Рудольф Баландин - Миклухо-Маклай

Зная из рассказов моряков, что туземцы под покровом темноты ухитряются подложить белым далеко не свежий сексуальный товар, он встал, зажёг керосиновую лампу; подошёл к лежанке и стащил одну циновку. Под ней оказалась обнажённая туземочка лет двадцати. Она серьёзно смотрела на него.

Под другой циновкой лежала Пинрас. Глаза её блестели в свете лампы, а тело было нежным и желанным. Пройдоха Кохем, умильно поглядывая на него, повторял: «Уян, уян!» («Хорошо, хорошо!»).

«Действительно, что же тут плохого?» — подумал учёный. Кохем при помощи пальцев показывал очень наглядно, каким образом надо действовать, чтобы стало хорошо.

Почему бы не последовать его совету?..

На следующий день, схематично описав этот эпизод, Николай Николаевич завершил его так: «Чтобы отвязаться от них и не обидеть никого, я указал на мои сонные глаза, сказав: «Матин» (спать). Потушил лампу и лёг на койку, предоставив Кохему и моим посетительницам делать что угодно».

Как всё это было в действительности? Об этом остаётся только строить догадки, которые зависят от нашей фантазии.

В деревне Карепуна на южном берегу Новой Гвинеи, после того как два миссионера отправились на шлюпке в другое поселение, Маклай получил возможность обследовать татуировки местных женщин и сделать зарисовки.

Вокруг дома, где он остановился, стали бродить девушки и женщины, прося «куку» — табак. Исследователь поочерёдно впускал ту или иную из них и принимался за работу. Когда двери были закрыты, девушки не жеманились, развязывали юбки и демонстрировали все татуированные места, включая самые интимные. А чтобы обнажить всё, натурщицы терпеливо стояли, порой в неудобных положениях.

Работа была непроста не только потому, что рисовать приходилось неторопливо, отмечая все малейшие детали рисунков. В некоторых случаях девушки поглядывали на него лукаво. Видно было, что они не прочь получить побольше «куку», доставив при этом удовольствие рисовальщику. Возможно, чувствовали, что ему приходится сдерживать всё более настойчивое желание.

Но вот одна из натурщиц, которой было не более восемнадцати лет, открыла сначала небольшие упругие груди конической формы, затем обнажила живот и приподняла одну ногу, чтобы продемонстрировать весь рисунок целиком. Она смотрела на него с прищуром и лукавой полуулыбкой, когда он проводил пальцами по узорам татуировки, испытывая всё более жгучее возбуждение.

Девушка повернулась спиной, обнажив нижнюю часть туловища, где татуировка была совершенно очевидным приглашением к соитию. Чуть расставив ноги, наклонилась и сбоку оглянулась на него, сделав несколько лёгких движений, после которых он уже не смог сдерживаться...

Произошло ли нечто подобное? Дневниковые записи не дают повода подозревать это. Возможно даже, что много раз зарисовывая татуировки туземок, исследователь перестал обращать внимание на них как на объект сексуальных утех, полового удовлетворения. Не случайно же предпочитал именно натурщиц и почти исключительно молоденьких или юных. Хотя, конечно, половую истому можно прекращать и другим путём...

Итак, перестанем прибегать к многоточиям и зададимся вопросом: не удалось ли нам проникнуть в потаённые детали путешествий и приключений нашего героя?

Документальный роман как художественное произведение предполагает определённую долю вымысла или домыслов. В данном случае — вымысел явный и откровенный, не имеющий под собой сколько-нибудь надёжного основания. На эту тему не стоило бы и говорить, если бы не одно обстоятельство.

В 2001 году вышло сочинение Бориса Носика «Тайна Маклая» в серии «Биографии» издательства «Радуга». Судя по всему, автор писал сценарий многосерийного телефильма, экранизация которого по каким-то причинам не удалась. Несмотря на то что в основном тексте этого произведения большое, если не избыточное, количество домыслов, оно не выглядит надуманным, потому что опирается на реальные факты. В аннотации говорится: «Эта книга — романизированная биография знаменитого путешественника, учёного, писателя и авантюриста, чья трагедия открылась автору ненароком...»

Если говорить научным языком, то вся тайна Маклая, по мнению Носика, заключается в том, что он был бисексуал и педофил. А потому «он бежал в тропики», где «среди туземцев его «интерес» никому не показался бы преступлением. Девочки созревают там для любви и в 13, и в 12, и в 10 лет, а может, и раньше».

Оставаясь на позициях научной беспристрастности, можно принять такое предположение как гипотезу, хотя и не очень правдоподобную. Она вполне соответствует нечистому духу нашего времени, когда распространился «сексуальный туризм», смакуются самые разнообразные половые аномалии, а понятие любви упорно унижается и опошляется.

О том, что у Маклая были какие-то тайны, сомневаться не приходится. Не случайно же он не раз повторял в завещаниях и письмах, что часть записей должна быть уничтожена после его смерти. Это пожелание было выполнено, хотя и не полностью. Однако в оставшихся материалах при подготовке к публикации редакторам местами приходилось делать купюры. По какой причине? Что находится в изъятых фрагментах? Об этом обычно ничего не говорится, что предоставляет возможность читателям фантазировать.

В одном случае, например, речь определённо идёт о серьёзном увлечении Маклая. Он написал во время плавания на «Витязе» своему другу А. Мещёрскому:

«Мы здесь в Вальпарайзо 3 недели. Между делом я заинтересовался очень одной девочкой 14 с половиной лет — и отчасти иногда скверно справляюсь с этим интересом. Она просила, между прочим, вчера достать ей русских марок; пришлите ей, пожалуйста, штук 12 разных, но уже употреблённых марок...

Вы, может, улыбнётесь при чтении этой просьбы — но мне так редко встречаются люди, которые мне нравятся, что для них я готов на многое и даже готов беспокоить Вас этими пустяками».

Что тут скажешь? Молодой человек вполне может, конечно, влюбиться в девочку таких лет. Ничего ненормального в этом нет. Борис Носик делает из этого вывод, что Маклай вообще был патологически склонен к сексуальной близости с малолетками. Но письмо не даёт к этому оснований. Николай Николаевич ведь признается, что он встретил человека из тех, редких, которые ему нравятся. А соблазнительных девочек он наверняка встречал очень много раз. В данном случае речь идёт о достаточно серьёзном чувстве, никак не сводимом к примитивному желанию «заняться любовью».

Правда, есть в письме многозначительная оговорка: «и отчасти иногда скверно справляюсь с этим интересом» (эта фраза была изъята при публикации в 1951 году). Пожалуй, в данном случае намекается на то, что интерес к девочке не только платонический. Подозревать какие-то сексуальные домогательства с его стороны не приходится.