Станислав Венгловский - Лжедмитрий

Пан Олесницкий, бледнея лицом, счёл тоже нужным вступиться за своего государя.

— Послам, ваше величество, — сказал он, — тоже неприлично говорить о том, о чём им не поручено говорить. Но я обязан защищать своего государя и своё отечество, как воин защищает его оружием. А потому скажу вам вот что: наш король не называет вас императором потому, что никто из прежних польских королей не называл так ваших предков, и это можно доказать на основании сохранившихся документов и грамот. А если вы на том настаиваете, если вы уже требовали оного через своего посла и через королевского посланника, то вы ведь знаете: король у нас один не может того решить, без сейма, а новый сейм у нас ещё не скоро соберётся. Так что, ваше величество, совершенно несправедливо обвиняете вы нашего короля в том, будто бы он может стать причиною войны между нашими государствами. Повторяем, что сказано всё это нами просто по необходимости, хотя нам и не дано такой инструкции. А просим мы от вашего величества, повторяю, только одного: отпустить нас поскорее к нашему государю!

Царь уже не мог и не хотел сдерживать своего стремления говорить.

— Конечно, я мог бы доказать вам, послы польского короля, что это вовсе не так, стоит лишь заглянуть в старинные грамоты. Однако наше дело — приказать позаботиться о том думным боярам. Вам же скажу одно: уменьшая наш титул, король ваш оскорбляет не только нас, но и всё христианство, у которого принято именовать человека тем именем и званием, какое даровано ему Богом. Это грех большой. И мне прискорбно слышать, что польский государь, которого я объявил своим первым другом, для которого я хотел стать самым большим другом, какой только бывает на свете, — что этот король нисколько не ценит моей дружбы и что мне теперь приходится его даже остерегаться. Что он с удовольствием слушает людей, которые наговаривают на нас всякие небылицы. Мы знаем, что это за люди.

— Что же! — только вздохнул тяжело пан Олесницкий, показывая, как огорчили его и пана Гонсевского эти царские слова. — Это дело мы готовы рассудить с вашими думными боярами. Но мы горько сожалеем, что из-за этого казуса не можем сказать вам о прочих поручениях нашего государя. Отпустите нас, ваше величество!

— Нет! — вдруг как бы опомнился царь. — Так у нас с гостями не поступают, пан староста малогосский. Я помню, как вы участливо относились ко мне, сирому и бездомному, у себя на родине. Я хочу принять вас у себя как гостя, не как королевского посла.

При этих словах царя все в палате заметили, как побледнело лицо второго посла, пана Гонсевского. Он даже отступил на полшага от своего коллеги.

Но пан Олесницкий резко вскинул голову:

— Благодарю вас, ваше величество, за то, что вы не забыли обо мне как о свободном человеке, сыне своей страны. Но именно осознание этого и даёт мне силы, право и понимание, что подойти к вам сейчас как частный человек я не могу. Я состою на службе у короля. А король мой состоит на службе у государства. Следовательно, я выполняю сейчас долг перед своим государством!

Вся палата, включая самых важных бояр и духовенство, включая и Патриарха Игнатия, сидящего в высоком бархатном кресле тёмного цвета неподалёку от царского трона, — все затаили дыхание.

— Подойдите, пан староста малогосский! — уже с вызовом повторил царь.

— Нет! — оставался на своём месте посол. — Увольте меня, государь, и разрешите мне не делать ничего невозможного!

Кто-то в палате, не выдержав напряжения, громко ахнул. Кому-то, наверное, показалось, что сейчас может свершиться что-нибудь такое, что уже позабыто ныне живущими людьми, о чём ещё помнят разве что старейшие бояре, которых здесь уже насчитывается немного. У кого-нибудь появилось опасение, что царь не потерпит такой дерзости от чужеземного посла.

Однако царь взял себя в руки и вдруг попросил подобревшим голосом:

— Подойдите ко мне как посол!

В это первоначально не поверил сам пан Олесницкий. Однако он повернул лицо к царю, и привычная улыбка вдруг растянула его губы.

— Если возьмёте грамоту, ваше величество!

— Подходите!

Послы, оба одновременно, приблизились к трону.

И вот уже королевская грамота — в руках у Афанасия Власьева. И вот уже царь снова с сияющей короною на голове.

А речь вместо него снова держит Афанасий Власьев:

— Грамоты его величества Сигизмунда, Божией милостью короля польского и великого князя литовского, к нашему государю Димитрию Ивановичу писаны с умалением титула нашего государя. Однако государь принимает их в виде исключения по причине великого торжества — бракосочетания его с панной Мариной Мнишек, дочерью сандомирского воеводы Юрия Мнишека, а заодно принимает он и послов его королевского величества. Его императорское величество Димитрий Иванович приказал, однако, настаивать на том, чтобы вы, послы, напомнили своему государю: впредь пусть он пишет грамоты с полным титулом нашего государя, потому что наш государь не примет грамот с каким бы то ни было умалением своего титула. А ещё вы можете сейчас рассказать о поручениях, с которыми прислал вас к нам его величество король польский.

Пан Олесницкий почувствовал, что у него гора с плеч свалилась. Он почти с вызовом посмотрел на своего коллегу.

— Ваше величество, — обратился пан Олесницкий к царю, — ради обручения вашего с панною Мариною Мнишек, воеводянкою сандомирскою, направили вы своего посла Афанасия Ивановича Власьева. И на том обручении присутствовал король наш лично вместе с сыном своим Владиславом и сестрою своею, королевною шведскою Анною. Этим он выразил своё братское отношение к вам и желание всего польского государства пребывать в дружбе с государством русским. Теперь он отрядил нас, послов своих, чтобы мы присутствовали вместо него на бракосочетании вашего величества и тем самым знаменовали его братское расположение к вам, а также братское расположение всего польского государства к русскому государству.

Пан Гонсевский продолжил посольскую речь:

— Ваше величество, вы присылали своего посла Афанасия Власьева для объявления намерений противодействовать мусульманскому наступлению. А ещё был у короля ваш посланник Иван Безобразов с уведомлением, что скоро будет прислано вами в Краков нарочное многолюдное посольство для выработки общих взглядов на противодействие. Нашему государю, кроме того, известно, что ваше величество уже вплотную занялось подготовкой войны против врагов христианского мира. Но чтобы посольство ваше могло предложить нашему государю выработанные соглашения, необходимо нам предварительно переговорить с боярами, которых вы назначите, чтобы вы затем могли дать своим послам чёткие указания для подписания окончательного соглашения. Король наш желает поскорее дождаться свершения всего этого и умоляет Всевышнего Бога о благополучном исходе задуманного, о крепкой и вечной дружбе между вами обоими, помазанниками Божиими, а также между обоими народами, подчинёнными вам.