Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

Капитан отправил на адрес Удальцовой казенного курьера с ничего не значащим посланием, но с уведомлением вручить его получателю непосредственно в руки, либо вернуть нераспечатанным.

– Так мы узнаем, не там ли находится Ваш…хм… управляющий. А пока поспешим к нему на адрес.

Прибыв к дому, где располагалась новая квартирка Сергея, Емельянов начал с того, с чего и следовало бы начать самой Варваре, не будь она так взбудоражена утром. Он расспросил дворника. Тот поведал, что молодой барин принимал гостей, но было это не вчера, а третьего дня. Нет, не выходил. За извозчиком не посылал. Нет, не видал.

– Возьми-ка, братец, топор, – велел ему Емельянов. – Эту барыню знаешь? Помнишь? Она ту квартиру нанимала. Вот и помоги нам дверь отворить.

– Дык! – дворник почесал в затылке. – Не положено, барин. Надо бы околоточного позвать.

– Обязательно позовем, – Емельянов протянул дворнику несколько монет. – Как только поймем в чем дело, так и позовем. А то, что же занятого человека зазря от дел отрывать? Как думаешь?

Дворник взломал дверь. На Варваре и так лица уже не было, а когда она увидела распростертого на полу Сергея, то рухнула в обморок, капитан еле успел ее подхватить. Уложив Мамочкину на диван, он опустился перед лежащим телом управляющего на одно колено и стал щупать пульс на шее. Потом встал, выпрямился, обернулся к дворнику.

– Экая дрянь, прости Господи! – высказался он вслух совершенно без сердца.

– Неужто того, барин? – и дворник уж поднял было руку, чтобы перекреститься.

– Да нет, голубчик. Живехонький твой жилец. Околоточного не надо. А ты вот поезжай-ка, братец, я тебе адресок сейчас чиркну. Привези доктора.

– Да тут у нас, во втором этаже, доктор проживают, – дворник опасливо подошел поближе и заглядывал теперь в лицо лежавшему Сергею, услышав вздох, все же перекрестился. – Кликнуть?

– Не надо твоего доктора. Ты уж, будь любезен, привези моего, – Емельянов снова полез в карман. – Вот тебе за труды. А вот это – за молчание. Ты меня понял, голубчик?

Сергея откачали, Варвару привели в чувство. Все обошлось. Емельянов исчез в тот день незаметно, увезя с собой молчаливого доктора. Варвара ухаживала за еще плохо соображающим любовником, посылала в аптеку, суетилась. Но следующий день она сама явилась к капитану – поблагодарить за участие. Он хмуро выслушал ее, потом позволил себе высказаться:

– Простите, Варвара Михайловна, Вы женщина умная, достойная. Зачем Вы связались с этаким, прости-господи, разгильдяем? Он же за себя отвечать не может, а Вы ему дела доверяете!

– Константин Викторович! – Варвара вся сделалась пунцовая. – Это мой личный выбор и мое личное решение. А Вам никто не давал права…

– Простите, простите, – капитан наклонился и поцеловал ей руку. – Я действительно преступил черту дозволенного. Просто мне иногда кажется, что Вы не знаете себе цену. Простите! Не будем больше об этом!

– Вы очень помогли нам, и я… – Варвара снова запнулась, видно было, что унижение от слов капитана превосходит теперь всю ее благодарность.

– Я только прошу Вас простить меня совершенно, – прямо в глаза смотрел ей Емельянов. – Не станете же Вы теперь меня ненавидеть? Милая. Милая, Варвара Михайловна.

– Ну, будет, – она оттаяла и даже чуть скривила губы в улыбке.

– Позволите еще один совет? – Емельянов осторожно прощупывал почву, Варвара опустила и более не подняла лица. – Увезите его сейчас куда-нибудь. Хоть на время.

– О, благодарю! – взметнулась она оживающим взглядом. – Мы… Я сама давно собиралась. Путешествовать. Сергей Осипович может сопровождать меня. Как управляющий. Спасибо! Я тот час же позабочусь о билетах. Милый! Какой Вы милый, дорогой Константин Викторович!

***

– Отвернись!

– Ну, мама!

– Не вздумай даже посмотреть в ту сторону еще раз! – «страшным» шепотом шипела крупная дама своей великовозрастной дочурке, делая вид, что утирает уголок рта салфеткой. – А то нам придется раскланиваться!

– Ну, мама, – канючила пышнотелая девица, ковыряясь в остатках пирожного. – В тот раз мы с ними вместе сидели, и ничего! Ах, какая она нарядненькая! Мама! Танечка всегда знает, что нынче модно. Какие фасоны носят в этом сезоне. И что принято подавать на стол. И что… С ней так интересно! Давай позовем их?

– Замолчи! – теперь «страшными» сделались и глаза мамаши. – Тогда мы ничего еще не знали.

– Чего не знали, маман?

– А тебе и сейчас знать не надо! – стушевалась дама и уткнулась в свою чашечку.

В кондитерскую только что вошли Гликерия Удальцова и ее племянница. Они сегодня объездили много мест, заказали для празднования все самое лучшее и теперь решили передохнуть перед возвращением домой. Оглядев зал, Таня заметила две знакомые макушки. Ее одноклассница, одна из представительниц окружавшей ее в Институте свиты, вместе со своей мамашей возымели наглость не узнавать ни ее, ни тетушку. Ну-ну!

Тетка указала на свободный столик у окна, прошла к нему, кивнула кельнеру. Таня расположилась подле. Им еще только подавали заказанное, когда двери кондитерской впустили новых посетителей. Вошли Лиза с отцом и Борцов.

Лев Александрович после возвращения из Москвы – после спектакля в новом театре, после его неудачного похода в цирк, после того, как он снова, после длительного перерыва говорил с ней, видел ее, был рядом с ней – признался себе, что интерес его к Лизе не исчез! Не растворился, не ослаб. И он дал себе волю, перестав сопротивляться все нарастающему чувству.

У Борцова была целая неделя до окончания отпуска, и всю эту неделю он таскался к Полетаевым. И после, он пользовался каждым предлогом – сопроводить, доставить, привезти. Лиза может и заметила, что они стали чаще видеться, но приписывала это все своему воображению, своему изменившемуся вниманию ко Льву Александровичу, своему новому на него взгляду, тому своему прозрению, совпадению со словами гадалки. И все время гнала от себя эти мысли, считая, что она все себе придумала. Но все чаще всматривалась она в черты Борцова, когда он не смотрел на нее, и понимала, что он нравится ей. Что ей с ним очень хорошо. Спокойно. Надежно. И всегда интересно. Но допустить мысль о каких-то иных, больших отношениях с этим взрослым, умным и серьезным человеком, она не смела.

Андрей Григорьевич Полетаев, далекий от светских сплетен и интриг, конечно же, не знал об обструкции, устроенной племяннице Удальцовой, поэтому церемонно раскланялся с ними обеими. Лиза и Борцов присоединились к нему в приветствиях, и тут же были приглашены за столик. Началась суета с поиском еще одного стула, прибежали официанты, нашли стул, сдвинули столики, все происходило быстро и как-то задорно и весело. Мамаша с толстой дочкой завистливо наблюдали издалека за этой кутерьмой. Воспользовавшись удачным случаем, Танюша позвала на домашнее празднование и такого завидного кавалера, как модный архитектор, а тетушка приглашение подтвердила лично.