Марина Кравцова - Царский венец

— Кто? — бормотал швейцарец, дрожа от волнения. — Здесь явно уничтожили нескольких человек... О Господи, кого же из семерых?

Этот вопрос Пьер будет задавать себе ещё очень долго. Он упорно будет отказываться верить в то, что была расстреляна вся семья государя, что не пощадили даже самых младших.

Когда адмирал Колчак поручит произвести расследование дела об убийстве царской семьи и Жильяр станет работать вместе со следователем Соколовым, он всё равно будет держаться за свою веру.

— Были убиты все, — горько настаивал Соколов, — в этом нет никаких сомнений.

— Но дети? Дети?! — кричал Жильяр.

— Увы, и они тоже...

Чувствуя, что отчаяние охватывает его, Пьер только отрицательно качал головой.

Через несколько месяцев на месте, где были уничтожены тела убитых Юровским и его подручными, найдут множество мелких вещиц и деталей одежды, без сомнения, принадлежавших членам царской семьи. Да, уничтожены были все, вместе с доктором Боткиным и слугами.

— Не могу понять, вот это что такое? Не попало ли случайно? — спрашивал Соколов у Жильяра. На ладони у следователя лежали цветные камешки и стёклышки, какие-то гвоздики, кусочки металла. Пьер почувствовал, что холодеет. Конечно, ведь для всех Алексей Николаевич был наследником, цесаревичем, а Пьер знал его как ребёнка, шаловливого мальчишку, который вёл себя, как и все мальчишки на свете. Так же, как и другие дети, собирал в карман любопытные для ребёнка мелочи, смеялся: «Пригодится!» Эти мелочи из карманов Алексея, всеми любимого Бэби... вот они, теперь в руке Соколова...

Последняя надежда лопнула, как тоненькая ниточка. Пьер закрыл лицо руками и глухо разрыдался...

Накануне вечером некий монах Борис вернулся с братией с покоса. Поуставши, поужинал в трапезной и выпил чайку. Пришёл в келью, прочитал молитву на сон грядущий, перекрестил постель на все четыре стороны с молитвой «Да воскреснет Бог» и заснул крепким сном.

В полночь услышал инок во сне торжественное пение. На душе стало ясно и радостно, и он подхватил эту песнь во весь голос:

— Хвалите имя Господне, хвалите рабы Господа. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя...

От пения и проснулся с неизъяснимой радостью в душе. Хваление Господу, не переставая, звучало в сердце. Счастливый монах повторял его вновь и вновь и размышлял, что бы это значило, что это было за знамение. Осмотрелся: темно кругом, тихая ночь. Хотел было вновь лечь, но некий голос совестный прозвучал сильно и внятно:

— Помолись перед чудотворным образом Божией Матери.

Инок Борис пал на колени перед «Споручницей грешных». Усердие и умиление, молитвенную радость ощущал он, что так редки в нашей грешной жизни бывают. И молился русский монах Господу и Царице Небесной о благочестивейшем государе императоре Николае и супруге его императрице Александре, о наследнике цесаревиче Алексии и великих княжнах... о державе Российской и христолюбивых людях её, об одолении врагов видимых и невидимых, о сохранении от глада, потопа, огня, меча и междоусобной брани...

И, кончив своё прошение, лёг монах спать. Через немного времени ударили в колокол к полунощнице. Инок Борис проснулся и пошёл в церковь. И весь день затем чувствовал он себя хорошо, и святая песнь всё время звучала в ушах...

В эту ночь была зверски убита семья государя императора Николая II.

Через три года чудом спасённый от смерти швейцарец Пьер Жильяр писал за границей подробные воспоминания о своём многолетнем пребывании возле царской семьи. По смирению он не относил к себе слова, написанные о тех, кто разделил дни страданий и принял смерть вместе с царём, его супругой и детьми: они «уже давно в глубине простых и пламенных сердец обрекли свои жизни в жертву тем, которых любили и которые сумели создать в окружающих столько привязанности, мужества и самоотвержения».

Подошла любимая супруга Александра, Шура, в девичестве Теглева. Тихо обняв мужа, читала через плечо написанное и беззвучно плакала. А Пьер, понимая, что жизнь его и часть души осталась там — в холодном подвале Ипатьевского дома, политом кровью семьи последнего русского государя и их верных слуг, писал, удерживая слова гнева и скорби:

«Невозможно, чтобы те, о которых я говорил, напрасно претерпели своё мученичество. Я не знаю ни того, когда это будет, ни как это произойдёт; но настанет, без сомнения, день, когда озверение потонет в им самим вызванном потоке крови, и человечество извлечёт из воспоминания об их страданиях непобедимую силу для нравственного исправления...

Государь и государыня верили, что умирают мучениками за свою Родину — они умерли мучениками за человечество».

...Матрос Силаев с крейсера «Алмаз» сподобился Таинства Святого Причащения, и в ночь после Причастия было ему видение.

Огромная поляна, которой нет конца и края. С неба льётся свет ярче солнечного, на который невозможно взглянуть, но свет этот не доходит до земли, и земля словно окутана то ли дымом, то ли туманом. Вдруг в небесах раздаётся пение, гармоничное и прекрасное:

— Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!

И вот вся поляна заполняется людьми в особых одеяниях. Впереди всех — государь Николай в царской порфире и короне. Справа от него — прекрасный отрок, наследник цесаревич, в простом мундирчике, а сзади, на коленях — царица Александра и четыре царевны в белоснежных одеждах. Семеро их, и у каждого в руках чаша, до краёв наполненная кровью. Впереди государя и наследника батюшка Иоанн Кронштадтский стоит на коленях, воздевая руки к небесному сиянию, и горячо молится Господу Богу так, словно видит Его воочию:

— Владыко Всесвятый, воззри на кровь сию невинную и сотвори по великому милосердию Твоему ныне павшему избранному народу Твоему! Не лиши его святого избранничества, но восстави ему разум спасения, похищенный у него по простоте его мудрыми века сего. Да, поднявшись из глубины падения и на крылах духовных воспаряя в горняя, прославит во вселенной имя Твоё Пресвятое. Верные мученики молят Тебя, Господи, принося Тебе в жертву кровь свою. Приими её во очищение беззаконий вольных и невольных народа Твоего, прости и помилуй.

Вот и государь поднимает свою чашу с кровью и молится:

— Владыко, Царю царствующих и Господь господствующих! Приими кровь мою и моей семьи во очищение всех вольных и невольных прегрешений народа моего, Тобою мне вверенного, и возведи его из глубины падения нынешнего. Знаю правосудие Твоё, но и безграничную милость благоутробия Твоего. Вся прости и милостивно помилуй и спаси Россию.