Олег Капустин - Нефертити. Роковая ошибка жены фараона

Тии тяжело вздохнула и откинулась назад на резную спинку кресла из чёрного дерева, инкрустированного серебром и слоновой костью. На её парике звякнули многочисленные украшения из бирюзы и разноцветных драгоценных камней. В зале наступила тревожная тишина. Внезапно послышались мерно приближающиеся звуки тяжёлых шагов. Хозяйка дворца удивлённо посмотрела на высокую дверь, покрытую затейливой резьбой и серебряными пластинками в виде причудливых сказочных чудовищ. Створки резко распахнулись, и на пороге появилась невысокая полная фигура, сплошь покрытая золотыми украшениями с огромным количеством драгоценных камней. Это был могущественнейший временщик, правая рука молодого фараона Туту. Он не спеша, вразвалку вошёл в зал. За его спиной, бесцеремонно топая, шли воины свирепого вида.

— Как ты смеешь входить сюда, негодяй? — вскочила с кресла Тии.

Она так посмотрела на вошедших, что даже у отъявленных головорезов мурашки побежали по спинам. Ведь перед ними была царица страны, правящая единолично уже почти тридцать лет. Но Туту лишь нагло улыбнулся.

— Мой божественный повелитель приказал мне принять дела у визиря Эйе, — с лёгким небрежным поклоном проговорил фаворит молодого фараона, приближаясь к царице. — А раз его почти никогда невозможно застать у себя, ведь он круглые дни и ночи совещается с вашим величеством, мне пришлось приехать сюда.

Туту насмешливо осклабился, показывая большие жёлтые зубы.

— Ах ты, мерзавец! — воскликнул Эйе и шагнул вперёд, вскинув позолоченный посох.

Огромный воин с длинными волосами и чёрной кудрявой бородой выскочил из-за спины Туту и выхватил посох из рук Эйе. Раздался треск, и сломанный посох упал к ногам царицы.

— Не надо так волноваться, — расхохотался наглый временщик. — Это вредно для здоровья, ведь с тобой, старичок, и удар может случиться. Помрёшь ещё до того, как передашь мне свои дела.

— Помереть можешь и ты, и прямо сейчас, — вдруг раздался мощный бас Джабу.

Он уже стоял перед Туту, помахивая дубинкой, сплошь утыканной бронзовыми гвоздями. За его спиной шеренгой выстроились нубийские воины. В любую секунду они были готовы броситься на охрану временщика. В их могучих чёрных руках поблескивали мечи, боевые топоры и дубины. Побледнев, фаворит молодого царя поспешно отступил назад, скрываясь за спинами свиты. Его охранники, уже прославившиеся в столице наглостью и жестокостью, заколебались. Чёрная гвардия старшей царицы двинулась вперёд, явно намереваясь прямо сейчас перебить наглецов, ворвавшихся во дворец повелительницы.

В этот миг раздался властный женский голос:

— На колени! На колени сейчас же все перед царицей Египта!

Это сказала Нефертити, только что вошедшая в зал и вставшая бесстрашно между двумя враждующими лагерями. Первым бухнулся на пол Туту. Он прекрасно знал, какое огромное влияние имела жена на его повелителя. Если хоть волос упадёт с головы молодой царицы, Эхнатон, не задумываясь, уничтожит всех, кто будет к этому причастен. Вскоре все в зале склонили свои лбы к розовым мраморным плитам. Остались стоять только две женщины: старшая и младшая царицы страны. Тии одобрительно улыбнулась племяннице.

— Ты что же это надумал, червь ты презренный? — обратилась Нефертити к Туту.

Временщик подполз к ногам молодой царицы и скороговоркой стал оправдываться:

— Я только выполняю приказ моего повелителя. Мне велено взять государственную печать визиря у Эйе и принять у него все дела. Вот приказ вашего божественного мужа, ваше величество, — дрожащими пальцами Туту протянул папирус с подписью молодого фараона.

— И ты не придумал ничего иного, как ворваться со своим вооружённым сбродом во дворец старшей царицы? Так ты выполняешь приказы моего мужа, обезьяна вонючая? — закричала в гневе Нефи и хотела пнуть лежащего у неё в ногах нового визиря.

— Только не вашей божественной ножкой, — проговорил уже стоящий с ней рядом Джабу, — слишком большая честь для этой мрази. Разрешите, ваше величество? — добавил нубиец и взмахнул плетью.

— Поучи его, Джабу. Объясни, что нужно уважать царскую семью, — кивнула Нефи.

Со свистом рассекая воздух, жгуты из воловьей кожи обрушились на жирную спину временщика. Уж чем-чем, а плетью Джабу пользоваться умел. С первых же ударов вышитая золотом белоснежная туника обильно окрасилась кровью. Туту визжал, как поросёнок, которого повар приготовился зарезать перед вертелом.

— А теперь убирайся и жди в канцелярии визиря, когда он туда прибудет для сдачи дел, — приказала Нефертити. — Пошёл вон!

Через несколько мгновений вся свора временщика покинула зал. Слышался только громкий, затихающий вдали топот. Нефи подошла к тётке и обняла её. Они расцеловались. Внезапно раздался громкий хохот. Это засмеялся Джабу, за ним последовали его воины, а вскоре весело заливались и царицы. Только Эйе был мрачен.

— Ну что вы как дети малые, — укоризненно посмотрел он на цариц, — отлупили негодяя и рады. А ведь завтра мы все в его власти можем оказаться.

— Ничего, даже на короткий срок образумить его полезно. Это ему хороший урок, — проговорила Нефертити. — Будет знать своё место. Таких людей нужно постоянно пороть, другого языка они не понимают.

Царицы простились с Эйе, поблагодарили Джабу за верную службу и удалились во внутренние покои. Чёрный гигант пошёл проверять, как несёт стража службу по охране дворца. Он хорошо понимал, что схватка с могущественным фаворитом фараона только начинается.

Вечером, когда жаркое африканское солнце уже не так беспощадно палило с небосклона, постепенно опускаясь к западным плосковерхим серо-жёлтым каменным вершинам, царская семья, как обычно, собралась на ужин. Молодой фараон очень любил эти спокойные вечерние часы. Одетый по-домашнему, без парика, в одной льняной набедренной повязке, он приходил в зал первым и с удовольствием наблюдал, как все члены семьи неспешно рассаживались в украшенные золотом, серебром и слоновой костью, низкие кресла в небольшом уютном зале. Здесь было прохладно. За низким окном, увитым виноградными лозами, слышалось плескание проточной воды. В заросший лотосом и папирусом пруд, вырытый под окнами царской трапезной, вливался узкий канал, по нему приятно журчала в жаркий день в тени густых деревьев свежая вода. Слуги вносили круглые столики с яствами. Рядом с Нефертити на специально изготовленных маленьких стульчиках за низкими столиками сидели три дочери. Они уплетали блюда, подаваемые проворными слугами, вертели продолговатыми вытянутыми бритыми головёнками, на которых болтался только один локон юности, и непрерывно болтали.

Эхнатон любил слушать детский лепет. На его нервном вытянутом лице застывало не свойственное ему умиротворённое выражение. Вот и сейчас он не спеша потягивал из золотого бокала вино, смешанное с гранатовым соком, и любовался дочерьми. Нефи незаметно наблюдала за мужем. «Какой же он всё-таки противоречивый, — думала она. — Кто бы мог подумать, что этот истеричный мужчина станет таким хорошим, нежным и терпеливым отцом!»