Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

Княгиня Нина Кинулидзе»

***

Путеводный колобок сиял сегодня в груди Лизы особенно ярко, грел маленьким солнышком, иногда подступая какой-то щемящей нежностью прямо к горлу. Казалось, так было и так будет всегда. «Наверно, это и значит – изменить сущность, – подумала Лиза. – Потому что я сейчас стала другая. Вот-вот стану. Оставаясь собой, я одновременно делаюсь какой-то новой, такой, что больше и важней прежней Лизы. Теперь я – это не просто я. С нынешнего дня – я еще и жена этого человека!»

Тут она посмотрела на Льва Александровича и встретила ответный взгляд, глубокий и серьезный, подобающий моменту. Они стояли у подножия лестницы, со всех сторон их окружали близкие, родные люди. «Я – жена этого взрослого, красивого и умного, самого лучшего человека на земле. И так теперь будет всегда!», – Думала Лиза, и душа ее наполнялась каким-то новым теплом. И он настолько ценит ее, настолько доверяет ей, Лизе, что выбрал ее изо всех женщин на свете. И он любит ее. И она его любит. А это значит, что у нее, и только у нее, есть нечто, что может сделать этого сильного, талантливого, самостоятельного мужчину счастливым. И она понимает и чувствует это. И сама счастлива неимоверно!

Лиза улыбнулась Льву Александровичу одними глазами и заметила ответный свет его взгляда. Он в знак поддержки прикрыл глаза и чуть кивнул ей одобряюще. «Как же можно было не заметить этого раньше! – подумала Лиза. – Ведь это было понятно еще тогда! Вот тогда, когда стояла она у служебного подъезда Главного дома на ярмарке, смотрела на окна верхнего этажа, угадывая, за каким из них может скрываться господин архитектор. Когда потом распахнулась дверь, и он выбежал прямо к ней, и даже ругал ее за что-то в тот день. Разве не ясно было все это тогда? Или даже еще раньше! В пролетке, где ей стало плохо, а он бережно ухаживал за ней, как за ребенком. Или еще раньше?»

Тут двери распахнулись, и настала пора входить в прохладный полумрак храма. Лиза услышала за своей спиной вздох и каким-то образом догадалась, что это – папа. Она почувствовала, как Лев Александрович легко пожал пальцы ее руки, и они вместе ступили за порог.

***

А что же сталось с другими героями этой истории? Многих жизнь увела из нашего поля зрения, затеряла на огромных просторах Российской империи. Хотя не все из них до сих пор живут, не покидая ее пределов. Сергей Горбатов исчез из Нижнего Новгорода, никто не знает о месте его пребывания, даже тетушка. Возможно, ему удалось обойти все преграды и опасности и ведет он теперь европейскую богемную жизнь, как и грезилось ему в мечтах. Может быть он даже счастлив, если только может быть счастлив человек, навсегда покинувший родную землю. Так ли это? Никто не знает.

Варвара Михайловна страшно переживала его исчезновение, пыталась разыскивать, ходила даже на поклон к Удальцовой. Та лишь покачала головой: «Милочка! Вы бы уж обустройством собственной жизни озаботились бы. Не пара вам мой племянник, как ни горько мне это признавать. Эгоист и нахлебник! Найдите себе мужа надежного, с которым всю жизнь как за каменной стеной. Капиталы-то наши хорошо, да то – все временное. И не такое важное. Вот сижу я на своих мешках с деньгами, а на душе кошки воют! Вы – молодая, может Бог деток еще пошлет…» Мамочкина ушла от нее расстроенная, но поиски, позорящие ее перед людьми и выматывающие всю душу, прекратила. Заезжал утешать ее капитан Емельянов. Они стали часто появляться вместе, он вывозит вдову в театр и на прогулки. Поговаривают, он за ней ухаживает.

А Удальцова явилась как-то в особняк Полетаевых и просила у Андрея Григорьевича совета: «Вот, господин хороший, осталась я одна-одинешенька. Ни детей, ни племянников. Сама виновата – так воспитала. Так ты, друг любезный, помоги мне душу мою залечить. Денег-то у меня – куры не клюют! А ты нынче, слыхала я, в опекунском совете. Присоветуй. Может, школу какую для сироток поставить или больничку?» Теперь они оба заняты совместным проектом – за городом возводится приют Святой мученицы Татьяны для неимущих женщин и девочек.

Уехали за границу и родители Нины. Все-таки долгое пребывание в России и привычка к большому городу отложили отпечаток на запросы и потребности княгини. Князь увез ее развеяться после удачного замужества дочери, которую теперь спокойно можно было оставить с человеком, который заботился о ней так, что только пылинки не сдувал. Какой город они выберут для постоянного житья после возвращения в Россию, князья Чиатурия пока не решили. Может быть, вернуться в Нижний Новгород, может быть, обоснуются в Тифлисе, может быть князю предложат службу и тогда они выберут столицу. Лев Александрович, кстати, тоже обещает свозить Лизу в Италию, взамен свадебного путешествия, которое у них так и не состоялось. Но пока не выходит – все дела, дела…

Алексей Семиглазов после исчезновения Хохлова, вдруг, почти неожиданно для себя самого, оказался в центре революционной работы. Сначала не могли найти товарища, который согласился бы поехать на сходку в Москву. Алексею как раз надо было завершить там свои дела, и он взялся. Так как его узнали и запомнили те, кто съехался туда из других городов, то связываясь после с нижегородскими социалистами, многие обращались именно к нему. Со временем они втроем с Петром Олениным и Игнатом Кириевских сделались активными и центральными кружковцами в городе. Лида вышла за него замуж. Случилось это еще той зимой, когда мы видели ее на обрыве у Волги. Алексей ходил за ней незаметно, боялся, следил, потом вдруг проявил характер и заставил выслушать. Лида сильно злилась, когда он появился у нее из-за спины и оттащил от края пропасти. С ней случилась истерика, но Алексей переждал и высказал ей свое предложение.

«Поймите, Лида. Холод и сырость могилы – это все, точка, ничего не будет больше. Да, не будет боли, но не будет и завтрашнего дня. Вы, наверно, можете решать подобное для себя, но никто не давал Вам права решать это за не рожденную еще душу. И я не позволю Вам!» Лида плакала еще горше, порывалась кинуться вниз прямо сейчас. Алексей вытерпел все и, когда они оба сидели на заледеневшей земле, гладил ее, затихающую, по пушистым волосам: «Вставайте, ребеночка застудите. Вставай сейчас же!» «И про ребеночка знаешь?» – горько усмехнулась она. «Знаю, – отвечал Алексей. – И кто отец его знаю. Вот Вы не знаете, Лида, что такое расти одному. Быть одному всю жизнь! Вы выросли в семье, в большой семье! И не подозреваете, что это за благо! Выходите за меня. Тогда я смогу жить у вас не на птичьих правах, а вы все действительно станете моей семьей. А у ребенка будет отец. И у Вас сохранится доброе имя. Подумайте, это не так страшно, как комья земли сверху. Я буду ждать».