Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

Заметим: мощность показана была несколько меньше контрактной. Но и при выведении из действия одного из котлов по выбору комиссии скорость была не ниже 18 узлов. По прямой и при встречном ветре! Экзамен посчитали сданным, и больше испытаний решено было не проводить. Управляемость и маневренность признали «удовлетворительной на глубокой воде» – без конкретизации, какой должна быть оптимальная глубина.

Для финала испытаний уголь в порту выдали лучший, кардиффский, «без меры – сколько потребно для заполнения боевых угольных ям до нормы водоизмещения» . А чтобы исключить ошибки молодой собственной команды корабля, к топкам поставлены были опытные кочегары – «60 душ из экипажа “Громобоя” и 40 – “Светланы”».

На последнем пробеге проявился еще один конструктивный дефект «Пересвета»: на полном ходу из труб шел горячий дым с искрами и попадал прямиком на развесистый марс грот-мачты. Наблюдатели, по сути, ничего не видели, кроме этого дыма, и вынуждены были бороться с жаром, обливаясь холодной водой. А один раз от искры даже загорелся брезентовый чехол на одном из прожекторов… Хорошо, что у «Победы» и «Осляби» второго марса попросту нет!

По окончании полного круга испытаний, накануне подъема военно-морского флага, «Пересвет» прошел еще один, немаловажный в те годы «экзамен». А именно – выдержал визит Государя Императора со всей семьей и полагающейся царскому парадному «выходу в свет» золотопогонной свитой. Признаемся откровенно: Николай II в военно-морских делах понимал не много и о боевых кораблях зачастую судил по принципу «нравится – не нравится». А нравились монарху в основном богатые и удобные интерьеры помещений кают-компании и адмиральских салонов, широкие кормовые балконы и развесистые крылья ходового мостика. То есть то, что ему, царю, удобно… Вот и в данном случае Николай II порекомендовал удлинить крылья мостика на новом броненосце. Мол, для того, чтобы с него командир мог заглянуть за корму своего корабля.

Впрочем, по свидетельству сопровождавшего монарха адмирала Нилова, «Его Величество был весьма раздосадован тем, что во время хода броненосца подле его командира могли стоять лишь он сам с флигель-адъютантом, но не все члены августейшей фамилии» .

Как бы то ни было, мостик «Пересвета» велено было расширить. А вот то, что расположение, например, пожарных щитов на жилой палубе не соответствует нормам техники безопасности, что в кубриках тесно, что не у всех матросов есть место для рундуков, что на марсах задыхаются от жары сигнальщики, – этого самодержец, конечно, не заметил… Ну не царское это дело, не царское!

Остается только порадоваться, что русский монарх, в отличие от своего немецкого «коллеги», никогда не пытался сам разрабатывать проекты броненосцев…

6 сентября 1901 года «Пересвет» сделал первый залп из артиллерии главного калибра. Сотрясение подбашенных конструкций при выстреле было таково, что в баковых помещениях вылетели некоторые стекла иллюминаторов, бимсы возле барбета дали небольшую погибь, а при предельном повороте башни на борт с собственной шлюпки дульными газами унесло брезентовый чехол. Через два дня стреляли из кормовых орудий – и тоже без лопнувших иллюминаторов и слегка искривившихся подпалубных конструкций не обошлось. Впрочем, небольшой ремонт и доведение до ума прочностных характеристик корпуса у башенных кораблей в те годы – почти норма. Англичане, например, считали в порядке вещей, что броненосец меняет до 70 % (!) световых плафонов и иллюминаторов после первой стрельбы, да и погнувшимся бимсом там никого не удивишь…

Кстати, удивительно, но факт: из трех балтийских «броненосцев-крейсеров» лишь «Ослябя» счастливо избежал деформаций корпуса при испытаниях артиллерии. У него и плафоны целыми остались – лишь в штурманской рубке на циферблате большого хронометра пошло трещинами стекло.

В октябре к испытаниям была готова и «Победа». Максимальная скорость, показанная броненосцем на мерной линии в четырех пробегах, составила 18,33 узла. При этом предусмотренная проектом мощность машин была превышена на 533 индикаторные лошадиные силы.

А вот когда приемная комиссия занялась проверкой соответствия веса конструктивных элементов корабля проектным предположениям, выяснилось нечто совершенно удивительное. Котлы броненосца весили на 103,15 тонны больше, чем должны были, зато на 88,9 тонны оказались легче машины…

Заметим: спецификации учитывают и материал, из которого делается та или иная деталь оборудования корабля, и плотность этого материала. Строго указываются, например, сорта металлов, порода и даже примерный возраст дерева. И при этом все равно возможны подобные расхождения факта с расчетом.

Кстати, несмотря на то что изначально розданные на заводы комплекты чертежей были практически идентичны, все три корабля в результате получились очень разными. При одинаковых размерениях корпуса, например, вышла совершенно разной его форма у «Пересвета», «Осляби» и «Победы».

Штевни «Победы» имели более острый угол наклона, кривизна борта в средней части была более округлой, обводы кормы – несколько полнее, чем у собратьев. Благодаря этому броненосец имел лучшие, чем у однотипных, характеристики мореходности. А с чисто эстетической точки зрения выглядел наиболее пропорционально сложенным – без кажущейся грубой тяжеловесности, присущей остальным кораблям серии.

Сигнальщики Балтики быстро привыкли различать новые корабли по рангоуту. «Пересвет» нес на обеих мачтах одинаковые по размеру боевые марсы. У «Осляби» и «Победы» второго марса не было, зато по-разному стояли стеньги: у «Победы» они крепились впереди стволов мачт, а у «Осляби» – позади.

Внешние различия этим не исчерпывались: у «Осляби», в отличие от других броненосцев серии, не была установлена кормовая рубка на навесной палубе – вместо нее в корму была перенесена легкая рубка радиотелеграфной станции. Зато вдоль корпуса шел узкий мостик для быстрейшего перехода офицеров из кормовых кают к носовым боевым постам, чего у «Пересвета» и «Победы» не было.

Совершенно по-разному у трех броненосцев располагались стойки прожекторов, что облегчало опознание с точностью до имени в ночных условиях. Шесты противоминных сетей, притянутые к борту по-походному, у «Пересвета» были наклонены в сторону носа, а у «Осляби» и «Победы» – в сторону кормы. Впрочем, этот признак считался нестойким: шарнир шеста, в принципе, позволяет направить его как угодно!

Но, пожалуй, первое, что бросалось в глаза наблюдателю с близкой дистанции, – это то, что у «Победы» существенно отличалась от собратьев форма артиллерийских башен главного калибра…