Стивен Прессфилд - Солдаты Александра. Дорога сражений

Всего патрульных собралось человек шестьдесят, помощь отрядам Койна от нас вроде бы небольшая, зато им приданы боевые машины: две тяжелых баллисты с неплохой (в четверть мили) дальностью поражения и несколько легких, мечущих дротики катапульт. В разобранном виде такой механизм везет один мул, в крайнем случае пара.

Командует операцией Леандр Аримма. Сам он из царской командирской элиты. С ним Агафокл и летописец Коста. Оба они явно ожидают чего-то. Леандр приказывает разбить опорный лагерь прямо на льду замерзшей реки, в двух милях от вражьего стана, и делит свои силы на четыре подразделения: три атакующих и одно заградительное, тыловое.

В данном случае это срабатывает. За два часа до рассвета патрульная кавалерия образует два легких — по тридцать всадников в каждом — крыла, намереваясь со степной стороны насесть на вражьи фланги. Мы с Лукой состоим в южной команде. С первыми лучами рассвета дикари видят несущуюся к ним конницу. Одновременно в наступление идет пехотный отряд, ночью тайно расположившийся на ближних к становищу высотах.

Варвары пускаются в бегство, избрав дорогой скованную льдом реку. Каждая лошадь несет двоих, а то и троих беглецов.

Когда поток пытающихся ускользнуть дикарей заполняет речное ложе, маки задействуют боевые машины. Выпущенные с расстояния в четыре сотни локтей десятифунтовые камни сыплются прямо в толпу, взламывая лед под копытами ябу. Ржание, вопли. Варвары в панике. Правда, не обходится без накладок. Наш командир Леандр, сгоряча бросившийся в атаку, сбит с ног снарядом, посланным македонской баллистой.

Схватка яростная, но предельно короткая. Ее результат — сорок пленных и шестьдесят низкорослых лошадок.

Плюс неожиданный приз.

Дерд, четырнадцатилетний сын Спитамена.

Вот так трофей!

Вокруг него образуется сущая свалка. Наши дааны шипят друг на друга, словно рассерженные коты. Мальчишку они знают в лицо еще по тем временам, когда служили его папаше, а сейчас ситуация усугубляется пущенным невесть кем слухом, будто за голову маленького волчонка отсыплют корзину золота.

Стефану и двум другим нашим командирам с трудом удается отбить паренька. Чуть помятого, но вроде бы целого. Между тем выясняется, что, несмотря на все усилия полевых лекарей, возглавлявший операцию Леандр находится при смерти. Смертельно ранены еще трое маков. Внушает также опасения состояние дюжины пехотинцев, что первыми вломились в ряды отчаянно сопротивляющихся дикарей. Их раны тоже весьма серьезны, но есть надежда на лучший исход.

Мальчик держится хорошо. Взгляд его холоден и разумен.

Одет сын Спитамена как рядовой массагет: на нем сапоги, шаровары, длинный кетал (плащ) и шапка с наушниками. От прочих варваров юного пленника отличает только кинжал с ониксовой рукоятью. Из-за этого дорогого клинка среди наших даанов тут же разгорается драка, да такая, что в суматохе нескольким массагетам удается вскочить на лошадей и удрать.

Не приходится сомневаться, что эти удачливые беглецы птицами понесутся теперь прямо к Волку, чьи войска прячутся где-то неподалеку, может, за ближайшей грядой холмов. Но, даже пребывая за дальними, а не за ближними горизонтами, Спитамен, разумеется, примчится сюда. Он не оставит удар без ответа и попытается вызволить сына.

Стефан и офицеры Леандра общими усилиями восстанавливают порядок, затем собирают совет, на котором как младшие командиры присутствуем и мы с Лукой. Первым берет слово Стефан. Нам известно, говорит он, что ядро сил Спитамена составляют бактрийцы с согдийцами, однако в разгромленном нами становище находились только кочевники — массагеты, саки, дааны. Следовательно, по степи кинут клич общего сбора племен.

— Как правило, эти ублюдки разбойничают отдельными шайками и сбиваются вместе, лишь когда какой-нибудь вождь затевает большой поход.

Он прав. Мы с Лукой, побывавши в плену, видели это собственными глазами.

Поддерживает Стефана и Коста.

— Вожди, усвоившие военные обычаи персов, — говорит он, имея в виду Спитамена, — берут на войну своих отпрысков, когда намереваются дать противнику решающее сражение. Предполагается, что сын должен либо стать свидетелем триумфа отца, либо, в случае неудачи, спасти его останки от поругания.

Как ни кинь — затевается большое дело.

Необходимо срочно известить обо всем случившемся командование, то есть послать к основным нашим силам гонца. Агафокл, большой чин разведки, заявляет непререкаемым тоном, что вне зависимости от причин появления сына Спитамена в степи столь ценного пленника следует как можно скорее сопроводить к Койну, а там и к Александру. В сопутствующих назревающим событиям играх мальчику может быть отведена весьма важная роль. Упирая на это и на свое высокое положение, Агафокл приказывает Стефану выделить ему и подростку эскорт. Стефан, однако, отказывается исполнить приказ. По его мнению, затея безумна. Как только конвой выедет в степь, с ним тут же будет покончено. Пленника отобьют, а сопровождающих в лучшем случае просто прихлопнут. Все решится в какой-нибудь час.

Поэтому гораздо правильнее держаться всем вместе и в полном составе вернуться к колонне.

Оба офицера Леандра согласны со Стефаном. Будучи старше поэта по званию, они тем не менее признают его первенство. Боевые заслуги и опыт значат порой на войне много больше, чем ранг. Ведь именно Стефану удалось, когда Леандр вышел из строя, восстановить дисциплину, утихомирить буянов, взять под охрану пленных, обеспечить уход за ранеными. Вместе идти пусть и дольше, зато безопасней.

Однако Агафокл настаивает на немедленной отправке сына Волка к Койну. В таких ситуациях главное — выиграть время. Он требует предоставить ему проводника и восьмерых сопровождающих на самых быстрых конях.

Стефан смеется ему в лицо. По всему видно, что он раскусил Агафокла. Тот руководствуется вовсе не высшими соображениями, а куда более примитивным желанием лично доставить знатного пленника в штаб, чтобы сорвать все почести и награды.

— Я не собираюсь спорить с тобой, командиришка, — рычит Агафокл.

— Я с тобой и тем более, — упорствует Стефан.

Ни к чему рисковать столь ценным «трофеем», а уж македонцами, каких придется с ним отрядить, и подавно.

И тут вперед выступает Коста.

— Я готов ехать, — заявляет он.

Это сильный удар. Прямо под дых. Стефан ловит ртом воздух.

— Слушай, писака, — ворчит Флаг, указывая на степь, — эта земля сочится кровью, а не чернилами.

— Что ж, — парирует летописец. — Кровь ничуть не хуже чернил. Ею тоже пишется многое.