Рудольф Баландин - Миклухо-Маклай

— Всё, всё кончено. Мы скоро умрём. Хозяин заболеет и умрёт. Придут дикари и убьют меня. У меня нет больше сил. Всё равно мне никто не поможет.

— Я могу тебе помочь, — раздражённо сказал Маклай.

— Как мне можно помочь?

— Очень просто. У меня есть надёжная верёвка. Деревьев в лесу предостаточно.

— Вы просто издеваетесь над больным несчастным человеком. Вам-то всё нипочём.

Порой начинает казаться, что присутствие Ульсона выносить труднее, чем лихорадку. Во время озноба, когда зубы начинают выбивать необоримую дробь, болезнь сжимает тебя в жалкий немощный дрожащий комочек. Но вот начинается жар, и тело постепенно распухает до неимоверных размеров, сжигаемое внутренним огнём. Оно становится липким и заполняет собой всё помещение. Разум отказывается понимать происходящее, мечется в кроваво-красном бреду...

Лихорадка делает человека беспомощным. Она как призрак витает над этими землями, отпугивая белых пришельцев. И это — благо для папуасов. Она их жестокий ангел-хранитель. Надолго ли?

В газете «Кронштадтский вестник» от 21 июля 1872 года появилось печальное сообщение. Ссылаясь на голландские и австралийские источники, корреспондент писал о том, что на Новой Гвинее погиб отважный путешественник, изучавший быт папуасов Николай Николаевич Миклухо-Маклай.

Обстоятельства его смерти оставались невыясненными. В одних случаях говорилось, что он погиб в стычке с туземцами, в других — что его погубила тропическая лихорадка. Была среди прочих пикантная версия, рассчитанная на особый интерес почтеннейшей публики: молодого учёного съели каннибалы.

«Было бы очень желательно, — писал «Кронштадтский вестник», — чтобы кто-нибудь из знавших покойного составил его биографию. Г. Миклухо-Маклай — редкий тип мученика науки, пожертвовавший жизнью для изучения природы. Главной его специальностью были губки...

В Новую Гвинею покойный поехал на 6 лет, получив пособие лишь в 1200 рублей от Географического общества. Он избрал этот остров именно потому, что он менее всего исследован в естественно-историческом отношении...»

Газета уточняла, что более чем через год с тех пор, как Миклухо-Маклай был высажен на берегу Новой Гвинеи, сюда заходило одно голландское купеческое судно, заставшее в живых только спутника и слугу учёного шведа Вильсона.

Председатель Русского географического общества генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич счёл своим долгом отдать распоряжение о поисках Миклухо-Маклая. В крайнем случае следовало выяснить обстоятельства его гибели и забрать оставленные им документы, научные материалы, ради которых учёный принял мученическую кончину.

Морской министр отдал соответствующее распоряжение адмиралу Посьету, командовавшему Тихоокеанской эскадрой. Было решено отправить в бухту Астролябии паровой клипер «Изумруд», который находился в южных водах Китая. Потребовалось специально перевести с «Витязя» на «Изумруд» лейтенанта Раковича, который лично знал Миклухо-Маклая, а также был осведомлён о том тайнике, в котором при необходимости должны были находиться наиболее важные материалы исследователя.

«После трудного перехода по неизвестным водам, — писал А. Ракович, — усеянным коралловыми рифами и банками, плохо означенными на старых картах, мы не без внутреннего волнения приближались к бухте Астролябии. Жив Маклай или нет? Большинство уже давно исключило Маклая из списка живых, но тем не менее все были страшно взволнованны и ждали чего-то необыкновенного. Находясь в 3 или 4 милях от порта «Вёл. Кн. Константина», мы направили все трубы и бинокли на берег, высматривали на нём дом и искали какие-нибудь признаки наших отшельников. Наконец один из офицеров заметил русский коммерческий флаг, развевающийся между ветвями громадных дерев, и пришёл в такое волнение от своего открытия, что едва мог сообщить об этом командиру...»

Тем временем Миклухо-Маклай, уже убитый или съеденный согласно газетным сообщениям, находился в Бонгу, куда его пригласили на праздник. Он отдыхал после ночного бдения в буамбрамре, принадлежащей Саулу. На рассвете его разбудили странные крики: «Биа, биа!» (огонь, огонь!) Вошли несколько встревоженных туземцев. Они сообщили, что в море за островом Кар-Кар виден большой дым от огня.

— Люди Кар-Кара жгут сухую траву, — предположил Маклай.

— Нет, это не Кар-Кар. Дым идёт из моря.

— Мне надо посмотреть, — сказал Маклай, нехотя поднимаясь с лежанки.

В это время послышались запыхающиеся голоса:

— Маклай! О Маклай! Корвета рус!

— Корвета рус гена! (русский корвет идёт!)

— Корвета гена, биарам боро! (русский корвет идёт!)

Быстро обувшись, Маклай направился к морю. Папуасы были правы: к берегу издали приближался большой военный корабль.

Туземцы на пироге быстро доставили его в Гарагаси. Какому бы государству ни принадлежало судно, командир его не откажется взять письма, уступить немного провизии и отвезти Ульсона в ближайший порт, посещаемый европейскими судами.

Подходя к дому, он позвал слугу. Тот отозвался охами и стонами.

— Ульсон, достань флаг, приближается корабль!

— Что?! — Послышался стук падающего тела. — Господь всемогущий, ты услышал мои молитвы... Я бегу! Где флаг? Они нас спасут... Это ангелы Господни... Боже!.. Я нашёл его. Я несу! Флаг нас спасёт...

Он бормотал что-то несусветное, словно разом лишившись остатка рассудка. Передав флаг Маклаю, дико захохотал.

Николай Николаевич поспешил к флагштоку и поднял флаг. Ветерок развернул его. Судно, которое продвигалось медленно вдоль берега, повернуло в сторону Гарагаси.

Вернувшись в свою каморку, Маклай стал выбирать наиболее приличную одежду, но все вещи были в одинаково плачевном состоянии. Сойдя к берегу, вынужден был убеждать трёх мужчин, доставивших его сюда, отправиться навстречу «корвета». На корабле уже был различим андреевский флаг. Туземцы гребли всё медленнее. Их пугало огромное дымящее судно со множеством белых людей.

Послышалась команда, по которой матросы лихо разлетелись по реям, словно белые птицы, и грянули троекратное «ура!». Тут нервы у папуасов не выдержали. Все трое разом бросились в воду и, вынырнув далеко от пироги, что было сил поплыли к берегу. Пришлось Маклаю самому подгребать к клиперу. Поднявшись на палубу, он увидел вокруг радостные лица, слышались приветствия и поздравления.

Те, кто видел учёного полтора года назад (таких на судне оказалось трое), сошлись на том, что он сильно похудел, выглядит измождённым и постаревшим.

После торжественной встречи в кают-компании с командиром «Изумруда» Михаилом Николаевичем Кумани и офицерами Маклай отбыл к себе Гарагаси. К обеду вернулся на клипер.