Дмитрий Барчук - Две томские тайны

Мансуров удивленно пожал плечами:

— Но я ни в каком другом лагере, кроме «Артека», не был.

И тут же получил прикладом автомата в живот.

Об ужасах депортации крымских татар Мансуров знал только понаслышке: от матерей и отцов, приводивших к нему на приём своих ребятишек.

— Нас везли в товарных вагонах. Стояла дикая жара. Люди изнемогали от жажды. А напиться могли только на станциях, если речка или озерцо оказывались поблизости. Некоторые пили прямо из луж. В Казахстане с вагонов начали снимать первые трупы. Хоронить никого не давали. Брюшной тиф. Я двух сыновей потеряла, спасите хоть последнего! — умоляла доктора рано постаревшая мать.

Эпидемию тифа удалось остановить, но дизентерия в антисанитарных условиях среднеазиатских кишлаков не переводилась. Пока посёлок спецпереселенцев из Крыма не влился в новый благоустроенный город шахтёров — Ангрен.

Несчастья обошли с Мансуровых стороной. И если бы не утраченная мечта — вернуться в Гурзуф, то вынужденный переезд с холодного Алтая в жаркий Узбекистан молодая семья могла занести в свой актив.

От Барнаула до Ташкента Акрама и Розу депортировали в спальном вагоне. Правда, их сопровождал охранник, но он постоянно бегал на станциях за пивом. В посёлке шахтостроителей в общем бараке они переночевали всего одну ночь. Главврач поликлиники, узнав, что молодой фельдшер до войны учился на педиатра и работал в самом «Артеке», сразу отправил его домой к главному инженеру «Шахтостроя». Пятилетняя дочь начальника болела тяжёлой формой полиомиелита, с параличом позвоночника. Акрам знал этот недуг, даже курсовую работу в институте написал по нему. В «Артеке» много таких ребят проходили курс реабилитации. За месяц он поставил девочку на ноги. Мансуровым сразу выделили отдельную комнату в общежитии, а рожать Розу даже отвезли в Ташкент, в настоящий роддом.

Выезд спецпереселенцев с места ссылки без разрешения комендатуры приравнивался к побегу и наказывался двадцатью годами каторги. Но для доктора Мансурова всегда делались исключения. Его отпускали на сессии и защиту дипломной работы. Мединститут из Симферополя, где он учился, эвакуировали в казахстанскую Кзыл-Орду, недалеко от Ангрена.

Роза родила дочь. Её назвали древним персидским именем Гульнара — «Цветок граната».

Жена тоже получила высшее образование, окончила пединститут в Ташкенте. Она устроилась в школу учителем математики, где и проработала до самой пенсии.

Акрам вступил в партию. Его давно бы назначили главным врачом поликлиники, если бы не проклятый статус спецпереселенца. Гульнара окончила школу с золотой медалью и решила поступать на факультет журналистики. Комендант из уважения к доктору выдал его дочери разрешение на выезд для учебы в Свердловск.

Гуля уже работала корреспондентом молодёжной газеты в Томске, когда Президиум Верховного Совета СССР, наконец, снял все санкции против крымских татар. Но на родину им возвращаться не разрешили, вместо этого в Узбекистане бесплатно выделили земельные участки, предоставили стройматериалы и дали ссуду по пять тысяч рублей на строительство индивидуального жилья.

— Без подачек обойдусь! — поначалу гордо заявил Акрам Мансурович и вместе с женой поехал летом отдыхать в Крым.

Туда-сюда помыкался. На работу его нигде не брали, хотя врачи-педиатры со стажем нужны были в каждом детском санатории.

В Ангрен они вернулись, не солоно хлебавши. Стоя с женой на утопающем в цветах балконе и глядя с третьего этажа благоустроенного многоквартирного дома на высокий хребет Тянь-Шаня, окутанный синеватой дымкой, быструю горную реку, стремящуюся в солнечную долину, Акрам смиренно сказал:

— Будем доживать свой век, Роза, в эрзац Крыму.

— А куда нам дёргаться, Акрам? Здесь мы нужны, нас уважают люди. Здесь — наш дом.

Крымчак смирил свою гордость, пошёл в горисполком и оформил ссуду на строительство.

В старости люди становятся обидчивыми. Любую несправедливость ощущают болезненно, гораздо сильнее, чем когда были полны сил и энергии. Иногда — не совсем адекватно. Что поделаешь, возраст!

Акраму Мансуровичу исполнилось уже семьдесят, его жене — шестьдесят пять, когда крымским татарам разрешили вернуться на полуостров. Страна, укравшая у них родину, загибалась сама.

Малогабаритная двухкомнатная квартира в панельном доме на четвёртом этаже на стариков впечатления не произвела. Даже меньше той, что была у них в Ангрене, а уж с новым домом — вообще никакого сравнения. К тому же спальню занимал прикованный к постели после аварии зять.

Но пальмы в палисаднике у подъезда! Старинный особняк с эркером [63] Эркер — выступающая за плоскость фасада часть помещения, позволяет увеличить внутреннее пространство жилища. на узкой восточной улочке, ведущей к морю! Возле этого дома Акрам разрыдался. Он сел на вылизанную до блеска временем каменную ступень галантерейной лавки и закрыл седую голову руками.

— Что с тобой? — встревожилась дочь. — Тебе плохо? Может, «скорую» вызвать?

— Не надо врачей, — тихим голосом ответил отец. — Это дом твоего деда. Я вырос здесь.

Своего отца — богатого купца, торговавшего тканями, — Акрам не мог помнить. Его расстреляли вместе с врангелевцами сразу, как Красная армия вошла в Крым. Через неделю после рождения сына.

Потом советская власть экспроприировала особняк для комсостава, оставив прежним хозяевам маленькую каморку в полуподвальном помещении. И первыми воспоминаниями мальчика были стучавшие через раскрытое узкое окошко у потолка о полированную брусчатку армейские сапоги и каблучки дамских туфелек. Парусиновые тапочки, в которых ходили местные жители, ступали бесшумно.

— Успокойся, баба! Клянусь перед Аллахом, я верну этот дом нашей семье! — заявила дочь с революционной решительностью.

Вскоре она вошла в координационный совет Крымского комитета по делам депортированных народов, распоряжавшегося выделением земель под застройку и стройматериалов для возвращающихся на полуостров крымских татар.

О переселении из старого дома Мансуровых Гульнара Акрамовна с большинством жильцов договорилась мирно. Одни соблазнились деньгами, другие — новым земельным наделом, только из одной квартиры, оформленной на упрямую старуху, жильцы отказывались съезжать. Сабанаева даже пошла на крайнюю меру: отправила крепких ребят попугать бабкину семью. Но исполнители перестарались, изувечив зятя и внука вредной старухи.

А тут ещё поднявшийся на ноги муженёк фортель выкинул! По великому блату Гульнара Акрамовна устроила своего Героя Социалистического Труда на работу в бывший санаторий Четвертого управления Минздрава Украины заместителем главного врача по общим вопросам. Работа — не бей лежачего. Только щёки вовремя надувай с важным видом. Так этот великий нефтяник, кобель, завёл шуры-муры с толстой санаторной поварихой.