Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

И Бог знает, чем этот бой для «Эмдена» кончится. Рейдер вынужден прекращать охоту даже при минимальных повреждениях, а уходить ремонтироваться германскому крейсеру просто некуда – Циндао уже в осаде, до других баз не хватит дальности. Значит, надо бить первым. Торпедами. И лучше бы – сразу насмерть. А если не получится, то хоть шкуру свою, слишком тонко бронированную для русских 120-миллиметровых снарядов со столь малой дистанции, подороже продать!..

…Вахтенный офицер «Жемчуга» мичман А. К. Сипайло заметил пришельца слишком поздно. Но успел послать вестового к старшему офицеру – сообщить о появлении на рейде нового корабля. Потом, если верить мемуарам французских моряков, «Жемчуг» попробовал задавать новому соседу вопросы ратьером в коде Антанты:

«Жемчуг»:

– Ваш позывной?

«Эмден»:

– Корабль его величества «Ярмут».

«Жемчуг»:

– Что вы тут делаете?

«Эмден»:

– Веду постановку на якоря…

Диалог этот, если он имел место быть, происходил на дистанции меньше одного кабельтова. И в черной воде уже скользила, не замеченная вахтенными «Жемчуга», – несмотря на серебряный ореол пузырей, – первая торпеда.

Она была выпущена, согласно вахтенному «Эмдена», в 5 часов 18 минут. И не попасть просто не могла.

Взрыв раздался в кормовой части «Жемчуга» – на уровне границы рабочего и румпельного отделений. Центральное машинное, кормовое котельное отделение, бункер боезапаса 120-миллиметровых орудий, румпель и рулевой отсек оказались затоплены почти моментально. Больше четверти водоизмещения – одним ударом! Борьба за живучесть оказалась совершенно невозможна из-за «холодного» состояния энергетики. Расчеты встали к орудиям, но кранцы первой подачи были полны только у двух пушек, а электромоторы, подающие снаряды из погребов, уже не действовали…

Судьба оставила «Жемчугу» право всего на несколько выстрелов. Артиллерийский офицер Ю. Рыбалтовский пытался лично командовать кормовым плутонгом. Ему довелось выжить, но его данные о двух попаданиях по «Эмдену» в скоротечном ночном бою не подтверждаются германскими источниками.

Носовое орудие «Жемчуга» было уничтожено прямым попаданием германского фугаса. Погиб весь расчет. Вахтенный мичман А. К. Сипайло был тоже убит на месте.

«Эмден» развернулся другим бортом и с расстояния двух кабельтовых выпустил вторую торпеду. По всей видимости, она вызвала детонацию еще не затопленного носового снарядного погреба – взрыв выбросил в ночные небеса почти 150-метровый столб огня и дыма. А когда через несколько секунд осело оранжевое пламя, лишь обломок мачты торчал из-под черной воды…

Выскочив из тесного кольца островного атолла, «Эмден» походя расстрелял французского дежурного – «Мюскэ». Успел вытащить из воды несколько его моряков. И скрылся во мраке…

Стрельба и взрыв боезапаса «Жемчуга» разбудили весь город. В том числе – и князя Черкасова в береговой гостинице.

На момент прибытия в Пенанг в составе экипажа «Жемчуга» числилось 335 моряков. Один офицер и 80 матросов были убиты непосредственно в момент нападения «Эмдена». Еще семеро умерли от ран. Девять раненых офицеров и 113 матросов смогли выжить.

А князь Черкасов попал под суд за преступную халатность – вместе со старшим лейтенантом Н. В. Кулибиным. Обоих разжаловали в рядовые.

Хитрый «Эмден» не намного пережил своего противника. Конец удивительной рейдерской одиссее, достойной пера Рафаэля Саббатини, положил у острова Киллинг британский крейсер «Сидней», из Австралии. Это была его единственная победа – за всю долгую и полную опасностей жизнь колониального разведчика.

Город Пенанг ныне называется Джорджтаун. И в белое кольцо кораллового атолла, в бывшую французскую акваторию, русские корабли почти не захаживают.

Могила «Жемчуга» – на мелком песке чужой гавани, в коралловых зарослях, за многие мили от русских вод. И некому приспустить над ней флаги.

Проигранная война как тяжелая болезнь – даже если осталась в прошлом, не может не иметь серьезных последствий…

В начале XX столетия Россия тяжко переболела проигранной войной. И тени погибших под Порт-Артуром и Цусимой, безмолвно вставшие за спиной стареющей монархии, надолго стали одним из самых главных определяющих факторов в ее судьбе.

…Если личный героизм солдат и моряков на поле боя ничего не может изменить в неудачном исходе сражения, значит, ошибка допущена еще до первого выстрела.

В штабе? Или выше?..

Добавим к этому экономический кризис, жестокость властей по отношению к собственному народу, неурожаи, недостойный великой державы застой в техническом прогрессе, падение уровня жизни трудового населения.

И мятежи сотрясали страну.

Революция 1905–1907 года не добилась свержения существующего строя. А после подавления царским правительством открытых народных восстаний многие решительно настроенные организации ушли в подполье и снова, как в восьмидесятые годы XIX столетия, начали подтачивать ненавистный режим террором.

Терроризм был тогда не таков, как ныне. Сегодня, для того чтобы устрашить министра или губернатора и добиться нестабильности власти, закладывают бомбу в жилой дом, населенный ни в чем не повинными городскими обывателями, или берут в заложники детей на школьном празднике. В начале XX века бомбы предназначались самим государственным чиновникам, генералам, министрам. А при случае – и государю императору, как однажды уже случилось за четверть столетия до описываемых событий.

И террорист тогда был – не полуграмотный горец, подталкиваемый на дело бешеными деньгами или религиозным фанатизмом, а, чаще всего, рафинированный интеллигент, выходец из образованных слоев разночинства, готовый за далекие перспективы «всеобщей свободы» пожертвовать в равной степени и своей мишенью, и собой. Решивший для себя сакраментальные вопросы «кто виноват?» и «что делать?» в пользу крови.

При хороших правителях революции не происходят. Об этом стоило бы помнить тем историкам, которые ныне сожалеют о временах Николая II. Но убийство, даже окрашенное в романтические тона перспективой благих перемен в обществе, остается убийством. Уголовным преступлением – с точки зрения Закона. Смертным грехом для человека с совестью в душе. А переступить через совесть во имя идеи всегда непросто…

Штабс-капитан Корпуса корабельных инженеров В. П. Костенко был еще молод. Но уже видел Цусиму. Мало кому из знатоков военной истории не известна ныне его неоднократно переиздававшаяся книга о путешествии броненосца «Орел» – через три океана, в составе Второй Тихоокеанской эскадры, с проигранной битвой в финале.