Стивен Прессфилд - Последняя из амазонок

Тут Дамон вытянулся и снова глянул на отца, который сидел слева от него рядом с вытащенным на берег кораблём. Братья переглянулись — должно быть, так же, как и тогда.

— Вы, друзья, наверное, спросите, почему мы так поступили? Возможно, какой-то бог нашептал нам это решение... Может быть, признавая доблесть и величие амазонок, мы думали и о тех тяготах, которые предстояло им испытать на долгом пути домой, и о том, как нужна им будет Элевтера, чтобы наладить жизнь после войны. Но не исключено, что нас просто тронуло самопожертвование Селены. Так или иначе, даже не перемолвившись словом, мы стали заговорщиками. Вот как вышло, что Элевтера смогла вернуться домой, а Селена, после того как вопрос обдумали и обсудили, стала служить у Элиаса в качестве воспитательницы его дочерей. Все эти годы она свято соблюдала наше соглашение, а теперь нарушила его. Вот почему всем нам и приходится напрягать силы в попытках изловить её.

Повествование Дамона подвело нас от прошлого к настоящему.

Наши корабли рассекали воды Амазонского моря, и, по заверениям Аттика, лишь считанные дни отделяли нас от гавани Курганного города. Однако ничто из того, что видели мы на побережье, не напоминало страну, описанную Дамоном, где он побывал всего-то навсего двадцать лет назад. Наши суда огибали плато, где, по воспоминаниям Дамона, паслись неисчислимые табуны коней и стада диких антилоп. Но перед нами проплывали лишь грубые глинобитные хибары да колеи от подвод на грязных, разбитых дорогах. Везде, где к морю сбегал хотя бы ручей, теснились неряшливые поселения, представлявшие собой, как потом выяснилось, владения Боргеса.

Здесь выращивали ячмень и пшеницу, ставшие самой выгодной статьёй скифской торговли. Правда, сами скифы считали тяжкий труд земледельца унижающим достоинство воина и лишь дважды в год наведывались к поселенцам за сбором дани. Причём, как рассказывали селяне, сам предводитель степняков всем видам натуральных податей предпочитал крепкое красное пиво, которое местные жители выдерживали в огромных глиняных чанах. Скифы облепляли эти ёмкости, как свиньи кормушку, и сосали зелье через тростинки, пока не валились наземь мертвецки пьяными. Что же до амазонок, то ни одной воительницы мы не увидели. Только их могилы.

Высоченные курганы в форме амазонских луноподобных щитов были хорошо заметны с моря и попадались на глаза всё чаще, а когда мы высаживались на берег, чтобы пополнить запасы воды или дать лошадям размяться, оказывалось, что дальше от взморья их ещё больше. Возле рек Нестр и Хебр наш отряд, взяв проводников, двинулся вглубь материка.

Эллинам показали броды и перевалы, места не столь уж давних сражений. Ещё больше захоронений обнаружилось у Данубия и Тира. Судя по всему, сбылось предсказание Ипполиты: степные народы, раболепствовавшие перед амазонками, когда те пребывали в зените своего могущества, обратились стервятниками в час их поражения.

Мы продолжали следовать на восток, и у каждого встречного Аттик выспрашивал, не видел ли кто одинокую амазонку? Или же амазонку, сопровождаемую девушкой из иного племени?

В ответ селяне лишь качали головами:

— Какие могут быть амазонки? Их здесь не видывали давным-давно!

Однажды утром наши дозорные углядели на косе диких коз, и Аттик отрядил бойцов, чтобы добыть нескольких для котла. Рядом с речушкой они обнаружили группу занятых стиркой женщин, которые, к удивлению наших товарищей, поинтересовались «другими» нашими кораблями.

Как оказалось, два дня назад к этому месту причаливали три корабля — с виду такие же, как и у нас. Командир той флотилии справлялся о нас и в точности описал наши суда. Аттик срочно разыскал деревенского старосту, и тот передал царевичу оставленное для него письмо.

— От Тесея, — сообщил нам командир, удивлённый ничуть не меньше нас. Он пробежал свиток глазами и добавил: — Царь отплыл из Афин, опередил нас и теперь собирается дожидаться нас на востоке, у Курганного города.

Мы снова вышли в море и через несколько часов заметили два паруса. Корабли, по всем признакам афинские, устремились к нам. Наши кормчие, обрадовавшись, взяли курс на сближение, но, когда суда сошлись, выяснилось, что афиняне были на тех парусниках только гребцами. И гребли они под надзором вооружённых скифов.

— Ваш царь в наших руках! — рявкнул их вожак через разделявшее нас водное пространство. — Следуйте за нами, куда укажут.

Скифы не стали посылать на борт наших кораблей абордажные команды, ограничившись людьми, которые указывали нам, куда держать курс. Щёголь, присланный на корабль Аттика, оказался не моряком, а знатным степняком, крепким красавцем без туники, но в штанах из оленьей кожи, увешанным таким количеством золотых побрякушек, что мы опасались, как бы корабль из-за их тяжести не потерял равновесия. Варвар пребывал в превосходном расположении духа, смеялся, похлопывал наших парней по плечам, как давних приятелей, и без конца повторял:

— Ищите амазонка? Сколько? Сколько?

Он имел в виду, сколько мы можем заплатить за её голову.

Аттик сообщил, что нам не нужна её голова. Варвар расхохотался и заявил, что все эллины чокнутые.

Потребовалось несколько минут, чтобы выяснить: он имел в виду не Селену, а Элевтеру.

Кто вообще такая эта Селена? Он и слышать о ней не слышал! Ему нет дела ни до какой Селены!

— Леутра, — повторял он снова и снова. — Леутра!

При этом парень орал во всю глотку, видимо считая это единственным способом внушить что-то таким тупым болванам, как мы.

В конце концов нам удалось выудить из этого гордеца более-менее вразумительный рассказ. По его словам, народ амазонок, господствовавший в этих степях более полутора тысяч лет, влачит ныне жалкое существование. Их осталось не более двух-трёх тысяч, да и те, по большей части старые женщины и совсем юные девушки, давным-давно ушли через Врата Бурь на север, в Край Вечных Снегов Рифейского Кавказа.

Правда, отдельные их отряды ещё осмеливаются совершать набеги на юг. Три месяца назад один такой отряд сотни в две всадниц угнал две тысячи голов лучших коней из табунов Маэса и Панасагора, сына Боргеса и его племянника. Скифы отрядили погоню, и к северу от Меотийского озера разыгралось сражение. Половину амазонок перебили, а саму возглавлявшую набег Элевтеру серьёзно ранили.

Очевидно, именно об этих трагических событиях и поведал Тесей Селене в тот полдень в нашей усадьбе. Вот почему Селена бежала, решив предложить подземному царству собственную жизнь взамен жизни Элевтеры. И вот почему мы оказались здесь.

Элевтере сорок один год, сообщил наш скифский молодец, но она всё ещё остаётся великой воительницей, последней из своего племени, внушающей страх скифским родам. Сейчас Маэс и Панасагор прочёсывали каждую пядь Диких Земель, разыскивая её, чтобы покончить с нею навсегда. Уничтожив последнюю царицу свободных амазонок, эти предводители стяжают столь великую славу, что превзойдут даже самого Боргеса и получат для себя верховную власть над всей степью.