой не по дням, а по часам, округлилась, спрятав выступающие рёбра под тонким жирком, и даже стала игривой.

Из оружия Юрек имел при себе два пистолета и длинный кинжал, а на поясе висел нож в кожаных ножнах. Оружие он держал не на виду, а прятал в перемётной суме. Юрек боялся, что его могут остановить легкоконные акынджи, которые патрулировали те места, в которые он стремился, поэтому старался выбирать глухие лесные дороги и тропы, куда турки боялись соваться. Целью его путешествия был какой-нибудь православный монастырь на Фрушке-Горе. Кульчицкий знал, что монахи укрывают тех, кто борется против османов, и хотел воспользоваться этим обстоятельством. Он совершенно не сомневался, что Гусейн-паша раскинул сети по всей Сербии, чтобы выловить оставшихся на свободе купцов и приказчиков «Восточной Торговой Компании».

Юрек был уверен, что не только он один шпионил за османами, а значит, дело может получиться серьёзное, несмотря не то ;что многие сотрудники компании были подданными Священной Римской империи. Похоже, в компанию затесался доносчик и всех сдал, и если австрийцев просто вышлют за пределы Османской империи, то сербов и таких, как Юрек, турки не пощадят Поэтому он старался убраться как можно дальше от Белграда, где его ждало уже не рабство, а меч палача.

Собственно говоря, Фрушка-Гора представляла собой гряду высоких холмов, поросших вековыми лиственными лесами. В нижней её части находились пастбища и плодородные нивы, виноградники и фруктовые сады. В лесах Фрушки-Горы водились олени, кабаны, зайцы, дикие кошки, муфлоны, медведи, рыси, гнездились многие птицы: белый и чёрный аист, орёл-могильник, чёрный коршун, филин, тетерев и большое количество других пернатых. По пути Юреку встретилась волчья стая, но хищники были сытыми, поэтому поторопились уступить ему дорогу.

А однажды на него наткнулась косуля, и он очень пожалел, что не захватил с собой хотя бы плохонький лук; мяса этого грациозного животного ему хватило бы надолго. Те продукты, что Юреку дал хозяин таверны, закончились быстро, и беглецу приходилось уменьшать порции, иногда довольствуясь крохами, хотя лес кишел дичью. Но как её возьмёшь?

В незапамятные времена Фрушка-Гора была островом в древнем Паннонском море. Возможно, из-за этого её и называли «Третьей Святой горой». На склонах Фрушки-Горы сербы построили больше тридцати хорошо укреплённых монастырей. Часть их была разрушена османами, но многие продолжали служить своему православному народу, порабощённому мусульманами.

Гайдуки, с которыми Юрек познакомился в подземельях Белграда, рассказывали, что где-то в этих местах есть высокая гора, поросшая лесом, и на ней стоит твердыня гайдуков. Там был целый город, обнесённый валом, а внутри находилась церковь. Эту твердыню турки так и не смогли найти. Пока погода позволяла, гайдуки жили в лесах и нападали на врага оттуда, а когда приходила зима, они прятались в крепости. Фрушку-Гору укрывали сугробы в человеческий рост, вьюга заметала все следы, и сунуться в горы зимой (тем более, не зная дороги) мог только сумасшедший. Где именно находится эта твердыня, Юреку так и не сказали, но он очень надеялся найти её. Потому как в монастыре долго не заживёшься, нет там привычной для него свободы, а принимать монашеский сан ему не хотелось ни под каким видом...

Вечерело. «Пора бы что-то решать с ночлегом», — не без тревоги подумал Юрек. По дороге к Фрушке-Горе он несколько раз ночевал в караван-сараях, но после того, как однажды вечером за столом сельской таверны его соседями оказались несколько янычар, которые разыскивали каких-то беглецов, Кульчицкий решил не рисковать, и спал на сенокосах подальше от сел, зарывшись в стог. Это было удобно во всех отношениях: и кобылка находилась рядом, с удовольствием лакомясь свежим сеном, ещё хранившим густой аромат цветущей луговины, и спать на мягкой сенной подстилке было одно удовольствие.