Стивен Прессфилд - Последняя из амазонок

Это, однако, не ослабило ярость схватки, что велась над телом Элевтеры. Казалось, будто теперь судьба сражения решается именно здесь. Туда стекались все силы афинян, и даже я поднялся и, опираясь на копьё, как на посох, заковылял в том направлении.

— Идём, брат! — подбадривали меня пробегавшие мимо товарищи. — Заполучим её тело!

В изнеможении я опустился на камень. Тело Элевтеры четырежды переходило из рук в руки. С того места, где я находился теперь, картина боя была неразличима из-за пыли и дыма, но позднее мне рассказали, что под конец две дюжины амазонок, сомкнувшись над своей поверженной предводительницей, оттеснили афинян и под прикрытием стрел, тучами выпускавшихся их соотечественницами с обоих флангов, вынесли Элевтеру с поля боя.

Самой рьяной и неистовой проявила себя дева, с ног до головы покрытая кровью и пылью, ибо, лишившись гиппеи, весь день она сражалась пешей.

То была Селена.

На этом месте дядя замолчал; чувства захлестнули его, и он долгое время не мог продолжать. Люди опустили глаза, не желая усиливать переживания своего товарища излишним вниманием.

Это был двадцать второй день с тех пор, как Дамон, отец и остальные ветераны первого похода в Амазонию по просьбе царевича Аттика начали свой рассказ о борьбе нашего города с этими суровыми воительницами. Всё это время наши корабли продолжали плыть на восток: на шестнадцатый день вошли в Геллеспонт, миновали Боспор, на двадцать первый оказались в водах Амазонского моря, а на двадцать вторую ночь суда причалили к берегу под прикрытием косы, называвшейся, как сказали местные жители, мысом Милосердия.

Именно на этом месте в ходе длительного возвращения домой из Афин и очутилась дюжина амазонок, отбившихся от войска, уходившего в родные степи. Они потерялись во время неистового бурана, налетающего в такое время года внезапно и именуемого здесь рифейским.

Устроив бивуак под прикрытием того же самого мыса, возле которого теперь разбили лагерь мы, девы были захвачены врасплох превосходящими силами тафийских пиратов, хозяйничавших в здешних краях. Очевидно, в их ведении и находилось это место. Связанных амазонок бросили на землю и уже раскрасили им горло для совершения ритуального убийства, когда грянул гром и с неба ударили стрелы Всемогущего. В страхе перед Зевсом, покровителем мореходов, они развязали женщин и отпустили их, не причинив им вреда.

— Вот и меня сейчас отпустит. Глоток-другой, и всё будет в порядке, — заметил после затянувшегося молчания Дамон.

Хлебнув вина, он продолжил свой рассказ с того места, на котором прервался: с падения Элевтеры, ставшего кульминацией битвы за Афины.

— Сражение прекратилось лишь с наступлением темноты, — поведал дядя. — Даже после поражения Элевтеры стычки продолжались весь день. Одержать решающую победу не удалось ни той, ни другой стороне, однако кольцо осады было прорвано. Наши соотечественники из горных твердынь, дружины знатных землевладельцев Аттики и союзники из двенадцати городов хлынули с севера, юга и востока, прогнав амазонок с холма Ареса и разрушив их лагерь.

Правда, по словам дяди, это было хоть и успехом, но ещё не решительной победой: враг не бежал, а только отступил к западной линии холмов, устроив там новое становище. Силы неприятеля даже после ухода некоторых союзных племён превосходили наши, самое меньшее, вдвое.

— Однако, — продолжал Дамон, — выход скифов из боя усложнил положение амазонок. А произошло это следующим образом.

Вспомним, что Тесей замыслил хитрый ход, предложив Боргесу золото Акрополя в обмен на измену скифских племён делу амазонок. Но предводитель скифов решил перехитрить афинского царя. Вообразив в ходе последнего дня сражения, что победа у него в руках, Боргес собрал все свои силы и обрушил яростный удар на холм. Поскольку большая часть защитников Акрополя вела бой в городе, скифы, преодолевая ослабленное сопротивление, толпами взбирались на вершину, туда, где на волокушах была сложена афинская казна, разжигавшая их алчность. Стражи при золоте не было: её охраняли лишь женщины, оставленные Тесеем в цитадели для приготовления пищи и ухода за ранеными.

И вот как поступила одна из них, по имени Дора, вдова павшего в то утро на Рыночном холме командира Футеса. Она созвала своих соратниц, и они голыми руками — ибо ни мулов, ни лошадей на скале не осталось — подтащили волокуши с золотом к самому обрыву. С громкими криками, дабы привлечь внимание скифов, женщины опрокинули золото в пропасть.

Всем известно, как любят варвары поживиться на дармовщинку. Мы должны воздать должное не только решимости нашей героини Доры, но и хитроумию бронзовых дел мастера Тимофея из Оа, предложившего перелить всё золото не в тяжёлые слитки, на которые вожди варваров легко могли бы наложить руки прежде, чем их воинство передралось бы из-за добычи, но в мелкие шарики, добавив к ним изрядную долю позолоченных свинцовых кругляшей, неотличимых с виду от настоящего золота.

Когда всё это рассыпали под скалой, как конфеты на свадьбе, варвары, потеряв всякий интерес к цитадели, устремились за добычей. Они сгребали землю горстями, просеивали её в поисках ускользавших шариков и вступали в драки уже не с афинянами, но с собственными товарищами. Дикари набивали золотыми «ягодами» шкуры и колчаны, засовывали их даже в сапоги и за щеки и подняли при этом такой шум, смысл которого мигом осознали их собратья на другом конце поля. Те тоже побросали боевые порядки и, как вороны, бросились на поживу.

Так и получилось, что афинские женщины добились того, что не удалось их мужьям и братьям: вывели из боя множество свирепых варваров. Когда это произошло, они с помощью отполированных до зеркального блеска щитов передали гарнизонам Гиметта и Ликабетта, горным царькам и союзникам из двенадцати городов сигнал «Боэдромесат!» («Спешите на помощь!»). Вам всем ведомо, что по сей день праздник, установленный в честь той славной победы, именуется Боэдромия, а месяц, в который она была одержана, получил название боэдромион [15] Боэдромион — сентябрь-октябрь. .

Впавшие в неистовство варвары покинули южную часть поля боя, открыв проход нашим союзникам. Их командиры проявили благоразумие и, прежде чем вмешаться в ход сражения, занялись эвакуацией наших женщин с вершины. Тесей, который вышел из схватки с ранами, не позволявшими ему участвовать в рукопашной, но не мешавшими командовать, не препятствовал грабежу, творимому скифами.

К наступлению темноты варвары вчистую опустошили Акрополь. Рассказывали, что Боргес, обозначая своё торжество, помочился с вершины. Разграблением цитадели вождь скифов восстановил уважение своих соплеменников, а изменив амазонкам, отомстил им за смерть своего брата Арзакеса и за собственное унижение. Он ничего не забыл и лишь ждал благоприятного часа.